Я облизываю губы и жестом указываю на Ясмин.

— Найди потерянную лампу, и получишь девушку.

Эйдан улыбается, его глаза загораются, и он кивает, но Ясмин смотрит на меня с подозрением. Она отпускает руку Эйдана и скрещивает руки на груди, её туфли на каблуках стучат по полу в раздражающем ритме, а её безупречное лицо портит этот недобрый прищуренный взгляд.

Я не обращаю внимания на гнев в её глазах и на то, как мою руку покалывает от желания перекинуть ее через колено и показать ей, к чему приводит такое поведение.

Конечно, всё не так просто. Эйдана нужно будет интегрировать в систему, которая у нас уже есть. Ему нужно будет встретиться с Джинни, нашим ведущим археологом на месте, и уговорить ее позволить ему наблюдать за ней, хотя он понятия не имеет, что делает, и, скорее всего, будет только мешать ей. Но моя цель не в том, чтобы он действительно нашёл лампу, хотя, если ему это удастся, так будет даже лучше. Мне просто нужно, чтобы он держался подальше от Ясмин, но при этом был под моим каблуком, чтобы я мог использовать его для контроля над ней.

— То есть я буду работать на тебя? На «Sultans»? — спрашивает он.

— Разумеется, тайно. Тебе будут платить наличными, как и другим сотрудникам нашего комплекса в Египте. Мы не можем официально выплачивать тебе зарплату за такую работу. Но если ты найдёшь её, то… — я пожимаю плечами. — Кто знает, что нас ждёт в будущем.

Лицо мальчика светится надеждой, и мне интересно, как много Ясмин на самом деле знает о нём.

— Ну так что, мы договорились? — настаиваю я, протягивая руку.

Он смотрит на неё несколько секунд, прежде чем вложить свою ладонь в мою.

Я перевожу взгляд на Ясмин. Её голова наклонена вбок, а взгляд перескакивает с мальчишки на меня, словно она на качелях и не знает, на чём сосредоточиться.

Что-то происходит в её обычно пустом маленьком разуме, но я не могу найти в себе силы беспокоиться о том, что же там. Пусть она думает, что я либо замышляю что-то нехорошее, либо её спаситель; на самом деле это не имеет никакого значения в любом случае. Как только её любовник окажется в моих руках, она будет вынуждена подчиняться моим требованиям, хочет она этого или нет.

***

Я только вошёл в фойе главного офиса компании «Sultans», который расположен в самом высоком здании в центре города Бадур¹⁶, штат Нью-Йорк. Но прежде чем я успел подойти к лифту, который ведёт на восемьдесят девятый этаж, предназначенный исключительно для моих офисов и сотрудников, работающих непосредственно подо мной, я заметил затонированный Maybach, который подъезжал к обочине.

Было ещё очень рано, утреннее солнце только начало подниматься над горизонтом, и его лучи с трудом пробивались сквозь туман, окутавший тихие городские улицы.

Я бы узнал эту машину из тысячи, но даже если бы мне не удалось этого сделать, то всё равно понял бы, что это машина Али. Он единственный, кто приезжает в офис раньше всех, и он обещал мне, что больше не будет приезжать так рано, чтобы позволить своему организму отдохнуть.

У меня внутри всё сжимается, когда я вижу, как водитель Али выходит из машины и обходит её, открывая дверь для Али.

Мне хочется пойти туда и потребовать, чтобы он вернулся домой, позволил своей медсестре позаботиться о нём, а я бы тем временем продолжил выполнять свою тяжёлую работу здесь. Но потом я вспоминаю, что бы я чувствовал, если бы ситуация была обратной. Никакое количество слов не остановит мужчину, когда в нем, как кровь в венах, бурлит решимость.

Однако я настолько возмущён его безразличием к своему здоровью, что не хочу с ним разговаривать. А потом я ещё больше расстраиваюсь из-за того, что вообще беспокоюсь о нём. Поэтому я разворачиваюсь, нажимаю кнопку лифта, захожу внутрь и поднимаюсь на свой этаж.

