— Не видела, — откровенно призналась я и спросила с сочувствием:

— Убитый был вашим знакомым?

— Нет. Но какая разница? Я не хочу кончить так же, вот и все.

— Человеку с вашей нервной системой не следовало бы выбирать столь рискованную профессию. Бизнес в России похож на русскую рулетку.

— Человеку с моей нервной системой вообще не следовало бы рождаться на свет, — парировал Замухрышка угрюмо.

Я с трудом удержалась от замечания, что здесь у него есть все шансы исправить эту оплошность. Новости, которые мне предстояло ему сообщить, требовали более деликатного подхода.

— И все-таки у вас меньше оснований для жалоб, чем у Бориса.

Замухрышка замер, не донеся до рта вилку. Его лицевые мышцы исполнили джигу.

— А что с Борисом?

— Он умер. В машине, которая так и не добралась до больницы. А сегодня ночью кто-то попытался отправить вслед за Борисом Павла Сергеевича. Так что, видимо, вы были правы. Человек, укравший ваш телефон, действовал со злым умыслом.

На Замухрышку было жалко смотреть. Он посерел, выронил вилку и затрясся, словно в лихорадке.

— Отель! — прошептал он, уставившись на меня безумным взглядом. — Этот проклятый отель! Борис и Павел Сергеевич — оба имели к нему отношение и оба стали жертвами. Теперь моя очередь…

Его голос постепенно набирал силу, и я поняла, что должна вмешаться, иначе дело кончится истерикой, а то и чем-нибудь похуже.

— А что не в порядке с отелем? — спросила я резко.

— Не знаю… — Он снова перешел на шепот. — Честное слово, не знаю. Я лишь на паях финансировал строительство. За всеми работами следил Боря. Боже, и зачем я только согласился участвовать в этой затее!..

— У вас были какие-то возражения? — снова прервала я его монолог. — Вы предвидели возможные осложнения?

— Нет, конечно! Если бы я хоть на минуту заподозрил, чем все кончится… Просто мне казалось, что нелепо так тратиться на дом отдыха, когда все состоятельные люди предпочитают отдыхать за границей. Но Борис меня переубедил, он всегда умел настоять на своем. Дескать, если сделать все на уровне мировых стандартов, тут отбоя не будет от туристов, причем круглый год. Место красивое — лес, озеро, холмы. Зимой можно заливать каток, построить трамплин для лыжников. Осенью охотники потянутся. Охота — развлечение дорогое, среди толстосумов популярное… Словом, расписал все в самых радужных красках, я и сдался. А потом началось: смету перерасходовали, дорога полгода непроезжая, кредитов новых не дают. Но если бы я знал, что этим проклятым отелем заинтересуются конкуренты…

— Георгий, выслушайте меня, пожалуйста. Ваша гипотеза о злодеях-конкурентах весьма интересна, но боюсь, несостоятельна. Прежде чем решиться на радикальные меры вроде убийства, конкуренты должны были проявить себя как-то по-другому — предложить вам сделку, предъявить какие-то требования или хотя бы прислать письмо с угрозами. Если бы что-нибудь подобное имело место, вы бы об этом знали, верно? Но главное даже не это. Пробраться ночью в закрытый номер, украсть телефон у вас, а потом у истопника, подсыпать яд Борису и ударить Павла Сергеевича по голове мог только один из нас. Даже если предположить, что посторонний сумел прокрасться в отель и ни разу никому не попался на глаза, как ему удалось незаметно добраться до тарелки или рюмки Бориса или узнать, у кого из нас есть связь с внешним миром? По-моему, ответ очевиден: никак. Другими словами, искать злоумышленника нужно среди известных нам людей. Ни я, ни мои друзья Бориса не убивали. Вам, конечно, не обязательно верить мне на слово, но, с другой стороны, если вы поможете нам в поисках убийцы, вреда не будет, верно? Нет-нет, я не собираюсь выгонять вас из номера и втягивать в следственные мероприятия! Но вы могли бы рассказать мне все, что знаете, о людях, которые здесь собрались.

Замухрышка долго сверлил меня подозрительным взглядом. Левый уголок его рта дергался вместе с щекой, словно мой собеседник умирал от желания усмехнуться, но отчего-то не мог себе этого позволить.

— Наверное, вреда от моего рассказа и вправду не будет, — выдал он после долгого молчания. — О ком вы хотите услышать в первую очередь?

