Ладно, по опыту знаю, что ломать голову, пытаясь вспомнить что-либо, — себе дороже. Мозгу надо поставить задачу, и, пока он бьется над ее выполнением, спокойно продолжать делать свои дела. Чтобы потом — бац! — и в голове вспыхнула идея.
Вот и сейчас, задвинув мысль о том, что с возрастом у представителей рода Беркана творится что-то не то, я вернулся в середину главного зала и разложил на полу свои вещи. Зажег от факела восемь свечей. Восемь — это число Смерти, если кто не знает! Расставил по кругу, начал чертить возле каждой символы. А покончив с рисованием, удобно устроился в центре и приготовился ждать, мурлыча себе под нос формулу вызова и поигрывая ритуальным ножом, чтобы всегда был под рукой, а то ведь не предугадаешь момента, когда понадобится магическое оружие…
То есть только подумал, что придется сидеть и ждать. Ибо еще когда дорисовывал последние символы, в глубине души родилось ощущение, что за мной наблюдают. Неприятное, надо признаться, чувство — о тебе все знают, тебя прекрасно видно, а сам ты не можешь даже определить, с какой стороны придет опасность.
Прошло всего две или три минуты, и издалека послышались шаркающие шаги. Потом во мраке подземелья загорелись два глаза. Пахнуло гнилью и жженой плотью — типичный запах умертвия.
Мой старый знакомец приблизился не спеша. Сначала он крался в лучших традициях страшных историй — шатаясь, подволакивая ногу, издавая глухие стоны и слепо шаря по воздуху руками, словно ища горло очередной жертвы. Белое лицо, вылезшие из орбит глаза, оскал желтых кривых зубов способны были напугать любого. Но стоило ему заметить нарушителя спокойствия, маска «жуткой нежити» слетела, как облако пыли.
— Не-э-эт, — прогудело умертвие, качая головой. — Опя-а-ать ты! Я не понимаю… Тебе что, тут понравилось?
— Ага, — кивнул я, устраиваясь поудобнее. — Тут уютно, тихо, темно. И мухи не кусают…
Умертвие тихо затрясло.
— Шутник, — только и выдал собеседник.
— Работа у меня такая — без чувства юмора просто никуда! Свихнешься тут, общаясь с одними упырями и зомби!
— С вами, некромантами, тоже не слишком-то приятно иметь дело, — неожиданно заявило умертвие.
— Можно подумать, ты многих знал!
— Зна-а-ал… одного-о-о. — Умертвие испустило вздох. — Того, кто сделал меня таки-и-им…
— Ах да! Ну извини!
— Ты-ы извиняешься? — У него глаза выпучились.
— Ну… вообще-то то, что с вами сделали, незаконно. Какое-то время назад велись исследования на эту тему — как обеспечить жизнь после жизни и все такое прочее… Но добровольцев катастрофически не хватало, расходный материал из тюрем зачастую бывал низкого качества — истощенные, больные или искалеченные пытками люди умирали практически мгновенно. Исследователи дошли до того, что начали похищать людей, и, когда все открылось, исследования запретили. Слишком велик процент неудач, чтобы продолжать работу. Вы, можно сказать, практически единственная удача, насколько мне известно.
— Для кого — удача, для кого — нет, — вздохнуло существо.
Сейчас оно выглядело… то есть он… как мужчина лет тридцати с небольшим, крепкого сложения, с правильными чертами лица. Правда, оно было несколько изуродовано нашей недавней стычкой — одна половина его превратилась в ожог, который уже никогда не заживет. Но зато вторая сторона вполне сохранила прежние черты. Наверное, этот человек при жизни даже пользовался успехом у женщин. Но вот кем он был и как его звали…
— Имя свое вы так и не вспомнили? — поинтересовался я без особой надежды.
— Пока не-э-эт, — вздохнул он. — Но вспомню…
И я ему поверил. Кстати, с каждым разом он и двигается, и разговаривает намного лучше. Словно оживает, хотя применительно к похороненному несколько недель назад телу сие высказывание употребить трудно. Но действительно — он сейчас словно окреп… Об этом я и сообщил умертвию.
— Да-а, — кивнул он. — Мне дают силы!
— Кто?
— А, — он неопределенно махнул рукой, — ты не поймешь.
— Пойму!
