— А хочешь, я тебя порадую? — сказала София и захихикала.

— Мне стоит опасаться? — София была слишком активной и неугомонной. Если она так говорила, значит, в её голове уже зародился какой-то план, и мне стоит бояться.

— Доктор Майколс сказал, что мне можно приехать к тебе на День Благодарения! — закричала она в трубку.

      Это новость заставила меня ровно сесть на диване и чуть не выронить телефон.

— Что?! — громко крикнула я.

— Ты не рада? — София больше не была весёлой. Её голос вмиг стал грустным, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. Нет-нет! Только не это.

— Нет! Рада, конечно. Боже, я очень рада. Просто в шоке. И когда ты узнала?

— Пару дней назад.

— Ты должна была сразу мне позвонить, сказать!

— Я не хотела отвлекать. А если бы у тебя были дела, а я помешала? — её голос был таким робким и тихим.

— Ты бы никогда не помешала мне. Я тебе уже сто раз повторяла, что если хочешь, можешь звонить в любое время, и я всегда отвечу. Твоя медсестра и врач знают мой телефон. Просто попроси.

— Ладно, давай о другом, — быстро сказала она. — Я так хочу увидеть твою квартиру. И я так соскучилась по папе.

      Я почувствовала укол вины в сердце. Я так и не поговорила с ней о папе. У меня просто не хватило на это сил, и я знала, что это только ухудшит её состояние. Чуть больше двух лет назад врач разрешил ей выходить за пределы больницы. Но тогда она узнала (от меня, конечно. От кого же еще?), что папа не хочет приезжать к ней. У неё снова случился нервный срыв, из-за чего ей опять запретили выходить.

      Это первый раз, когда врачи снова доверят её мне. И я не упущу этот шанс. Я сделаю всё, чтобы улучшить её состояние, и тогда её выпишут. Конечно, это маловероятно.

— У папы много дел, — сказала я. — Не знаю, получится ли у него приехать в Филадельфию, но я так хочу тебе всё показать. Город восхитительный! Я уже почти весь изучила. И ты обязана познакомиться с моими друзьями. Особенно с Макс.

— Я так много про неё слышала и уверена, что она мне на все сто понравится, — засмеялась София. Да, они отчасти были похожи, поэтому быстро найдут общий язык. — Ой! Молли зовёт меня. У нас сейчас будет отбой.

— Пока. Я постараюсь позвонить на следующей неделе.

— Пока-пока. До Дня Благодарения, — Ззасмеялась она.

— Дай, пожалуйста, Молли.

      Я услышала шуршания, бормотания, смех, а потом голос Молли.

— Здравствуйте, мисс Таннер.

— Почему я не знала этого? — строго спросила я. Такую манеру разговора я переняла у отца. Ненавижу это, но порой действительно помогает получить от людей то, что нужно, быстро.

— Чего?

— Того, что Софии позволено выйти на День Благодарения. Я же просила сообщать мне всё сразу же.

— Это еще не до конца известно, — мямлила Молли. — Врачи обсуждают это.

— Я хочу, чтобы её выпустили.

— Но…

— Она уже сидит там чёртову тучу времени! Ей нужно увидеть внешний мир! И она так обрадовалась, поэтому я хочу, чтобы вы позволили ей приехать ко мне, и на этом точка.

      Я сбросила вызов, как только договорила.

      Наверху послышались шаги, и заиграла музыка. Кто-то с женским голосом засмеялся. Через десять минут я услышала громкие стоны. Потом я накрылась пледом с головой и снова заплакала.

***

      Ночь была беспокойной. Я практически не смогла поспать. То стоны, то мой плач мешали мне. Но, когда я всё-таки смогла уснуть, я снова увидела тот же сон, что уже восемь лет. Поэтому в пять я решила встать и заняться делами.

      Сначала я переоделась и отправилась на пробежку. Сегодня я взяла медленный темп, но бегала достаточно долго. Когда лёгкие начали гореть, а ноги так напряглись, что буквально отваливались, я побежала в сторону дома. Долго стояла под холодными струями воды, надеясь, что они сотрут всё ненужное в моей голове. На то, чтобы выпрямить волосы я потратила минут тридцать, что в три раза больше нормы.

      На кухне я осознала, что не голодна, поэтому выпила кружку кофе, а потом занималась чем угодно, лишь бы ни сидеть на месте. Собрала осколки, запустила стирку, протёрла пыль, разложила одежду, сходила в магазин за продуктами.

      В десять я поняла, что мне нужно пойти к Хардину, чтобы расспросить про вечер. Я закрыла дверь на замок и пошла наверх. Мне понадобилось постучать раз пять, чтобы он, наконец, открыл дверь.

      Боже!

      На нём были только трусы-боксеры. И я могла прекрасно рассмотреть, что, помимо рук, вся его грудь и весь живот в татуировках. Вся накаченная грудь и весь прекрасно накаченный живот в татуировках. Его волосы были в беспорядке, а пряди падали на лоб. Хардин потирал глаза, и я поняла, что он только что проснулся.

— Чего ты так рано? — спросил он.

— Вообще-то сейчас десять.

— Ну! Повторяю вопрос: чего ты так рано?

      Я лишь закатила глаза. Как я поняла, у него была бурная ночь, поэтому он не выспался. Интересно, его девушка уже ушла? Или она еще где-то тут? Если тут, то зря я пришла. Не хочу сталкиваться с ней. Почему-то мне кажется, что она не понравится мне.

— Ты права, — сказал Хардин с усмешкой. — И нет, она еще здесь, но скоро уходит.

      Чёрт! Ненавижу свою привычку.

— Ладно, я не об этом, — знаю, что стала красной, как рак, поэтому опустила голову. — Я насчёт ужина. Он будет?

— Да, — печально сказал Хардин. Я хотела поднять голову, чтобы посмотреть в его глаза, но увидела его голый торс и поняла, что лучше смотреть себе под ноги. — Отец прислал смс, что они приедут к шести. К шести! Поэтому можешь идти.

— Можно вопрос?

— Ну.

— Ты будешь их кормить пиццей? — я кивнула на пакет с коробками, который он вынес в коридор.

— Чего ты хочешь?

— Давай я приберусь у тебя. Потом приготовлю ужин.

— Тут чисто. Мы вчера навели чистоту.

— Чистоту? — фыркнула я, но это получилось что-то среднее между смешком и фырком. — Тут такая помойка, что и недели не хватит. То, что я собрала мусор и перенесла одежду в спальню, ничего не изменило.

— Ладно, — Хардин вздохнул и запустил руку в волосы, чтобы убрать их со лба, но они всё равно тут же упали на лоб. — Мне нужно уйти, но ты можешь остаться и хозяйничать.