— Вы видели какой-нибудь пузырек или другой сосуд, который мог бы содержать яд?

— Нет.

— Что она ела и пила?

— Суп, отбивную котлету, зеленый горошек и картофельное пюре и пирог с вишней. И запила все рюмкой красного бургундского вина.

— Откуда она взяла бургунди?

— В ее комнате была бутылка. Там еще немного осталось, но, по-моему, вино обследовали и ничего такого не обнаружили.

— Могла ли она положить яд в рюмку так, чтобы вы не видели?

— О да, без труда. Я ходила взад и вперед по комнате, прибиралась, приводила все в порядок. Я за ней не следила. Рядом была небольшая шкатулка и еще сумочка. Она могла бросить яд в вино или потом в кофе или даже молоко, которое выпила перед сном.

— Есть ли у вас какое-либо предположение на счет того, что она сделала с пузырьком или каким другим сосудом, содержащим яд?

Сестра Крейвен подумала.

— Знаете, она могла выкинуть его потом из окна. Или же бросить в корзину для ненужных бумаг, или даже вымыть в ванной и вновь поставить в аптечку. Там есть несколько пустых пузырьков. Я не выкидывала их, потому что они могли понадобиться.

— Когда вы в последний раз видели миссис Фрэнклин?

— В половине одиннадцатого. Я приготовила ее ко сну. Она выпила горячее молоко и сказала, что хочет принять аспирин.

— И как она тогда выглядела?

Свидетельница минутку поразмышляла.

— Э… право… как всегда… нет, должна сказать, она была немножко возбуждена.

— Подавлена?

— Э… нет, взвинчена, так сказать. Но если вы думаете о самоубийстве, предчувствие, наверное, могло так на нее повлиять. Она, вероятно, почувствовала себя благородной, возвышенной такой.

— Вы считаете, что она могла совершить самоубийство?

Наступила пауза. Казалось, сестра Крейвен никак не могла решить.

— Знаете, — наконец начала она, — и да и нет… да, в целом, да. Она была очень неуравновешенной.

Следом давал показания сэр Уильям Бойд Кэррингтон. Похоже, он был искренне расстроен, но отвечал ясно.

Он играл с покойной в пикет в ту ночь, когда она умерла. Тогда он не заметил никаких признаков депрессии, но в разговоре, состоявшемся несколькими днями раньше, миссис Фрэнклин затрагивала тему самоубийства. Она была самоотверженной женщиной, и ее сильно расстраивала мысль, что она мешает карьере мужа. Она была ему предана и очень им гордилась. Иногда она впадала в глубокое уныние из-за своего здоровья.

Вызвали Джудит, но она мало что смогла сказать.

Она ничего не знала об исчезновении физостигмина из лаборатории. В ночь трагедии миссис Фрэнклин вела себя, как обычно, правда, может быть, была чересчур возбуждена. Она никогда не слышала разговоров миссис Фрэнклин о самоубийстве.

Последним свидетелем был Эркюль Пуаро. Его показание было очень многозначительным и произвело сильное впечатление. Он описал разговор, который состоялся у него с миссис Фрэнклин в день, предшествующий ее кончине. Она была сильно подавлена и несколько раз выражала желание покончить со всем. Она беспокоилась из-за своего здоровья и призналась ему по секрету, что ею овладевают Приступы глубокой меланхолии, когда ей кажется, что жить вообще не стоит. Она сказала, что иногда ей хочется заснуть и больше не проснуться.

Его последующий ответ произвел настоящую сенсацию.

— Утром, 10 июня, вы сидели возле двери лаборатории?

— Да.

— Вы видели, как миссис Фрэнклин вышла из лаборатории?

— Видел.

— У нее что-нибудь было в руке?

— В правой руке она сжимала небольшой пузырек.

— Вы совершенно уверены?

— Да.

— При виде вас она смутилась?

— Она была поражена, вот и все.

Коронер начал суммирование.

— Нужно решить, — сказал он, — как покойная умерла. В установлении причин смерти нет никаких трудностей — на сей вопрос дало ответ медицинское показание. Покойная была отравлена сульфатом физостигмина. Остается решить, приняла ли она яд случайно или преднамеренно или же он был дан ей каким-то другим человеком. Свидетели слышали, что покойная испытывала приступы меланхолии, что она была слаба здоровьем и что, хотя умершая не страдала от серьезного заболевания, находилась тем не менее в нервозном состоянии.

