— Думаю, что, в конце концов, вам пришлось поверить, — тихо сказал Саймон.

Эмилия снова одернула покрывало.

— Он сам мне обо всем рассказал. Похоже, Генри думал, что я стремлюсь отдать свое состояние в обмен на его титул, и, уж конечно, он не собирался расставаться с любовницей после свадьбы.

«Не удивительно, что она так энергично отреагировала на это», — подумал Саймон, а вслух спросил:

— Зачем вы сохранили книгу?

Эмилия опустила глаза, но Саймон заметил улыбку на ее губах.

— Как напоминание о собственной глупости.

— Этот Эйвсбери был законченным глупцом. Эмилия подняла глаза, и в них отразился лунный свет.

— Почему же? Он просто хотел поправить свое положение.

Саймон скрипнул зубами, чувствуя себя неуютно, оттого что оказался слишком похож на мужчину, которого Эмилия справедливо ненавидела.

— Похоже, что сегодня у нас вечер воспоминаний, — усмехнулась Эмилия. — Может быть, теперь вы мне расскажете, откуда у вас этот шрам?

Саймон изобразил ухмылку:

— Какой вы имеете в виду?

— У вас не один шрам?

— Есть еще несколько маленьких. Эмилия нахмурилась и возразила:

— Я бы не назвала этот шрам на плече маленьким.

Саймон потер пальцами рваную отметину выше ключицы. До сих пор, когда погода становилась холодной и сырой, старые раны все еще болели. Но от воспоминаний было еще больнее.

— Эту небольшую памятку я привез с собой с Пиренейского полуострова.

— Так вы действительно воевали?

— Вы удивлены? Эмилия пожала плечами:

— Я и не знала, что в армии служат негодяи.

— Да, иногда они оказываются там по ошибке.

— Это, должно быть, довольно ужасно.

— Война вообще довольно ужасная вещь.

— Да, — девушка посмотрела на него, — а теперь война идет между нами.

Саймон вздохнул. Он бы предпочел, чтобы между ним и этой девушкой возникло нечто другое, а не вражда.

— Я бы не хотел, чтобы вы считали меня своим врагом.

— Боюсь, вы не оставили мне выбора. — Она отвернулась и положила ноги на узкую кушетку. — Это война, и я не собираюсь сдаваться.

«Война»! Милая девушка не имела понятия, что значит это слово. Оставалось надеяться, что она никогда не узнает этого.

— Спокойной ночи, моя дорогая.

— Я не ваша дорогая.

— Именно «моя», — Саймон посмотрел на Эмилию и встретил ее гневный взгляд. — Вы моя, пока не найдете способа избавиться от меня.

— Вы можете улыбаться своей самодовольной улыбкой сколько угодно, сэр-негодяй.

— У меня такое чувство, будто вы хотите доказать мне, что вы достойный противник, миледи.

Эмилия с вызовом посмотрела на самозванца, претендующего на звание ее мужа.

— Вы даже не представляете, как я это сделаю, милорд.

Саймон перевернулся на спину и, нахмурившись, уставился в потолок. Конечно, Эмилия права. Они враги. Ему нужно сосредоточиться на деле, а не на рыжеволосой красавице, которая может зажечь кровь единым взглядом. Женщины умеют быть вероломными, мужчины остаются верными себе. Связь с такой незаурядной женщиной может оказаться смертельно опасной.

Он повернул голову на подушке, посмотрел на Эмилию, уже лежавшую свернувшись клубочком под шелковым покрывалом, и вновь вспомнил, как держал ее в своих объятиях, вспомнил тепло и аромат ее кожи. Саймон разочарованно вздохнул. Ее отец вполне мог оказаться тем самым негодяем, которого разыскивают, а он, Саймон, вполне может стать человеком, который пошлет Хью Мейтленда на виселицу. Любая мысль о будущем с Эмилией глупа. А глупость в его деле недопустима.

Солнечные зайчики надоедливо заявили о начале утра. Теплые лучи легко прикоснулись к лицу Эмилии, золотистый свет заблестел, слепя даже через закрытые веки, ласково уговаривая проснуться. Девушка открыла глаза и прищурилась от ослепительного сияния. Тело еще сковывала сонная истома, а разум медленно пробивался к реальности через обрывки снов. У окна напротив стоял мужчина. Стройный, высокий, в одних темного цвета бриджах. Это был портрет истинной мужественности на фоне штор из элегантной шелковистой парчи слоновой кости. На мгновение Эмилии показалось, что она по-прежнему спит. Где еще, кроме сновидений, мог ей повстречаться такой мужчина?