Прошёл час, а я всё ещё не могу прийти в себя. Сижу в конце длинного прямоугольного стола в конференц-зале отдела маркетинга в окружении десятка людей. Опустив взгляд, я бегло просматриваю квартальный отчет о макроэкономических тенденциях, пытаясь сосредоточиться на голосе крохи, который стоит перед презентацией PowerPoint, его голос слегка дрожит, когда он разглагольствует о состоянии потребителей и о том, в чем заключается наше видение того, как оставаться впереди рынка.

— Сэр?

Я поднимаю голову от страниц, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что все смотрят на меня. Прокашлявшись, я наклоняюсь вперёд, опираюсь локтями о стол и складываю руки перед собой.

Признаться честно, я понятия не имею, о чём они только что говорили. Мои мысли всё ещё заняты коридором, и я гадаю, не собирается ли Али неожиданно появиться.

Он всё ещё здесь? Мне нужно поговорить с ним и шепнуть ему на ухо о нас с Ясмин.

Я смотрю на Иэна, который смотрит на меня широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот. Приподнимаю бровь, и он хлопает ладонью по столу, явно понимая, что я хочу, чтобы он высказался.

— Всё это выглядит прилично. К концу дня положите на стол мистера Фарачи прогнозы продаж на следующий квартал.

Точно. Прогнозы продаж.

Поднявшись, я застёгиваю пуговицы на пиджаке и ещё раз смотрю на бумаги.

— Поскольку эти данные ясно указывают на то, что экономика США приближается к спаду, я полагаю, нам следует рассмотреть альтернативные способы выхода на рынок, пока не начался подъём. Продемонстрируйте, как вы планируете это осуществить.

Затем я покидаю собрание, не дожидаясь их невнятных ответов, и поднимаюсь на этаж выше, где находится кабинет Али.

Интерьер здесь не уступает моему этажу: пол из белого мрамора сверкает завитками серебристого цвета, а кремовые стулья и серые диваны стоят вдоль приемной с дубовыми столами. Я прохожу мимо пустого стола помощницы и направляюсь к кабинету Али, но что-то останавливает меня на полпути. Я прижимаюсь ухом к деревянной двери и слышу приглушённый голос Али.

— Как долго? — спрашивает он напряжённым и слабым голосом. Более слабым, чем когда-либо. Тишина. — Два месяца? — продолжает он. — И это всё?

Моё сердце начинает бешено колотиться, а дыхание становится прерывистым.

Он ближе к смерти, чем я думал. Волна грусти пронзает меня, словно пробивая бетонную стену, которую я возвёл вокруг своих чувств, заставляя меня дрожать.

Моё отношение к болезни Али неоднозначно.

Вначале моей целью было научиться у него всему, чему я мог, а затем оказать ему честь продолжать жить с помощью рисунков на моем теле, убив его, чтобы я мог без особых усилий занять его место.

Может быть, он погиб бы в результате несчастного случая, а может быть, задохнулся бы во сне.

Но время шло, и случилось кое-что, чего я не учел.

Я начал смотреть на него снизу вверх как на нечто большее, чем на того, кем я хотел стать.

Он был первым мужчиной в моей жизни, который относился ко мне с уважением и заботой. Он был единственным, кто верил в меня и помогал мне достичь успеха, несмотря на трудности, связанные с моим прошлым. У меня было множество возможностей навредить ему, но каждый раз я упускал их, потому что часть меня отчаянно нуждалась в его внимании и одобрении. Я чувствовал к нему нечто похожее на отцовскую любовь, которую никогда не испытывал ни к кому другому.

Когда он признался мне, что его рак неизлечим, и он не собирается проходить еще один курс лечения, я почувствовал облегчение. Бремя необходимости наблюдать, как жизнь покидает его глаза под моими руками, тяжелым грузом лежало на моей душе, и таким образом, это могло произойти естественным образом.

Я воспринял это как знак свыше, что мне суждено стать великим. Самым могущественным. Вселенная убирает с моего пути Али, чтобы я мог достичь своих целей и управлять «Sultans».

И всё же тот маленький мальчик внутри меня, который так нуждается в любви, страдает ещё сильнее, когда я думаю о том, какой будет жизнь, когда его не станет.

Али вздыхает и прощается с человеком, который, как я предполагаю, является его врачом. Я отхожу от двери, охваченный противоречивыми чувствами.