«Просёлочные дороги Бадура полностью перекрыты, Lamborghini невозможно узнать с того места, где он был завернут за дерево».

«А что насчёт водителя, Том? Есть какие-нибудь новости?»

«Поисково-спасательная команда прочёсывает лесистую местность, но на данный момент, Диана, никаких тел обнаружено не было».

На экране репортёры сменяются кадрами с дрона, показывающими сельские дороги недалеко от центра Бадура, недалеко от того места, где мы находимся.

— Похоже на серьёзную аварию, — говорю я.

Отец хмыкает, затем выключает звук и снова погружается в газету.

— Вот почему я предпочитаю, чтобы тебя возили другие люди.

Я сдерживаю раздражение от напоминания о том, что так и не научилась водить машину, когда Джулиан проходит через холл на кухню с таким видом, будто это его дом, будто он здесь хозяин.

Я откидываю голову назад и стону.

— Разве ты не должен быть на работе?

Он улыбается, проходит в комнату, садится за стол напротив меня и берёт виноградину из блюда со свежими фруктами, которое принесли, когда я спустилась.

— Просто хотел убедиться, что ты не скучаешь по мне, — подмигивает он и поворачивается к моему отцу. — Рад видеть тебя на ногах и в движении, старик.

— Хм, — хмыкает папа, переводя взгляд с меня на Джулиана. — Как прошёл вчерашний ужин?

— Да, кстати, я думала, ты там будешь, — вклиниваюсь я.

Лицо папы смягчается.

— Я не очень хорошо себя чувствовал.

— Мог бы хотя бы сказать мне.

Он машет рукой перед собой, как будто это не имеет значения.

— Я не хотел, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

Я вздыхаю, раздражение нарастает внутри меня.

— Баба, я хочу видеть тебя в любом состоянии.

— Довольно, — отвечает он, и я вздрагиваю от его резкого тона. — Расскажи мне, как прошла прошлая ночь.

Я ставлю свою чашку с кофе на стол и сжимаю руки в кулаки на коленях.

— Всё прошло нормально.

Джулиан не обращает на это внимания, отправляя в рот очередную виноградину и просматривая видеозапись аварии с Lamborghini, сделанную с помощью дрона.

— Нормально? — повторяет мой отец. — И это всё, что ты можешь сказать?

Я пожимаю плечами и смотрю на него.

— Он не в моём вкусе.

— Он был ужасен, Али, — вмешивается Джулиан. — Честно говоря, я удивлён, что ты вообще решил их познакомить.

— Он достойный человек, Джулиан, — возражает Баба. — Думал, ты хотел бы, чтобы в её жизни был кто-то, кто знает, как себя подать в кругу важных людей.

Джулиан приподнимает брови и поворачивается к моему отцу.

— А почему это должно меня волновать?

— Потому что они будут владеть «Sultans».

У меня перехватывает дыхание, и в воздухе повисает многозначительная пауза.

У Джулиана подергивается челюсть.

— Ах, ну конечно.

Я внимательно наблюдаю за Джулианом, замечая, как напрягается его тело и как натянуто он улыбается.

Ему это явно не нравится, и его предложение помочь мне — именно то, что я и предполагала, просто помощь для собственной выгоды. Он не хочет мне помогать; он хочет получить то, что должно достаться мне.

Ненависть бурлит глубоко внутри меня, как колдовское зелье, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться и не сказать чего-нибудь, о чём потом пожалею.

Джулиан снова смотрит на телевизор, кивая в его сторону.

— Я почти уверен, что это та самая машина, на которой вчера вечером уезжал наш Александр Соколов.

— Что? — я ахаю.

Наши взгляды встречаются.

Он ухмыляется.

— Надеюсь, всё в порядке, — говорит он.

У меня от удивления отвисает челюсть, и внутри всё переворачивается, как будто по мне ползают пауки.

— Уверен, это просто совпадение, — говорит отец, поднимаясь со стула. — Но я всё же позвоню, чтобы убедиться.

Джулиан соглашается.

— Хорошая идея, старик. Он был сильно пьян. Я пытался уговорить его поехать домой, но он не захотел.

