Явно не будущий раб, а жертва киднеппинга.

— Пришла поговорить. Вы же хотели увидеться с главным?

Лысый пухлик смерил меня скептическим взглядом, почему-то уделив особое внимание Люциферу.

— Очень смешно. А теперь иди и позови командира тех воинов. Мне нужно узнать, когда нас освободят. Я состоятельный человек и готов предложить…

— Как хотите, — не став дослушивать, пожимаю плечами и выхожу из камеры. Закрыв за собой дверь, направляюсь к другому претендующему на полезность персонажу…

Спустя время.

…Что ж, посетив большую часть желающих перекинуться словом с главой группы, можно заключить, что Акира в своей оценке этих людей оказалась права: бесполезные балаболы. Даже Люцифер, насмотревшись на данных деятелей, решил спрыгнуть с моих рук и убежать по своим кроличьим делам.

Кто-то тратил моё время, приставая с различными нелепыми вопросами, предложениями и даже требованиями. Особенно последним грешили представительницы прекрасного пола. Естественно, не те, которые обитали в женских бараках — или, тем более, удовлетворяли потребности бандитов в «доме отдыха», как проштрафившиеся или просто неудачливые рабыни из податного сословия: эти вели себя тихо и в целом проявляли настороженную благодарность. С требованиями выступали обитательницы отдельных камер, подобных той, что была у первого толстяка. И ладно бы действительно родственницы кого-то важного, так нет — мелочёвка, но с гонором! Иные сидельцы так же, как упомянутый лысый толстяк, не верили, что мелкая девчонка способна оказаться сильной воительницей и главой группы убийц.

Довольно раздражающая ситуация. Но хорошее настроение позволило избежать моральных и физических травм у слишком языкастых и смелых «значимых персон». В пререкания я тоже не вступала. Зачем? Эмпатия подсказывала, что важной информации у них нет, а спорить или что-то доказывать посторонним, на которых тебе плевать… не самое разумное из занятий.

Признаться, мне казалось, что благодаря Кокэю, слившему в прессу информацию об Отряде Убийц, недоверчивые граждане смогут связать юный возраст их освободителей с данной одиозной структурой. Но нет, не все читают газеты, интересуются темой скандалов в рядах разведки и тем более запоминают сенсации годичного срока давности. Думать тоже любят далеко не все, больше предпочитая «мыслить», тасуя в голове наборы шаблонов… о существовании которых такие, хм, любомудры тоже не догадываются. Это же самоанализом надо заморачиваться, напрягаться.

Зачем? Увидел девочку с кроликом — не воспринимай её всерьёз и начинай качать права. И плевать на обстоятельства.

Тьфу!

Относительно продуктивная беседа получилась лишь с одним из узников: младшим наследником рода, вассального Ван. Этот тип очень хотел стать другом Империи вообще и наместника в частности, обещая сделать свой род «надёжной опорой законной власти». Разумеется, после того, как покровители защитят его от устранения старшими претендентами на место лорда, тем или иным способом уберут означенных конкурентов, а затем усадят данного союзничка на тёплое место владетеля.

Чем-то мне этот вьюнош не понравился. Вроде и не врал, по крайней мере, на момент разговора, но чувствовалась в нём гнильца. Да и относительная искренность, определяемая навыком эмпатии, не гарантирует верности. Сегодня, когда он сидит в вонючей и холодной камере и имеет больше шансов умереть, чем занять место тяжело заболевшего старшего брата своего погибшего отца, он может верить в одно, а завтра, когда руками союзников избавится от противников в борьбе за власть, станет думать совсем по-другому. Знаем, проходили.

Впрочем, отказывать страждущему я не стала, пообещав передать его слова Тайго… после того, как он подпишет чистый лист. Удивительно, но гордый аристократ согласился и тем самым даровал мне практически полную власть над собой (на пустой бумаге с витиеватым автографом можно написать мно-ого интересного). Видимо, его положение является ещё более отчаянным, чем показалось вначале. Но с этим пусть разбирается наш упитанный соратник по борьбе с феодалами-недобунтовщиками.

Журналист остался напоследок. Этот, в отличие от большей части иных «важных и полезных», как верно подметила Акира, балаболов, обитал в одном из общих бараков с узенькими зарешеченными окошками и запирающимися снаружи дверями.

