- Всё-таки странно, что недуг овладел ею вновь, - проговорила Аризу Кей, нагнувшись за фигурками сёги. - Конечно, еще три дня в постели - и она будет как огурчик, но уж лучше бы не горячиться ей понапрасну.

- Не горячиться? М-да... Кстати, поторопись, если не хочешь, чтобы твои шахматы оплавились. Скоро здесь будет жарко, - сказал Кристиан, ослабляя воротник плаща.

Когда Джулия предстала перед ним и, тыча ему в грудь светящимся пальцем, потребовала объяснений, японка сунула игральную доску под мышку и благоразумно испарилась.

- Что за лазейка, спрашиваю я вас? - напирала Венто. - Каким путем вы проникли в сад? И почему мои друзья не могут ничего толком рассказать?

Тот молчал, устремив на нее холодный взор. Она была охвачена огнем.

- Отвечайте! Отвечайте! - неистовствовала Джулия. - По вашей вине сад может погибнуть! - Она трясла Кристиана за плечи, и ее жар опалял его.

- Послушай, ты не должна так напрягаться. Ты нездорова, - сказал он наконец.

- Нет, это вы послушайте! - Она перешла на угрожающий шепот. - Вы, предатель, изменник, вы поставили под удар Академию, а теперь подбираетесь к Аризу Кей. Но ничего у вас не выйдет! Я никогда вам не верила и впредь не поверю!

Поддавшись ярости, он резко отвел от себя ее руки и сжал, как ему показалось, с нечеловеческой силой. Однако, обжегшись, тут же отпустил, тогда как Джулия, похоже, совсем не почувствовала его железной хватки. Ее глаза пылали гневом, который делал ее столь же прекрасной, сколь и недосягаемой.

- Ты судишь обо мне превратно, - сказал Кристиан, едва сдерживая эмоции. - Аризу Кей мне как сестра, а ты... - внезапно он оборвал речь, и взгляды их скрестились, словно рапиры на дуэли.

- Иди, собирайся, мы отправляемся на Крит, - выдержав паузу, добавил он, после чего отвернулся, оправил плащ и стал выжидать.

«Будь я мужчиной, - озлобленно подумала Джулия, - мы бы уже стрелялись».

«Будь ты мужчиной,  я бы дал тебе пинка», - усмехнулся про себя Кимура.

Они поняли друг друга без слов.

Кристиан долго смотрел ей вслед, замечая, как мало-помалу угасает сияние.

- Ей нужно контролировать себя, - сказала хранительница, материализовавшись с ним рядом. - Иначе на Крите у нее будут проблемы.

- У нас у всех тогда будут проблемы, - невесело отозвался тот.

- Ты зря умолчал о вине, - вздохнула Аризу Кей.

- К чему ей знать о нашем с тобой давнем союзе? Ведь вместе с вином на поверхность всплывет и сей неизбежный факт. Пускай считает первооткрывательницей себя, пусть думает, будто знакомством с тобою я обязан ей. Ее опасно лишать розовых очков, по крайней мере, сейчас. В конце концов, правда не так уж и важна...

А правда состояла в том, что, помимо различного рода телепортаторов, к калитке на небесном острове существовал еще один ключ. До того как Кристиан увез Джулию из Рима, хранительница была помешана на виноградарстве. И ее кладовая просто ломилась от бутылок с волшебным кагором, когда, одним росистым утром, перед пагодой предстал незнакомец в черном плаще. Их встреча была подобна раскрывшемуся цветку пиона, майскому ветерку над лугом, радостному плеску волны. В те беззаботные, свежие дни их дружба цвела и крепла, как крепнет с годами вино. И хотя они не делились друг с другом своими планами, им было очень хорошо вдвоем.

О глобусе-телепортаторе знали лишь единицы, и он не представлял собою угрозы до той поры, пока до него не добрались студенты. Поэтому Кристиан беспрепятственно проникал в сад и возвращался в Академию, не вызывая подозрений. Джулия и Франческо всё испортили. Из-за них местоположение глобуса стало известно шпионам Морриса, и японке грозило серьезное вторжение. Поэтому Кимура вынужден был своими же руками разрушить мост, соединявший два измерения. Он рассказал о телепортаторе директору.

Во время последней прогулки вдоль побережья Кристиан с тяжелым сердцем поведал хранительнице о невозможности дальнейших встреч и выразил глубокое сожаление по поводу расставания. Аризу Кей была опечалена, однако после минутного раздумья она вдруг потащила его за собой, с вечернего пляжа, через лес, в сад. Она заставила его ждать возле пагоды и вскоре вернулась с увесистым подарком.

«Не пей, - коротко проинструктировала она. - Смешаешь с водой, коснешься пальцем  - и ты снова здесь. Трех капель на стакан будет достаточно, но их действие завершится, не успеешь ты сосчитать до десяти. Поэтому будь бдителен. А теперь прощай!» - Сказав так, она взмахнула своим веером, и Кимура растаял в сумерках вместе с заветной ношей.

[35] Так китайцы называют русских за глаза

[36] Мне и так уже плохо! (кит.)

[37] Китайская водка

[38] Японские шахматы

Под мостом бурлил ручей. Примыкавшую к пагоде рощу оглашали радостные крики и детский смех, и к этому звонкому, серебристому смеху изредка примешивался более низкий голос Клеопатры.

- Я обжегся сегодня, - немного помолчав, сказал Кристиан. - С Джулией творится что-то противоестественное, и, боюсь, ее превосходство надо мной очевидно.

- Да, - проронила Аризу Кей. - Это как раз тот случай, когда ученик оказался способнее учителя...

- Но не допускаешь же ты, будто занятия каллиграфией и ежедневные тренировки пробудили в ней скрытую энергию?- с опаской спросил человек-в-черном.

- Я в этом уверена, - с достоинством ответила японка. - Как и в том, что через секунду зажгутся фонари.

Она простерла руку - и вдоль аллеи один за другим, точно передавая эстафету, вспыхнули лампионы.

- Даю вам еще четверть часа, - сказала она. - Вы не должны оставаться в саду на ночь, иначе сон свалит вас с ног. Я договорилась с цветами, и теперь ночной порой они источают особый, дурманящий аромат. Многие из спасенных испытывают повышенную тревожность, и, вместо того чтобы спать, разгуливают по насаждениям, насвистывают, ломают ветки. Эдак невозможно медитировать! Вот я и придумала маленькую хитрость. На меня-то дурман не действует!

***

Джулию сложно было уговорить, а отобрать ветку-телепортатор и подавно. Она настаивала, чтобы Кристиан провел их «лазейкой», о которой он так упорно молчит.

- Лично мне, - говорила Джейн, нетерпеливо притопывая ногой, - совершенно безразлично, что синьор Кимура использует для прохода в сад. - Я не хочу валяться здесь до утра, а деревья вот-вот примутся расточать сонный газ.

- Пожалуйста, смилуйся над нами, о свет очей наших! - Франческо, который любил переводить всё в шутку, прибег к театральному жесту.