— Начните с Бориса. Как вышло, что вы стали друзьями, а потом и партнерами, каким, по-вашему, он был человеком, мог ли нажить врагов?

— Я бы не сказал, что мы дружили. Просто Боря был одним из немногих моих сокурсников, кто не веселился за мой счет. В те времена финансовый институт не пользовался особой популярностью среди юношей, но из горстки молодых оболтусов, которые до него снизошли, только два-три человека не считали нужным надо мной издеваться, и Борис в их числе. Он вообще ни с кем не конфликтовал, такой уж у него характер… был. Ему ни к чему было самоутверждаться, он и без того пользовался популярностью. Спокойный, уверенный в себе, неглупый, красивый… (Я хмыкнула про себя.) Девушки по нему с ума сходили — на самой красивой из них он потом женился. Ему всегда везло, не то что мне. Но я к нему хорошо относился: он никогда меня не задирал и даже заступался, если другие очень уж наглели. А потом в наш институт поступила его сестра — Борис с Натальей погодки, — и я, как мог, постарался сблизиться с обоими. Но Наталья и не смотрела в мою сторону. Нет, она неплохо ко мне относилась, жалела, наверное, но никогда не принимала всерьез мои ухаживания. Еще бы, зачем ей невзрачный коротышка, если рядом вертится такой красавчик, как Володя Звягин! Ну и пусть он умишком не вышел, зато какая рожа смазливая и фигура спортивная!

— Значит, вы четверо знаете друг друга много лет? — спросила я, предотвращая развитие темы достоинств удачливого соперника и разлитие желчи у моего собеседника. — Тогда скажите, пожалуйста: насколько вероятно, что Наталья или ее муж решились на убийство Бориса, например, ради денег?

— Наталья? Она любила брата. Да и он ее тоже. Боря не отказывал сестре в деньгах. Правда, недавно ее драгоценный муженек просадил такую астрономическую сумму, что Борис был просто не способен выплатить его долги, но Наталья никогда бы не пожелала брату смерти. Вот Звягин — другое дело…

— Он относился к Борису с неприязнью?

— Скорее, завидовал. Володечка просто не выносит, когда кто-то ему знакомый богаче или удачливее его. Но вот решился бы он на убийство… Этот тип настолько никчемен, что ни одного дела толком сделать не может.

— Понятно. А что вы скажете о Леве и его жене?

— Их я совсем не знаю. Боря познакомил нас всего полгода назад, когда выяснилось, что в распутицу пользоваться грунтовкой невозможно и нужны деньги на строительство шоссе. По его словам, Ломов очень богат. Борис года два назад помог заключить ему выгодную сделку и рассчитывал на ответную любезность.

— Выходит, у них были чисто деловые отношения?

— Не знаю. Если судить по внешним признакам, то скорее приятельские, но, может быть, Боря просто его обхаживал. Мне этот Лева не понравился. Он опасный человек, это ясно. Но зачем бы ему понадобилось убивать Бориса?

— Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно больше знать об их взаимоотношениях. Может быть, вы вспомните что-нибудь еще из рассказов Бориса?

Замухрышка задумался, и мне показалось, что в голове у него забрезжило воспоминание. Но, видимо, он решил не делиться им со мной или счел несущественным.

— Нет, больше ничего не помню.

— А что вы можете сказать о Ларисе?

— С этой красотки муж не спускает глаз. Мне, например, еще ни разу не удалось с ней поговорить. Я ничего о ней не знаю.

— Что ж, тогда, наверное, у меня все. Или нет, еще один вопрос: вчера утром вы обвинили Наталью в том, что она умышленно заставила вас отослать телохранителя. Вы по-прежнему так считаете? Тогда, по-видимому, она в сговоре с убийцей…

— Глупости! — Георгий покраснел. — Я… В общем, иногда я сам не знаю, что говорю.

Вернувшись к себе после разговора с Замухрышкой, я не обнаружила никаких перемен. Леша все так же упоенно разглядывал карту и даже не посмотрел в мою сторону; остальные безмятежно дрыхли. Не зная, чем бы себя занять, я прилегла на диван поразмышлять над загадками отеля, а когда открыла глаза и посмотрела на часы, выяснилось, что мои размышления длились больше трех часов, причем ни хода своих мыслей, ни выводов я совершенно не запомнила. Попытки восстановить их ни к чему не привели. Пока я размышляла над странным провалом в памяти, в соседней комнате хлопнула дверь, и приглушенные голоса моих друзей смолкли.