Руки непроизвольно вцепились в китель парня на груди, сжимая чуть грубую ткань.

Мой Счастливчик. Как же я смогу теперь без тебя? Как прожить ставшие пустыми без твоего присутствия часы, минуты, секунды?

Поцелуй из страстного вновь превратился в осторожный, ласковый. Затем вовсе прекратился.

Шуа уперся лбом в мой лоб. И снова взгляд: глаза в глаза, — незримой нитью соединял два сердца и две души воедино.

— Я вернусь за тобой, обязательно вернусь, — срывающийся от эмоций голос.

И только молчаливое шевеление моих губ в ответ:

— Я верю! Я знаю! Я буду ждать!

С трудом удалось выпустить ткань кителя из захвата своих пальцев.

Резко развернувшись, капитан Кортэ твердой походкой направился к поджидающему только его крейсеру. Мне же оставалось смотреть на его чуть сгорбленную спину и опушенную голову.

— Все будет хорошо, — легла на мое плечо лапа Ардэна, неслышно подошедшего к моей фигуре, замершей в оцепенении.

Я даже не заметила, как аэродром опустел. Глаза смотрели только вслед удаляющегося от меня любимого.

С ним уходила и половинка моей души, оставляя меня сиротой…

Спустя неделю

Он сидел в глубоком кресле в своей каюте. Сгорбленная фигура, поникшие плечи. И пронзительный взгляд, что мужчина не отрывал от проекции девушки, которую сделал украдкой, пока она не видит.

Взгляд скользил по чертам лица: брови, нос, губы, глаза.

Глаза, что затягивают в свою глубину, стоит ему только встретиться с ней взглядом. Загадка глаз, где вспыхивают искорки: злости, нежности, негодования, понимания, боли и радости.

Губы. Такие сладкие. Нежные. Податливые. И как мало ему было этого единственного поцелуя. Как хотелось схватить и не отпускать от себя ни на шаг, ни на секунду.

Ангел. Его ангел.

Извечная косынка, что скрывает густой водопад черных волос. Никому она не показывает их. Стесняется белой пряди. А он дар речи потерял, когда впервые увидел эту прядку. Так много она сказал о его девочке. Сколько же ей пришлось пережить?

Малышка. Как же ты ранима и упряма. Как нежна и колюча. Как ты научилась скрывать свои чувства и эмоции под маской язвительности и злости.

Как ты непредсказуема и как же легко предугадать твои поступки.

Но такая дорогая его сердцу. Без нее уже не будет этого чувства эйфории, на крыльях которой можно взлетать и падать, наслаждаясь страхом свободного полета.

Его сердце грозило остановиться, стоило только услышать, что ты при смерти. Как трудно было пережить две недели, мучаясь неизвестностью, и каждый раз прислушиваться к шагам в коридоре, надеясь услышать перестук каблучком твоих сапог.

Как страшно было отпускать тебя на задания и ждать. Ждать и снова ждать. А как? А вдруг?

Как упоительно держать тебя в своих объятиях. Пусть это были и вынужденные объятия. И не значили для тебя того, что значили для него.

Рука сидящего мужчины приподнялась и невесомо погладила по щеке проекцию. Пальцы нежно обвели контур губ.

Как же без тебя плохо. Ни на чем не может он сосредоточится, не зная, как ты. И душу рвет от тоски и понимания: он здесь, она — там. И между ними несколько сотен световых лет!

Фигура мужчины даже не шелохнулась, когда в каюту вошла молодая женщина.

— Джо, — тихо позвала.

И увидела в поднятом на нее взгляде столько боли, что не надо быть и телепатом, чтобы понять: ему плохо.

— Я не могу без нее, — прошептали губы и закрылись глаза. — Просто не могу.

И стон, наполненный так и не выплеснутой ранее тоской.

Девушка пересекла разделяющее их расстояние, присела на подлокотник кресла, в котором сидел мужчина.

Приобняла его поникшие плечи, наклонилась, чтобы коснуться губами волос.

— Лети за ней, — проговорила в его прическу. — Не упускай свою любовь. Не отдавай свое счастье. Будь рядом.

— Спасибо, сестренка, — вздох облегчение и взгляд полный надежды на проекцию девушки.

В кабинете Конора сегодня, как никогда было тесно.