Я сижу, не в силах пошевелиться. Меня охватывает шок, и я чувствую себя так, будто погружаюсь в зыбучие пески.

— Да ладно, Ясмин. Не стоит так удивляться, — смеётся Джулиан, отправляя в рот ещё одну виноградину.

— Это ты сделал? — с трудом спрашиваю я.

Он поднимает бровь и обходит стол, пока не оказывается передо мной. Он стоит так близко, что его ноги оказываются по обе стороны от моих бёдер.

— Боюсь, смерть — это часть жизни, Gattina, — говорит он.

Я прищуриваюсь, и внутри меня нарастает неприятное чувство.

— Что это должно, черт возьми, значить? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Воспринимай, как хочешь.

У меня во рту становится сухо, как в пустыне, и я с трудом сглатываю, медленно облизывая губы. Мне страшно задавать следующий вопрос, но я не могу не спросить.

— Где Эйдан?

— В самолёте, — просто отвечает он. — Счастливее некуда, с полным желудком элитного шампанского и надеждой на лучшую жизнь впереди, — он делает паузу и слегка наклоняет голову. — Он с моим помощником Иэном, который предан мне до глубины души. Иэн очень хочет помочь мне с любыми… трудностями, которые могут возникнуть на моём пути.

Я киваю, хотя внутри меня всё опускается, и меня охватывает чувство безысходности. Его намёк более чем ясен.

Но способен ли он на это?

Я не новичок в том, что касается тёмной стороны жизни моего отца и его окружения, хотя он и пытается оградить меня от этого.

Теперь уже слишком поздно идти к отцу. У Джулиана в руках Эйдан, а у меня…

— Ты подумала над моим предложением? — спрашивает он, подходя ближе и протягивая руку, чтобы нежно коснуться моей щёки своей большой ладонью.

Я сглатываю, стараясь подавить жжение в глазах.

— Ты собираешься его убить? — мой голос звучит слабо, а отчаяние сквозит в каждом слове.

Его большой палец скользит по моему подбородку, вызывая страх, который пронзает меня до самых костей.

— Нет, если ты будешь сотрудничать.

Моё горло сжимается, а сердце стучит в ушах, но я всё же заставляю себя поднять взгляд и встретиться с ним глазами.

— Чего ты хочешь?

Он улыбается, его хватка становится всё крепче и крепче.

— Тебя.

1

5. ДЖУЛИАН

— Что это?

Голос Али раздался из дальнего угла кухни, но я не мог оторвать взгляд от лица Ясмин. На самом деле, я крепче сжал её подбородок, властно провёл большим пальцем по её щеке, прежде чем отпустить и отпрянуть, словно меня поймали на месте преступления.

— Али, я… — я провёл рукой по волосам, чтобы они стали взъерошенными, и покачал головой. — Я могу всё объяснить.

Лицо Али застыло, он смотрит на нас двоих, скрестив руки на груди..

— Объясняй быстро, — потребовал он.

— Баба, — начала Ясмин.

Я прервал её: — Я… я люблю её.

Брови Али поднимаются к линии роста волос, и он делает шаг в комнату, вытягивая руку, чтобы опереться на столешницу. Хотя сегодня он выглядит нормально, я помню, насколько он слабее, чем обычно.

— Прости, старик, — продолжил я, стараясь, чтобы в моём голосе звучало сочувствие. — Мы не хотели, чтобы ты узнал об этом таким образом.

— Это правда? — в его голосе слышится сомнение, будто он ждёт подтверждения. Он переводит взгляд своих желтоватых глаз на Ясмин.

Она молчит, кажется, целую вечность, лишь прикусывает губу. Я подхожу к ней, беру за руку и переплетаю её липкие пальцы со своими.

Наши глаза встречаются, и, клянусь Богом, я чувствую ненависть, излучаемую ее взглядом. Я позволяю своей ухмылке расшириться, смотрю на нее сверху вниз и подмигиваю. Она хмурится, отводя взгляд, и смотрит на телевизор, по которому все еще показывают злополучную аварию Александра.

Медленно повернув голову, она смотрит на отца.

— Да, — шепчет она.

Удовлетворение накрывает меня волной.

Али смотрит на меня, его лицо недовольно морщится.