Надо сказать, моё появление в помещении вызвало немалое оживление среди его жильцов. Здешние необычно взбудораженные постояльцы и так что-то горячо обсуждали, а после неожиданного открытия двери, за которой показалась моя персона — и вовсе подняли галдёж, чуть ли не митинг устроили.

Ну-ну. Того гляди, погром в своём бараке начнут, хе-хе.

— …Ты, девчонка, ответь: по какой причине нас, честных граждан, продолжают держать взаперти?! — нависая надо мной и воинственно размахивая деревянной ложкой, не по комплекции тонко воскликнул какой-то плечистый индивид. — Если вы не бандиты, то мы требуем…

— …Где Василь? Куда вы его забрали? — высказался сухопарый бородач (хотя тут все щеголяли бородами разной длины и (не)ухоженности).

— …нас раньше выводили на вечернюю прогулку…

— …хоть пожрать нормально…

Голоса пытающихся перекричать друг друга мужчин сливались в раздражающую какофонию, что, наложившись на крепкий запах обиталища нескольких десятков узников, не имеющих возможности регулярно мыться и стирать одежду, вероятно, могло вызвать у нестойкого человека сенсорный шок.

— Заткнулись! — на ведущих себя словно базарные торговки мужчин упало духовное давление, приправленное капелькой КИ. — Чего разорались, словно вороны над падалью? — продолжаю на фоне резко сократившихся и сильно убавивших в громкости претензий. — Я здесь не для того, чтобы вытирать вам сопли. Всю нужную информацию до всех довели. Слишком тупые и беспамятные пусть спрашивают у товарищей, что произошло и что будет. А те, кто хочет поорать или высказать необоснованные требования, в следующий раз станут заниматься этим в холодном карцере. Самые активные идиоты имеют шанс заработать путёвку на крест — проветриться от лишней дури на морозном воздухе. Мы их специально оставили, для таких выдающихся умников.

Громкий гомон, который под воздействием слабенького духовного давления превратился в бубнёж, теперь и вовсе затих. Морозить бузотёров насмерть я, конечно, не собиралась — по крайней мере, на первый раз и в отсутствие более тяжёлых проступков, чем не по делу длинный язык: повисят привязанные, а потом, уже поумневшие, вернутся в камеру — но сидельцы об этом, естественно, не знали. Не удивительно, что в бараке повисла такая тишина, что стало слышно копошение крыс.

— Что ж, раз мы расставили точки над «и», то перейдём к делу. У кого из вас есть важные и неотложные вопросы, которые нужно задать командиру имперской боевой группы?

Молчание.

Запугивание, как и всегда, сработало быстрее и лучше любой попытки вступить в полемику. Но как бы оно не сделало это слишком хорошо. В конце концов, я здесь не для того, чтобы кошмарить спасённых от бандитов пленников, а для разговора. Потенциальный собеседник для которого теперь молчит.

Прелестно! За дурацким появлением грозит последовать не менее дурацкий уход.

Раздражённо оглядев резво потерявших запал бородатых оборванцев, всё-таки вижу реакцию. С дальней от меня лавки, промаргиваясь от недавнего сна — и как он только умудрился заснуть при такой шумихе? — поднялся смуглокожий мужчина с левой рукой в самодельном лубке, продетом через перевязь на шее. В эмоциональном плане этот человек, в отличие от львиной доли оставшихся, излучал не подавленную злобу и/или страх различной степени, а неподдельный интерес, приправленный лёгкой досадой на себя.

Хотя, он ведь в буквальном смысле проспал моё выступление.

— Не стоит на них гневаться, уважаемая воительница. Это я, по недомыслию своему, начал обсуждение изменившихся обстоятельств и тем самым неосторожно бросил искру на промасленные ветви людского страха и сомнений. А после вместо того, чтобы направлять разговор, постыдно задремал, поддавшись усталости. Приношу покорнейшие извинения за свою слабость, породившую данную досадную оплошность, а также за то, что вынудил отвлечься от ваших, без сомнения, важных дел, — примиряюще заговорил новый собеседник. — И разрешите представиться, — с лёгкой улыбкой он изобразил поклон. — Я — Кизаши: скромный журналист, публицист и немножечко философ, а также паршивая овца славного рода воинов и алхимиков Сангре. Быть может, вам доводилось видеть мои работы?