А оценить, действительно, было что. Если б не прозрачный пластиковый купол над сидениями, Джулия решила бы, что у нее двоится в глазах. Ибо тетрапед на первых порах казался спаянным из двух прогулочных велосипедов, колеса у которых заменили на более широкие, а вместо рулей укрепили этакую рогатую перекладину с множеством датчиков и рычажков. Вдобавок эту четырехколесную конструкцию снабдили вместительными креслами, вывезенными, судя по обивке, чуть ли не из самого Лувра.
«При таком-то нищенском существовании!» - подумала Венто. А Мария, точно угадав ее мысли, поспешила заметить, что Мортис некогда весьма щедро одарил их богатым гарнитуром, предназначавшимся для дедовых изобретений.
- Вот ведь всё вымелет, мельница неугомонная! - вскинулся на нее Праксис. - Лучше помалкивай да имя Мортиса без надобности не тереби!
Гости многозначительно переглянулись, однако сочли за благо не оповещать старика, что о «добродетелях» его спонсора наслышаны изрядно.
- Ступай в дом! - рявкнул он напоследок, и Мария, несмотря на увечье, стремглав побежала прочь. - Девчонка, что с нее возьмешь? - извинительно обратился он к человеку-в-черном. - Язык что помело. Да вы не обращайте внимания. Как вам моя машина? И в дождь, и в слякоть - довезет, куда угодно! Безвозмездный дар от Праксиса!
- Но чем мы заслужили?! - воскликнула Джулия, возведя на него глаза.
- Уж тем хотя бы, что помогли моей внучке после того злополучного падения.
- Я всё ж считаю недостаточной, - с заминкой сказала Венто, - столь обыкновенную услугу. Меня замучит совесть, если я возьму машину, не отдав ничего взамен.
Она повернулась к учителю, полагая встретить его одобряющий взгляд или услышать какое-нибудь поощрительное напутствие. Однако на лице его было написано безучастие, а от слов он предпочел воздержаться. Неужели ему безразлична судьба «королевской слезы»?
«А мы сейчас и проверим», - сказала себе Джулия, опустив руку в карман.
При виде бриллианта Праксиса затрясло, и Кристиан не сразу определил, какого свойства у него лихорадка. Бедняки заискивают и пресмыкаются перед богачами, а особливо перед теми богачами, которые склонны к всплескам великодушия. Однако на изобретателя это правило, похоже, не распространялось.
- Чур меня, чур! - вымолвил он. - От большого скарба большая беда!
Он трясся, как осиновый лист, и являл собою зрелище весьма плачевное. Создавалось впечатление, будто ему взамен бриллианта подали ужа да велели съесть.
- Уберите, уберите! - чуть ли не на коленях умолял Праксис. - И поезжайте с миром. Не нужно мне от вас ничего!
Джулия с Кристианом переглянулись вторично.
«Экий бессребреник! - подумал Кимура. - Такими камнями небрежет». В поведении старика он усматривал неискренность, однако рассуждать на сей счет было некогда. Праксис явно мечтал их выдворить, а тут, к тому же, припустил дождик. И Джулия, которая, в общем-то, не пылала решимостью сбыть бриллиант с рук, поспешно забралась под купол тетрапеда.
Проводив путешественников затуманенным взглядом, Праксис уныло поплелся к крыльцу. А дождь шелестел по траве с удвоенной силою, и туче, казалось, не будет конца.
- Что ты, дедушка, точно муху проглотил? - справилась у него Мария, когда он, промокший до нитки, упал на заботливо придвинутый стул.
- Они пытались всучить мне «слезу».
- Невероятно! - шепотом проговорила внучка. - Ту самую, о которой столько толков?! Но ты был тверд? Ты не взял?
- Кто я, по-твоему? Круглый дурак? - буркнул Праксис. - Одно утешает: тетрапед достался кому следует, а «слеза» это только подтвердила. Не будь у них «слезы», я бы, может, еще терзался сомнениями. Отрадно сознавать, что первое поручение свое ты исполнил со всей неукоснительностью...
***
Прибытие Аннет натворило в Академии много шуму, и на нее сбежались посмотреть практически все курсы. Профессора мужественно остались на своих «постах», тогда как студенты, за исключением самых добросовестных (в число которых входила Мирей), сочли простительным пропустить лекции ради такого события. Мирей ворчала, Донеро хмурился. Деви, читавший в то время курс по философии, произнес обличительную тираду и негласно разделил учеников на «овец» и «козлищ». Мадам Кэпп с ехидным злорадством пообещала, что задаст прогульщикам сотню номеров сверх домашней работы, а сухопарый филолог, прибывший на кафедру в начале нынешнего календарного года, сетовал на отсутствие дисциплины и грозился подать в отставку. Как часто и бывает, наставления пришлось выслушивать тем, кого они никоим образом не касались.
Полная осознания собственной значимости и воспрянувшая духом после безбурного перелета, Аннет весьма умело и артистично строила из себя удрученную жертву, которая лишь чудом избежала худшей доли. Подлец и негодяй Туоно, повествовала она страдальческим, однако не лишенным пленительности голосом, притеснял и унижал ее, как последнюю из рабынь. Но, в итоге, она сумела дать ему достойный отпор и вырваться на волю. Кианг слушала, приоткрыв рот; Роза поражалась ее находчивости и с содроганием представляла, что пришлось бы испытать ее друзьям, не отступись они от поисков заместителя в ту горестную осень.
Аннет же купалась в лучах «славы» и упивалась всеобщим вниманием, без зазрения совести искажая факты и сгущая краски, дабы произвести на слушателей должный эффект. Выступление ее, правда, не сорвало оваций, как она на то рассчитывала, однако весьма успешно примагнитило Сатурниона Деви, который имел исключительный нюх на скопления праздных студентов, а потому моментально определил, где требуется его властная рука. Ловко просочившись сквозь толпу зевак, он поманил Аннет к себе, смерил ее изучающим взглядом, отослал в свой кабинет и обернулся, намереваясь пропесочить лодырей за прогул. «Ха! - сказал он при виде сверкающих пяток и удаляющихся спин. - Мое влияние на этих молодцов поистине безгранично!»
Охотник до всевозможных новостей, Деви не упускал случая получить их из первых уст. Особенно если новости исходили от Аннет Веку, чье появление было не менее интригующим, чем исчезновение.
- Ну, валяйте, выкладывайте всё начистоту, - приступил он к допросу, прошаркав к своему излюбленному креслу и расчистив стол. - Я хочу знать абсолютно всё! О происках врага, об увертках Туоно. Что он замышляет, этот веролом?
- О, вы просите невозможного! Я так страдала! - завела Аннет старую песню, шмыгнув носом. - Столько претерпела!
- Понимаю, душенька, - сердобольно отозвался Деви. - Но, быть может, вас взбодрит крепкий кофе? Или желаете коньяку? Старый французский коньяк творит чудеса.
- Милая Франция, - всхлипнула та. - От коньяка, пожалуй, не откажусь.
- Мы устроим в вашу честь праздник, скромный такой праздничек, - лебезя, проговорил директор. - Но вы уж не взыщите за дотошность, поведайте, как обстояли ваши дела... м-м-м... в плену. Не замечали ль вы за Туоно чего крамольного? Товарищей каких неприглядных, сообщников?
