— Куроме, — тоже обозначаю лёгкий поклон, в конце концов, несмотря на мою предвзятость к журналистам, этот ведёт себя прилично, а элементарная вежливость мне ничего не стоит. — Глава спецгруппы Службы разведки. Я не запоминаю авторов газетных статей, поэтому не могу уверенно сказать, видела ли ваши. Возможно, и видела: я читаю достаточно много разной периодики. Кстати, разве журналист и публицист — это не одно и то же?

— Искренне рад знакомству! — от улыбки в уголках блестящих энтузиазмом синих глаз собеседника образовались морщинки, выдавая в нём человека, щедрого на выражение положительных эмоций. — И вы отчасти правы, говоря о родстве понятий журналистики и публицистики — и там и там принято опираться на факты. Однако я бы не спешил заявлять о тождественности. Ведь публицистом можно назвать и журналиста, пишущего об общественной и политической жизни, и писателя, чей труд сосредоточен на актуальных проблемах текущей жизни нашего общества. Поэтому, будучи писателем и журналистом, я предпочитаю разделять эти профессии.

— Хм… буду знать. Надеюсь, вы не собираетесь приставать ко мне с глупыми требованиями и невнятными предложениями?

— Вам решать, желает ли Мастер боя и восходящая звезда Службы разведки потратить время на беседу с любопытным писателем и репортёром. Но могу сказать, что я прибыл на Северо-восток не просто так. И долго собирал различные материалы, которые, смею надеяться, смогут вам пригодиться.

«Хм, а этот меня сразу узнал. Видно, что следит за новостями. Журналист…»

— Почему бы и нет, — спустя секунду размышлений отвечаю я. — Идите за мной.

Вороны, с высоты контролирующие подходы, не видели никаких подозрительных движущихся точек среди горных троп, а значит, у нас есть как минимум несколько часов, а как максимум пара суток. Учитывая, что все важные дела уже сделаны, мне ничего не мешает совместить приятное с полезным и поговорить с этим Кизаши за чашечкой чая со сладостями.

Что? Кто-то только-только вышел из-за стола? Пф! Уже прошло целых… — взгляд на часы — целых сорок минут! Время пить чай, хех. Поэтому, направившись на кухню, дабы заказать горячей воды и — чем случай не шутит, может даже найти сохранившуюся выпечку — отправляю своего спутника привести себя в порядок и переодеться.

Попахивает от него всё же.

* * *

Состоявшаяся после то ли беседа, то ли интервью вышла довольно занимательной. Кизаши оказался сразу предупреждён о том, что если перед широкой публикой всплывут материалы с указаниями на меня или Отряд, то я буду всё отрицать, а несдержанный журналист-публицист-философ неизбежно встретится с последствиями, которые ему не понравятся. Меня также сразу заверили, что не собираются искать скандальной славы и вообще специализируются на другом. Эмпатия подсказывала, что тут собеседник не врёт. Как не обманывает и в том, что я не первый человек, который его предупреждает о подобном, и раз «скромный искатель истины» жив, здоров и не в розыске — значит, умеет держать данное слово.

Разумеется, несмотря на все расшаркивания, я не спешила делиться секретной или опасной для себя информацией.

Собственно, меня о таком и не спрашивали. Кизаши больше интересовался тем, где довелось побывать нашей группе, что увидеть, а также отношением к этому увиденному. Кроме того он спрашивал про мой путь как воина духа. Другие Мастера не слишком спешат делиться тонкостями, даже если они не являются секретом их школы, а мой визави отличался изрядным любопытством. Я не типичный Мастер, который давал клятвы перед наставниками и имеет младших учеников или род, для которого стоит хранить любую мало-мальски ценную информацию, поэтому легко отвечала на большую часть общих вопросов.

