Мейса тяжело вздохнул.

— Всегда питал слабость к рыжеволосым красавицам, особенно, к одной хорошенькой феечке из Лангедака, — доверительно сообщил он. — Прямо-таки теряю волю при виде ее рыжих кудрей и янтарных глаз…

— Они карие!

— Правда? Неважно. В общем, однажды я увидел ее янтарные… э-э-э-э… карие глаза — и пропал! Пропал!

— Врешь.

— Клянусь! Я…

— И слушать не буду! — торопливо оборвала его Скарабара, набирая высоту так быстро, что это смахивало на паническое отступление. — Нет, нет, уж мне-то ты голову не заморочишь!

Мейса посмотрел ей вслед.

— Видел, Куксон? — печально спросил он. — Она даже не попрощалась.

Погрустив мгновение, Мейса встряхнулся, и, повеселев, потер руки.

— Вперед, в «Омелу»! Проверим, не осталось ли у Грогера в запасе бутылочки- другой вина из бузины? Мне срочно надо залить горе, утопить его в кружке, да так, чтобы оно не выплыло!

— Что-то непохоже, чтобы ты страдал, — фыркнул Куксон.

— А я, как истинный гоблин, скрываю свои страдания! Разве ты не видел: меня только что бросили две девушки сразу. Меня! Такое не часто бывает. Если у Грогера не найдется выпивки, придется тебе, старина, сбегать в «Трилистник» и…

Куксон остановился.

— Что? — с негодованием спросил он. — Мне? Сбегать?! Да как ты…

Мейса засмеялся.

— Да шучу я, шучу! Пошлем кого-нибудь из его постояльцев, первый раз, что ли? Только не Кабраксия, он опять все по дороге выпьет, а потом будет клясться, что бутылки ему продали уже пустые. Ну, рассказывай, что там, в «Омеле», стряслось?

Двинулись дальше. Погода резко изменилась: заволокли небо тучи, посыпался редкий снежок.

Смахивая снежинки с воротника, Куксон подробно пересказывал Мейсе недавно произошедшие события.

— Медиумов-то толковых сейчас в городе нет, вот и надумали мы, чтобы ты с призраками поговорил, расспросил: вдруг, да у тебя получится? Может, они что-нибудь видели? — продолжал гоблин. — Сможешь?

— Попробую, — сказал Мейса. — Правда, я никогда раньше с духами не говорил, но… а как ты догадался насчет призраков?

Гоблин кашлянул в кулак.

— Ну, это не я. Это «страшный чучел» Пичеса придумал.

— Кто?

— Чудовище премерзкого вида, — пояснил Куксон. — Пичес его теперь везде с собой таскает. Друзья они стали, не-разлей-вода!

Мейса хмыкнул.

— Лучше бы он подружку себе завел. А то — чучел…

— Чучел-то и посоветовал к тебе обратиться: ты, как-никак наполовину сильф.

Мейса остановился, как вкопанный.

— Откуда он меня знает?

— Да не знает он тебя, — заверил Куксон. — Просто сказал, что в этом деле сильф нужен: для беседы с призраками.

— Он еще и говорящий, этот ваш чучел?!

— Нет, но Пичес его слышит.

— А-а-а-а… — протянул успокоившийся Мейса и тронулся с места. — Бедняга Пичес! Слышал, он опять заклинание пытался улучшить?

— Анбаса с этим разберется, — пообещал Куксон. — А ты с призраками потолкуй. Грогер говорит, они напуганы и прячутся. Неспроста это!

Мейса пожал плечами.

— Кто же может напугать головорезов, которые были охранниками Золотых караванов? Они сами кого хочешь напугают!

— Вот и узнай, — строго сказал Куксон и подышал на озябшие пальцы. — Больше просить некого: говорящие с духами, те, что в нашей Гильдии служат, сюда не пойдут, а других медиумов в Лангедаке сейчас нет. Да и человек нам требуется надежный, неболтливый. Не то поползут слухи по городу, а Грогеру это, сам понимаешь, ни к чему….

Показалась ночлежка: хижина, окруженная высокими заснеженными елями, над входом тусклый фонарь горит, на двери — ветка омелы прибита.

Куксон первым поднялся по ступеням крыльца и, на минуту остановившись перед дверью, отряхнул с куртки снег.

— И вот что, — гоблин строго взглянул на Мейсу. — Давай сегодня без глупых шуточек, понял? Не такое сейчас время, чтобы веселиться!

