— Вот это уже другое дело. — Радостно сказала она.

— Но как?.. то есть… я конечно же безумно рада тебя видеть. Это самый лучший подарок на Рождество, который я только могла получиться. Но как это получилось? Я… я же только недавно говорила с твоим врачом и он сказал, что сможет что-то решить только после праздников! Это же… о господи!

      Эмоций было больше, чем я могла вынести. Я уже сама не понимала, что говорила или что хотела сказать. Я просто была рада, что София была здесь, со мной. И это казалось таким нереальным, что я боялась, что она возьмёт и исчезнет сейчас. Я обниму её, а потом — раз! — и я уже обнимаю лишь воздух.

— Успокойся, милая, — сказала Соф, когда у меня потекли слёзы по лицу. Боже, теперь я казалась себе такой гупой. Устроила семейную сцену на глазах у всех и еще расплакалась в придачу.

— Твоя сестра вернулась, — сказал Хардин, обнимая меня со спины. — Так что никто здесь не может тебя винить.

      Глупая привычка!

— Не подумай, что я не рад тебе, — сказал Хардин. — Но я не знал, что ты вернёшься так быстро.

— В этом вопросе нужно сказать большое спасибо нашему папе, — София посмотрела на меня и широко улыбнулась увидев шок на моём лице. Я конечно знала, что папа не возражал против её возвращения и даже хотел помочь мне. Но как он в этом сейчас поучаствовал? — Он приехал в клинику и с помощью своего прекрасного обаяния и большого кошелька смог сделать так, чтобы на Рождество у нас с тобой был самый лучший подарок на свете. Он привёз меня сюда.

      Я просто обняла её еще раз. Эмоций и ощущений было гораздо больше, чем я могла вынести. Моя София была здесь и это был действительно самый лучший подарок из возможных.

      Спасибо Хардину за то, что он понял мой шок и попытался хоть как-то организовать всё. Он принёс для Соф стул, столовые приборы, предложил ей закуски, потом ухаживал за мной, пока я сидела и тупо смотрела на Софию, пытаясь осознать, что она, чёрт возьми, здесь, рядом со мной. Проклятье, у меня же даже подарка для неё не было.

— Думаю, для Соф самый лучший подарок — ты. — Тихо прошептал мне Хардин на ухо, а я в очередной раз покраснела, из-за того, что говорила вслух. — Бэмби, расслабься. Мне кажется, все сейчас хорошо проводят время.

      Я посмотрела на Лукаса, который увлечённо что-то рассказывал Макс, Джин и Дженни, а Макс постоянно перебивала его и подшучивала. Я посмотрела на Боба, который что-то спрашивал у Софии, а она улыбалась и отвечала. Не смотря на то, что я не считала Боба лучшей компанией для Соф, сейчас она была счастлива, а это было всё, чего я хотела для неё. Они все были счастливы.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала я Хардину, когда поняла, что сейчас наше исчезновение меньше всего заметят. — Он внизу, в моей квартире.

— Интригует. — Усмехнулся он, когда встал со стула и обнял меня за плечи, чтобы отвести вниз. Когда мы оказались в моей квартире (станем откровенными, это моя старая квартира. Тут даже моих вещей было не так уж и много. А когда я ночевала тут последний раз, я даже вспомнить не могу), я взяла Хардина за руку и потащила в сторону своей старой спальни. — Вот. — Сказала я, взяв с прикроватной тумбочки маленькую коробочку и протягивая Хардину. Он быстро поцеловал меня, а потом с улыбкой начал развязывать бант. Серьёзно, он сейчас улыбался, как малый ребёнок. Обожаю эту его улыбку.

      Когда Хардин открыл коробочку, он достал оттуда медиатор и немного нахмурился.

— Я знаю, как много твоя музыка значит для тебя. Знаю, что ты живёшь ей. А еще ты как-то рассказывал мне, что из простого хобби это всё превратилось в серьёзную мечту благодаря твоему брату. Алексу, — медленно проговорила я, боясь, что упоминание имени его брата-близнеца расстроит Хардина. Но выражение его лица не изменилось. — А еще ты сказал, что именно я вдохновила тебя на новые песни и стала твоей музой. Поэтому каждый раз, когда ты будешь играть, я хочу, чтобы с тобой были части тех, кто вдохновили тебя встать на этот путь. — Я взяла руку Хардина и перевернула медиатор. — На одной его стороне имя твоего брата. — Там было написано «Александр Стоун. Навсегда и навечно». — А на другой частичка меня. — Когда я перевернула медиатор в его руках, мне стало страшно, оттого что Хардин может посчитать это всё глупостью.

— «Две искалеченные души нашли друг друга. Спасибо, что спас меня. Я всегда буду любить тебя. Твоя Лидия». — Прочитал он надпись, а я задержала дыхание.

      Господи, теперь я понимаю, что это было безумно глупо. Я любила его, всей душой и сердцем. И была уверена в этом как ни в чём другом. Но что если он не любил меня, что если я поторопилась, что если это только надавит на него и он просто не готов ко всему этому. У нас же даже секса не было, хотя мы уже много чего делали в его кровати и в душе. Я не хотела быть слишком настырной и давящей. А может то, что я призналась в своих чувствах гравировкой, будет глупо? И это не то, что он мог хотеть?

— Я тоже тебя люблю. — Улыбнулся Хардин. — Очёнь сильно. И нет, это не пугает меня. Это то, что я чувствую уже некоторое время. То, чего я не боюсь и то, что меня не пугает. И вот это, — Хардин поднял медиатор. — Самое лучшее признание, которое только может быть.

Я радостно улыбнулась и почувствовала облегчение от его слов, а потом как приятное тепло окутало меня.

— И что теперь? — Спросил Хардин, всё еще радостно улыбаясь.

— Думаю, теперь ты должен меня поцеловать. — Я показала на люстру, которую украсила гирляндой, а также повесила туда веточку омелы.

— Не могу отказать в таком. — Хардин притянул меня к себе и его губы опустились на мои. Он начал целовать меня нежно и осторожно, показываю свою любовь. Но этот поцелуй очень быстро перерос в нечто большее. И вот я уже лежала на кровати, а Хардин нависал надо мной и начал покрывать мелкими поцелуями мою шею.

      Я чувствовала, как горела. Всё внутри меня просто загоралось от желания и нетерпения. И этот праздничный свитер уже не казался такими классным и милым. Всё о чём я могла думать, скорее бы его уже сняли с меня. Скорее бы уже на Хардине не осталось его одежды. Поэтому, когда его рук, пробрались мне под одежду и начали тянуть её вверх, я очень обрадовалась и быстро подалась. Вот уже я сняла с Хардина его свитер; он потом стянуть мои джинсы и избавиться от лифчика.

      Хардин, мужчина вставляющий через слово мат, покрытый татуировками, был самым нежным любовником, которого можно желать. Он покрывал всё моё тело поцелуями, шептал, какая я прекрасная и как ему повезло, что я досталась именно ему, что я буду принадлежать ему целиком и полностью. Он был внимателен и осторожен, понимая, что это мой первый раз. Боже, да он даже три раза меня спросил, точно ли я уверена в этом, а мне пришлось убеждать его в том, что да, я точно хочу его и на все сто процентов уверена.

      Когда Хардин вошёл в меня, я почувствовала быстрый укол боли, но он так умело отвлёк меня, что боль очень быстро переросла в наслаждение.

      После мы лежали на моей кровати, укрытые тонким одеялом. Оба уставшие, потные и вымотанные. Пока я выводила пальцем узоры на груди Хардина, он перебирал мои волосы и иногда целовал в макушку.