— Он. — Умертвие махнуло рукой вверх. — Она. — Последовал еще один жест. — Оно, они. — Наконец оно обвело рукой окружающее пространство.
— А понятнее нельзя? Кто «они»? Покойники, что ли?
— Я же говорил, что не поймешь! — Мне показалось или в глазницах вспыхнули хитрые огоньки? Что это? Труп испытывает эмоции? Но это невозможно! У мертвеца сохранилось чувство юмора?
— Знаешь, а я ведь по делу пришел!
— А, ну да! — закивало умертвие. — Кладбище — рабочее место некроманта. Тут вам всем и место!
— Это угроза? — Я тихо перетек из сидячего положения в стойку. Эх, жаль, меч в комнате оставил! А ритуальный нож, конечно, оружие серьезное, но не настолько же…
— Констатация факта, — отрезало умертвие. — Вам с покойниками лучше, чем с живыми!
Эка его проняло! Помнит обиду! Хотя за что нас, некромантов, любить, когда один из нас лишил его жизни и проводил над телом какие-то опыты! Но из-за одного отщепенца ненавидеть всех…
— Ты со словами-то поосторожнее! Знаешь, кто моя жена? Сама Смерть!.. Дорогая, ты где?
Моя супруга была просто обязана быть поблизости: не так давно в этом замке скончался человек. Да и странная активность покойников некрополя тоже не могла остаться ею незамеченной. Она просто обязана отозваться на призыв! Я же не стакан воды прошу, я…
«Ну чего тебе?»
Белая фигура соткалась в воздухе. Только по голосу я узнал свою супругу — поверх платья был накинут какой-то балахон, полностью скрывавший голову и лицо так, что был виден лишь острый подбородок и растрепанные светлые волосы. В руках было что-то на длинной рукояти — нечто среднее между косой, серпом и алебардой городского стражника.
«Дорогая, я хотел бы у тебя кое о чем спросить…»
«Мне некогда! Там эпидемия вспыхнула. На побережье Аморани».
«Что?»
«Что слышал! В ближайшее время я буду занята, так что не беспокой меня по пустякам».
«Но это не пустяки! Некрополь готов активизироваться, а в замке находят труп за трупом…»
«Что мне эти несколько жизней по сравнению с теми, которые могут вот-вот прерваться? Тут одно связано с другим».
После чего, посчитав, что и так сказала достаточно, Смерть исчезла. Растворилась в воздухе, оставив после себя слабый аромат вереска и полыни.
— Милая семейная сценка! — неожиданно хихикнуло умертвие. — Она у тебя всегда такая добрая и ласковая?
— Она у меня — жена, — парировал я. — И очень занятая особа!
— Ага-ага, — закивал мой собеседник. — Настолько занятая, что ей наплевать на то, что происходит здесь.
— А ты хоть представляешь, насколько велик наш мир? У нас в Колледже, правда, отдельно географию не преподавали — так, прочли несколько лекций на курсе «Природоведение», но я точно знаю, что у нас три материка и больше сотни островов, некоторые довольно большие. И везде живут люди! И каждую секунду в мире кто-то умирает и кто-то рождается. И ко всем Смерть должна успеть!
— Не ко всем, — буркнуло умертвие.
— Что ты сказал?
— Ничего! — Оно явно обиделось, и даже можно сказать на что и почему. — Зовешь ее, зовешь, а она где-то бродит…
— Она не обязана, — начал было я и осекся.
Мысль, которая долго бродила где-то, внезапно оформилась и всплыла в мозгу. Сначала я хотел сказать, что Смерть не обязана уделять каждому много внимания, а потом до меня дошло: а что, если Смерть вообще не приходила сюда? Что, если здешние обитатели не умерли в обычном смысле слова? Леди Руна явно испытала облегчение, когда узнала, что я не допрашивал труп ее кузена. И душа сэра Робина тоже довольно быстро куда-то улетучилась после смерти. И с душой Робера Берканы произошло нечто непонятное…
— А ты чувствуешь Смерть? — окликнул я умертвие, одновременно прислушиваясь к окружающему миру.
Как ни странно, но мимолетное появление моей женушки враз утихомирило некрополь. Активность покойников была снижена — теперь в магическом плане он ничем не отличался от обычного городского кладбища. Скажу еще — на кладбище обычно намного больше всяких проявлений потустороннего. Что это значит? Только не говорите мне, что они ее испугались и затаились до лучших времен!