…Предупредить-то предупредил, да только сомневался, что Мейса его послушает. Так и вышло, но в этот раз таланты мастера иллюзий хорошую службу сослужили.

В «Омеле», кроме Грогера, некромант Кабраксий оказался, одетый в куртку, явно с чужого плеча, и по уши укутавшийся в драный шарф, видно, куда-то собрался. Однако, завидев Куксона и Мейсу, обрадовался (в расчете на дармовую выпивку, конечно) и решил задержаться. Принялся в ярких красках рассказывать, какого страха он вчера натерпелся, когда увидел убитого бирокамия, как отправился в один трактир, потом — в другой, в надежде, что какая-нибудь добрая душа нальет ему стаканчик для успокоения, да только народ нынче пошел черствый, равнодушный. Никого не впечатлила история с убитым бирокамием: мало ли бродяг находят убитыми или замерзшими по зимнему-то времени?

— Какбраксий, ты вроде собирался куда-то? — успел Грогер вставить пару слов во вдохновенный монолог некроманта. Тот отмахнулся и продолжил изливать душу.

Куксон раздраженно затоптался на месте: ну, что с ним делать?! Кабраксий любопытен, как фея Скарабара, начни при нем с призраками общаться, так завтра об этом весь Лангедак знать будет!

Куксон покосился на Мейсу, тот мигом все понял.

— Кабраксий, Кабраксий! — донесся тонкий голосок: поганка на окне тоже желали принять участие в беседе. — Не хочешь отведать грибочка?

— Отвяжись!

— Не хочешь, как хочешь, я просто так спросила…

Некромант Кабраксий приступил к самой волнующей части повествования:

— И после такого приходится мне пребывать в полной трезвости! Что за народ: никто не хочет войти в положение, угостить! Не понимают, каково мне сейчас: только глаза закрою, так и вижу: стоит передо мной бирокамий и…

Кабраксий вдруг умолк, побледнел и выпучил глаза:

— Вот он, вот он! — завопил он, прячась за Грогера. — Опять появился! Этого быть не может!

Куксон обернулся.

Ухмыляющийся бирокамий стоял неподалеку и приветливо помахивал всем рукой.

— Смертельно плохой знак! — причитал Кабраксий. — Мертвые никогда не являются дважды! А уж если явились, значит, мои дни сочтены! А я даже не могу выпить напоследок!

— Так уж и быть, — вздохнул Куксон. — Отправляйся в «Трилистник», выпей на один медный нуобл за мой счет.

Не любят гоблины деньгами сорить, да что поделать? Другого способа спровадить надоедливого некроманта не было.

Кабраксий, не сводя глаз с бирокамия, сделал робкую попытку поторговаться:

— Может, на два медных нуобла?

— Кабраксий!

— Ладно, ладно…

Поминутно оглядываясь и спотыкаясь, добрался до двери и был таков.

— Наконец-то! — промолвил бирокамий и медленно растаял в воздухе. Через мгновение на его месте стоял, покатываясь со смеху, Мейса.

— Похоже? — довольно спросил он. — Призрак бирокамия явился за Кабраксием! Видали, как он струхнул?

— Похоже-то похоже, — ответил Куксон. — Да только глаза у призрака твои были: зеленые.

— Цвет глаз, Куксон, я изменять не могу, — вздохнул мастер видений. — Это никому не под силу.

Грогер подбросил дров в очаг, присел к столу. Подробно еще раз пересказал события прошлого дня (Куксон тоже кое-что дополнил), Мейса задумался.

— А постояльцев стражники расспрашивали? И что? Никто ничего не видел? М-да… что ж, значит, остаются только призраки? Они могли что-нибудь увидеть. Где они обитают?

— Да все там же: между балками, под потолком, — ответил Грогер. — И не высовываются оттуда, хотя раньше всегда вылетали по ночам поразмяться.

— Что ж, пойду, поговорю.

Мейса решительно направился к лестнице.

Даже светлячка с собой не взял: видел в темноте не хуже кошки.

… Время, в ожидании Мейсы, Куксон провел как на иголках. Сначала обсудил с Грогером, какое потустороннее существо могло пожаловать: вынул из кармана пергамент (еще утром набросал кое-какие соображения и составил список), зачитал вслух, высказал свое мнение, выслушал, что Грогер скажет.

Потом вскочил, пробежался из угла в угол, снова присел к столу.