Месье Эркюль Пуаро, свидетель, чье имя имеет большой вес, совершенно уверен, что видел, как миссис Фрэнклин выходила из лаборатории с небольшим пузырьком в руке, и что она была поражена, увидев его. Присяжные могут прийти к заключению, что она взяла яд из лаборатории, намереваясь покончить с собой. Похоже, она страдала от навязчивой идеи, что стоит на дороге мужа и мешает его карьере.

Ради справедливости стоит заметить, что доктор Фрэнклин был хорошим и любящим мужем и никогда не выражал досады по поводу ее слабости и не жаловался, что она препятствует его карьере. Похоже, это ее собственная идея.

Женщинами в определенном состоянии нервного коллапса иногда овладевают подобные мысли.

Нет ничего, могущего доказать, в какое время или в каком растворителе был принят яд. Может быть, и несколько необычно, что не удалось найти пузырек, содержащий яд, но вполне вероятно, что, как и предположила сестра Крейвен, миссис Фрэнклин вымыла его и поставила в шкафчик в ванной, откуда, вероятно, его и взяла. Решать присяжным.

Вердикт вынесли почти сразу.

Присяжные решили, что миссис Фрэнклин покончила с собой в период временного расстройства ума.

Через полчаса я был в комнате Пуаро. Он выглядел страшно изможденным. Кертис уложил его в кровать и приводил в чувство тоником.

Я умирал от желания поговорить, но все же был вынужден сдерживаться до тех пор, пока слуга не закончил и не оставил комнату.

Вот тогда-то я взорвался.

— Вы сказали правду, Пуаро? Что видели пузырек в руке миссис Фрэнклин, когда она вышла из лаборатории?

Очень слабая улыбка скривила посиневшие губы Пуаро. Он прошептал:

— А вы его не видели, друг мой?

— Нет, не видел.

— Но вы могли и не заметить, hein?

— Да, вполне. Не могу поклясться, что пузырька не было.

Я с сомнением посмотрел на него.

— Вопрос в том, говорите ли вы правду.

— Так вы считаете, что я мог и солгать, друг мой?

— Не стал бы списывать это с ваших счетов.

— Хэстингс, вы шокируете и удивляете меня. Где же ваша простая вера?

— Ну, — уступил я. — Вряд ли, конечно, вы станете лжесвидетельствовать.

Пуаро кротко заметил:

— В данном случае никакого лжесвидетельства нет. Присяга не давалась.

— Значит, вы солгали?

Пуаро машинально взмахнул рукой.

— Что я сказал, mon ami, то сказал. Осуждать мои слова излишне.

— Я просто вас не понимаю! — воскликнул я.

— Чего вы не понимаете?

— Вашего показания… насчет того, что миссис Фрэнклин говорила о самоубийстве… о депрессии.

— Enfin, вы сами слышали, как она говорила нечто подобное.

— Да. Но только при определенном настроении. Вы этого-то не уточнили.

— Возможно, я не хотел уточнять.

Я уставился на него.

— Вы хотели, чтобы вынесли вердикт о самоубийстве?

Пуаро помолчал перед тем, как ответить. Наконец он сказал:

— Думаю, Хэстингс, вы не понимаете всей серьезности ситуации. Да, если уж вы так настаиваете, я хотел, чтобы вынесли вердикт: самоубийство…

— Но вы не думаете… сами… что она покончила с собой?

Пуаро медленно покачал головой.

Я сказал:

— Вы считаете… что ее убили.

— Да, Хэстингс, ее убили.

— Тогда зачем пытаться все замять… навесить на дело ярлык самоубийства и отложить его в сторону? Ведь теперь расследование прекратится.

— Точно.

— Вы этого хотите?

— Да.

— Но почему?

— Неужели вы не понимаете? Просто непостижимо! Ну да ладно… давайте не будем распространяться на сей счет. Вы должны положиться на мое слово, что ее убили… намеренно, предумышленно убили. Я говорил вам, Хэстингс, что здесь должно совершиться преступление и что вряд ли мы сможем его предотвратить… потому что убийца — человек безжалостный и решительный.