Элинна сидела в своем любимом кресле, как и всегда, подтянув под себя ноги. Но в этот раз она не прислушивалась к тому, что говорят ее соратники.

Ее невидящий взгляд застыл на точке на противоположной стене, а сердечко — казалось застыло навеки. Она не здесь, ее нет в этих тесных стенах, а мысли в прошлом: туда стремится ее сердечко. Вспоминая незначительные детали, украдкие взгляды, в которых, это она понимает только сейчас, можно было прочитать так много. Его улыбку, от которой каждый раз в сладком трепете заходилось сердце. Смешинки в васильковых глазах, что лучились нежностью. И сейчас она бы все отдала, чтобы вновь попасть в их плен. Замереть, раствориться утонуть в этих ощущениях.

Вспоминалось, как каждый раз перехватывало дыхание, стоило только Шуа появиться в поле ее зрения. Как краска смущения заливала ее скулы.

Сейчас все ее попытки убежать от себя казались детским лепетом. Ну, куда можно убежать от себя? Как скрыться от этой потребности, хотя бы мельком увидеть, скользнуть мимолетным взглядом по чертам лица: любуясь, восхищаясь, Почувствовать рядом, уловить запах кожи, почувствовать кончиками пальцев мягкость волос.

И этот последний единственный поцелуй, от которого в голове смешалось все: нежность, трепет, тоска и чувство потери. Сладость его губ до сих пор ощущают ее губы. Этот поцелуй выжег на ее душе клеймо принадлежности. Быть просто рядом. С ним. Всегда.

Так хочется назвать родным, любимым.

Когда же она влюбилась? Задавала раз за разом себе вопрос. И отвечала — сразу. С самого первого мгновения, когда заглянула в глубину васильковых омутов.

Утонула. Растворилась.

Поработил ее маленькую душу этот странный и непостижимый мужчина. Не дал и шанса отступить.

И каждый раз она чувствовала, это он. Это ее судьба.

Хочу к нему. Где бы ни был. Как бы трудно не было. Как бы опасно, но быть с ним и знать, что стоит только протянуть руку и сразу же можно коснуться его сильной руки, что поддержит ее и не даст ей оступиться. Как же я устала быть несгибаемой, как хочется скрыться за его надежной спиной.

А сейчас это утомительное чувство одиночества, несмотря на наполненность кабинета.

И тоска, разъедающая душу тоска.

— Элинна, к тебе пришли, — вырвал меня из раздумий голос Конора.

Медленно подняла еще затуманенные мыслями глаза, обвела кабинет, пытаясь понять кто же пришел и почему ко мне?

Взгляд переместился в сторону двери, чтобы натолкнуться на мощную фигуру, что сейчас заслоняла собой весь проход. Это…, подняла глаза выше, ОН!

Глаза утонули в васильковом омуте, где сейчас плескалась радость с… неуверенностью?

— Я за тобой, Ангел…

Спустя пять месяцев

Вспышка высоко в темном небе.

Еще одна.

На фоне бескрайних звезд расцвел красный цветок.

Вспышка.

И уже ярко желтый.

Грохот салюта оглушал. Но он только подогревал эйфорию, что накатывала на сознание.

Они победили. Им удалось воплотить в жизнь все то, о чем каждый и них мечтал украдкой. О чем видел сны долгими ночами.

Свобода.

Сладкое слово с привкусом горечи на кончике языка. Не все смогли дождаться этого дня, когда уже не рабы, свободные люди могут спокойно пройти по улицам городов в любой системе Сектора. Где больше не будет унизительных ошейников. Не будет принуждения и насилия над беззащитными.

И пусть до того дня, когда каждый коренной житель Сектора Джаншу будет воспринимать представителей других рас на равных еще далеко, сегодня настоящий праздник. Праздник для тех, кто не жалел ни сил, ни времени на достижение общей цели. Праздник для того, кто, снося побои и унижения, в душе ждали этого дня.

Я стояла на обзорной площадке дворца Повелителя на самом последнем, 130 этаже. С высоты, куда не каждая птица долетит, весь город- столица Данет была как на ладони. И куда ни посмотри, в небе вспыхивают росчерки салютов. А внизу ликует и гуляет простой народ, упиваясь одним счастьем на всех, счастьем — быть свободным. Люди пьяны не от алкоголя. Сегодня они пьяны от осознания: они уже не рабы. И каждый теперь может выбрать свою дорогу по жизни.