Солнечный свет, лившийся сквозь открытое окно, запускал свои длинные бледно-желтые пальцы в густые черные волосы, которые волнами свисали на его плечи. Золотые лучи скользили по широким плечам. Солнечный свет словно дразнил ее, прикасаясь к незнакомцу именно там, где она сама хотела коснуться этого человека.

Она смотрела на его спину, бегло скользя взглядом по причудливому узору мужских мышц. Солнечный свет и тень обрисовывали гладкую упругую мускулатуру, словно подчеркивали узкую талию. Эмилия представила себе, что прикасается к нему, прижимаясь щекой к его обнаженной спине и обвивая руками его стройную талию. Она представила себе все это, и даже больше, — «то, что могло произойти, если бы они были женаты».

Мужчина обернулся и посмотрел на нее через плечо, словно языческий бог, врасплох заставший смертную девушку, шпионившую за ним из укрытия. В темных глубинах его глаз сверкнули искры веселья, а губы растянулись в усмешке человека, который точно знал, насколько привлекательно выглядит в ее глазах.

— Доброе утро, Эмили…

Эмилия вздрогнула, будто он плеснул ей в лицо холодной воды. С ее глаз спала пелена, и реальность вернулась к ней. Она села и глубоко вздохнула, ощутив боль в мышцах шеи и плеч.

— Вам что, обязательно разгуливать по моей комнате в таком виде? — мрачно спросила она.

Саймон посмотрел на нее с чистейшей невинностью на лице, всем своим видом подчеркивая безобидность собственных намерений.

— А чем вам не нравится мой вид?

— Вы похожи на полуголого варвара!

Он мягко рассмеялся:

— Эмилия, любовь моя, мы теперь муж и жена. Пришло время забыть девичью чувствительность.

— Мы не женаты!

Он прижал палец к губам, призывая ее понизить голос:

— Осторожно, мисс Мейтленд. Мы ведь не хотим дать пищу для скандала. Что подумают люди, если узнают, что мы провели вместе ночь, не будучи женатыми.

— Как вы осмеливаетесь напоминать мне о ситуации, в которую сами меня втянули?! — возмущенно прошипела Эмилия.

В ответ Саймон шагнул к ней, и его улыбка превратилась в дьявольскую усмешку.

— Ситуация может стать и хуже, если вы не будете контролировать свой огненный нрав.

— Вы невыносимый, отвратительный шантажист. Я прошу вас немедленно выйти вон.

Он приподнял бровь, раздражая своей веселостью ее гнев.

— Разве так надо разговаривать с мужчиной, который дал вам свою фамилию?

— Именно так надо разговаривать с нахалом! — Эмилия снова потерла свой затекший затылок, стараясь не смотреть на мужчину, по-прежнему стоявшего перед ней, и пытаясь не замечать, как бриджи обтягивают его тонкую талию и длинные мускулистые ноги.

— У меня такое ощущение, что вы сегодня немного разбиты, — с деланным беспокойством произнес Саймон.

— Не стоит волноваться по поводу моего здоровья.

Он пожал своими широкими обнаженными плечами:

— Но вы не можете отрицать, что я предлагал вам возможность разделить со мной постель.

— Ваше благородство ошеломляет меня!

— Вы знаете, Эмили, я заметил, что эта кровать большая и практически нет шансов, что мы хотя бы толкнем друг друга в течение ночи.

Эмилия посмотрела на него, стараясь оставаться спокойной, но вид обнаженной груди заставил ее сердце биться учащенно. Однако она сделала еще одну попытку показаться равнодушной:

— Не найдется такой большой постели, которая 'может дать мне достаточно простора, чтобы удалиться от вас.

Саймон прикоснулся к локону девушки и погладил рыжие волосы, наслаждаясь ощущением, которое разбудило в нем это прикосновение.

— Вы боитесь меня?

Она резко отшатнулась от него.

— Я думаю, что осторожность необходима в делах с бессердечным наглецом.