Саймон посмотрел на свой безнадежно испорченный костюм и подумал о том, что впредь ему следует быть осторожным, иначе его так называемая «жена» причинит ему гораздо более серьезные раны.

Эмилия пересекла комнату и, постояв у дверей, вернулась назад. Она подошла к окну. Бабушка по-прежнему сидела на скамье под деревом, обмахивалась веером и таинственно улыбалась.

Что, черт побери, леди Геррит могла обсуждать с этим негодяем? И она действительно, кажется, довольна собой. Несколько раз, когда Эмилия смотрела в окно, спрятавшись за шторой, ей даже показалось, что бабушка любезничает с подлым самозванцем. О небеса! Неужели этот человек способен очаровать любую женщину?

Внезапно у Эмилии дрожь пробежала по спине. У нее перехватило дыхание. Все еще было тихо, никаких признаков его присутствия.

Однако Эмилия сразу почувствовала, что он вошел в комнату. Несмотря на то, что этот человек ворвался в ее жизнь совсем недавно, Эмилия уже успела узнать его привычки. Он передвигался тихо, почти бесшумно, с какой-то звериной грацией. Она повернулась.

Он действительно уже стоял у двери с взъерошенными волосами и какой-то загадочной улыбкой на губах.

Эмилия прижала руки к груди, стараясь успокоить сердце, учащенно забившееся при виде этого темноволосого дьявола, который явился, словно в насмешку над ее молитвами.

— У вас вообще есть привычка стучаться, прежде чем войти в комнату к даме?

Он усмехнулся, и на его щеке появилась милая ямочка.

— Да, но я ведь вошел в свою комнату.

— Это не ваша комната.

— Я удивляюсь вам, Эмили, — Саймон с улыбкой выдержал гневный взгляд девушки. — Разве вас никогда не учили делиться?

Она стиснула зубы.

— Я не собираюсь делиться с негодяем, который пытается украсть у меня все, что мне дорого.

— Вы все говорите неверно, дорогая. — Он открыл дверь гардероба и повесил на вешалку свой сюртук. — Я не собираюсь ничего у вас красть.

— Ах, простите! — язвительно хмыкнула Эмилия, глядя как он снял жилет и по-хозяйски уложил его на одну из полок встроенного шкафа.

— Видимо, я ошибаюсь, и это не вы столь бесцеремонно вторглись в мою жизнь и даже собираетесь стать моим мужем.

Саймон положил руку на дверной косяк и вновь улыбнулся, а затем принялся расстегивать манжеты.

— Я намереваюсь работать, для того чтобы получить право жить здесь.

— О!.. — девушка, как завороженная, смотрела, как он вытаскивает белую льняную рубашку из своих серых обтягивающих панталонов… Затем, сообразив, что дальнейшее молчание становится просто неловким, она поинтересовалась:

— Вы что, хотите убедить моего отца, будто сможете быть полезны для его дела?

— Между прочим, ваш отец очень обрадовался тому, что я здесь. — Он, наконец, снял рубашку и посмотрел на царапины на груди.

В ту же секунду Эмилия почувствовала, что в горле у нее пересохло. Солнечный свет, проникавший сквозь открытое окно, скользнул своими золотыми лучами по его смуглой коже и широким плечам. С трудом она выдавила:

— Мой отец не понимает, что все это ужасный фарс.

Саймон швырнул рубашку в плетеную корзину с бельем и спокойно заявил:

— Ваш отец уже потерял надежду, что найдется достаточно смелый мужчина, который женится на вас.

— Достаточно смелый? — Эмилия не сводила глаз с Саймона, наливавшего воду в таз, зачарованная игрой крепких мускулов на его теле. Стоя рядом с ним и наблюдая за тем, как он моется, девушка чувствовала какое-то особенное, удивительно сладкое волнение и не сомневалась, что причина этого именно в нем — этом загадочном и таком красивом мужчине. — Я не знала, что для женитьбы требуется мужество.

— Оно не требуется, если мужчина собирается взять в жены милую, послушную девушку. — Он наклонился над тазом и обдал водой лицо и грудь. — Такую, например, как Аннабель.

— О-о-о! — она почувствовала себя уязвленной его словами. Он что, действительно находит Анну более привлекательной?