Мужчина, в общем-то, имеющий представления о том, как воители и алхимики реагируют на попытки выведать их секреты, был достаточно деликатен в своём любопытстве. А вот в чём он оказался раздражающе настойчив, так это в своём желании узнать моё и ребят мнение по поводу текущего положения дел в Империи. Пускай журналист-публицист и сумел увлечь меня беседой под чаёк, но данная тема — это то, о чём я как раз не очень хотела разговаривать. Пусть после моего чудесного превращения из безымянной тени в Мастера боя, аристократку и офицера разведки — хотя звание лейтенанта это, конечно, курам на смех — у меня и получилось обрести изрядную толику свободы, но не настолько большую, дабы заметно отступать от верноподданнической позиции. Особенно сие важно после конфликта с Сюрой.

Мало ли, что Кизаши верит в свои обещания, вдруг потом что-то всплывёт? Такие вещи склонны происходить в самый неподходящий момент…

Учитывая, что мой собеседник придерживался либеральных взглядов, осуждая силовые методы революционеров, но вместе с тем поддерживая идею необходимости перемен, мне волей-неволей пришлось отстаивать позицию консерваторов. Это оказалось даже забавно и в какой-то мере полезно: дискуссия хорошо подсвечивает недостатки той или иной позиции. Ну, если оппоненты готовы слушать и переосмысливать собственные убеждения, а не только навязывать своё мнение.

— …Мне по роду профессии необходимо уметь видеть факты, дабы, опираясь на них, строить свои выводы, которыми я имею честь делиться с интересующейся положением дел читающей публикой, — поставив чашку на стол, вёл свою речь Кизаши. — А факты сейчас таковы, что нашу великую страну сильно лихорадит, и я не решаюсь даже предположить, как далеко все может зайти. Отгремевшая война на Юге, нарастающая напряжённость на Востоке и Севере… они обнажили и усугубили многие застарелые проблемы и противоречия нашего общества. И… прошу прощения за резкие слова, но в многоголосом ропоте нищего крестьянства и беднейших мещан, грохоте выстрелов и звоне клинков дезертиров и войск взбунтовавшихся провинций мне слышатся грозные раскаты бури, которая ожидает Империю.

— И что же, по вашему мнению, она нам принесёт? — задаю вопрос этому любопытному и отважному человеку.

Как ни крути, но чтобы говорить подобное — пусть и вроде как адекватной, но государственной убийце, фактически карателю — это нужно обладать немалой отвагой. Или обладать выдающейся проницательностью, умением читать чужие характеры, в данном случае — мой.

Или совсем не иметь инстинкта самосохранения. Вернее, считать, что прямое высказывание своего мнения стоит выше риска получить травмы… или вообще умереть.

Учитывая место, где мы встретились, последний вариант имеет не меньше права на жизнь, чем первый.

— Не знаю, я всего лишь простой слуга пера, — покачав головой, несколько слукавил этот потомок благородного рода, много чего знающий и имеющий незначительные — примерно планки Неофита — но духовные способности. — Точно прозревать будущее не под силу даже творениям Первого Императора. Может, боги и способны на это, но они не спешат делиться своей мудростью со смертными. Поэтому станет буря очищающим дождем или превратится в ужасный ураган, который сметет и сломает все на своем пути, я не скажу. Ясно только одно: как ни печально это признавать, той прежней, хорошо нам всем знакомой Империи больше не будет. И, думаю, не только Империи. Очевидно, что весь мир сейчас стоит на пороге перемен, которые начались в нашей стране. И либо мы изменимся, чтобы, как в былые времена, возглавить и повести за собой окружающие нас народы, либо падём.

— Браво, — изображаю несколько хлопков, — очень проникновенная речь, — произношу я, в общем-то, даже не зная искренне или с иронией. — Думаю, выступи вы перед толпой и многих бы воодушевили или заставили задуматься.

— А если говорить о вас, госпожа Куроме? Я по нашей беседе могу сказать, что вы весьма умная и разносторонняя девушка, поэтому хотел бы услышать ваше мнение.

— Не боитесь, что оно будет выражаться в карцере для ведущего крамольные речи вольнодумца?

— Я хорошо разбираюсь в людях и вижу, что вы не станете так поступать. Я ведь не призываю ни к чему угрожающему государству. А контроль над умами и словами граждан не входит в список обязанностей вашего подразделения, верно? — тонко улыбнулся он, процитировав одну из моих предыдущих реплик.