— Предполагаю, что вы думаете, будто многие предпочли бы жениться на моей сестре?

— Ну, во всяком случае, она вряд ли отважилась бы взобраться на дерево из-за котенка. — провел рукой по груди, смывая грязь.

Его движения привлекли внимание Эмилии к темным шрамам, которые, как крылья черного ворона, пересекали у него всю грудь. Она коснулась пальцами ладони и вспомнила, как прикасалась к ним совсем недавно.

— Я взобралась на дерево, чтобы спасти Оливию.

— Верно. — Он взял белое льняное полотенце, и когда снова взглянул на нее, на его губах появилась хитрая улыбка:

— Однако я все же думаю, что Анна не способна на битву подушками.

— Вам повезло, что я не ударила вас стулом. Саймон кивнул:

— А вот Анне даже и в голову бы не пришло запустить в мужчину стулом.

— Да, она бы не сделала этого. — Эмилия посмотрела на туалетный столик, а затем взгляд упал на томик сонетов.

В глубине своего сердца она и сама считала, что большинство мужчин отдадут предпочтение сестре. И поэтому не было особых причин расстраиваться из-за того, что этот наглец думает, будто Эмилия уступает своей красивой младшей сестре. Лишь особенный человек может полюбить своенравную женщину со слишком вспыльчивым характером. Женщину, чья весна уже позади. Этот самозванец явно не такой человек. Однако ему, похоже, удалось-таки задеть ее за живое.

Краешком глаза она увидела, что он идет к ней, и замерла, стараясь унять волнение. В следующую секунду Саймон остановился перед ней так близко, что она могла чувствовать тепло его кожи. Девушка подняла глаза и, посмотрев в зеркало, увидела его отражение.

У нее захватило дух, когда она пристально вгляделась в их отражение в зеркале. Странное чувство охватило Эмилию: ей казалось, что она уже стояла рядом с этим мужчиной, только в другом месте и в другое время. Какая знакомая картина! Солнечный свет окружил их своим сиянием, как застывший янтарь, соединивший их навечно, — смелого рыцаря и его даму.

А затем его длинные теплые пальцы прикоснулись к ее щеке и скользнули к подбородку, заставив Эмилию оторваться от зеркала и посмотреть в лицо реальности. В глубине его глаз мерцали загадочные искры, и от них в душе Эмилии разгорелось пламя, которое грозило испепелить ее.

Он улыбнулся, и ей захотелось прижать к его губам свои пальцы.

— Впрочем, я также думаю, что Анна не смогла бы справиться с самозванцем, ворвавшимся в ее жизнь, — добавил он.

Эмилия проглотила комок, прежде чем смогла ответить:

— Анна никогда и не попалась бы в такие сети.

— Да, — он провел большим пальцем по ее верхней губе. — Только очень страстная женщина могла пойти на такое — придумать себе мужа.

Эмилия посмотрела ему в лицо; она знала, что ей лучше уйти, нельзя ни минуты оставаться рядом с ним! Однако близость его тела завораживала и лишала воли. И против желания Эмилия подалась навстречу мужчине, подобно дикой розе, тянущейся к солнцу, а он опустил глаза и тихо добавил:

— Лишь страстная женщина могла бы понравиться мне.

«Лишь такой мужчина может понравиться мне», — подумала Эмилия.

Он так близко! Если немного подтянуться, то можно достать губами до его губ и почувствовать вкус его поцелуя.

Девушка даже дрожала от соблазна так и сделать это. Она положила ладонь ему на грудь, желая оттолкнуть его, и задержала свою руку. Шелковистые бугорки темных шрамов вызвали сладкую боль в пальцах Эмилии. Ее кожу обдало влажным жаром. Казалось, биение его сердца отдалось в ее груди.

Саймон напрягся, чуть-чуть наклонился к ней, и девушка увидела, что веселые искорки, сверкавшие в его глазах, сменило темное страстное пламя. Он запустил пальцы в ее волосы и прошептал:

— Вы способны совратить и святого, мисс Мейтленд.

Она чувствовала себя так, будто оказалась на краю пропасти: еще шаг — и она упадет.

— Вряд ли вас можно назвать святым, лорд Самозванец.

Его пальцы остановились на ее затылке, будто он хотел прижать ее к себе и оттолкнуть в то же мгновение.