Нелли ничего не сказала, а глазами впилась мне в лицо. Наконец она глубоко вздохнула, — Работы нет?

Я не ответил.

Она еще поглядела на меня и затем бросилась мне в объятья. — Дэн-ни, Дэнни, — безнадежно заплакала она, — что мы будем делать?

Я легонько погладил ей волосы. Я не знал, что ей ответить. Не знал, что можно сделать. Стены рушились вокруг нас.

Она посмотрела мне в лицо. — Как ты думаешь, что они с тобой сделают?

— спросила она.

Я пожал плечами. — Не знаю. — Я так устал, что мне все стало безразличным. Если бы не она, то мне вообще было бы плевать на все. — Сначала зарегистрируют, а затем отпустят до суда.

— А если не отпустят? — вскричала она. Я попробовал улыбнуться. — Да нет, — ответил я гораздо более уверенно, чем чувствовал себя сам. — Не так уж все это страшно. Я вернусь через несколько часов.

— Но этот Морган, он ужасен. Он сказал, что тебя посадят в тюрьму, — Гнида! — быстро сказал я. — Он еще многого не знает. Когда выяснится, что произошло, они отпустят меня. Не беспокойся.

Она спрятала лицо мне в плечо. — Все идет кувырком, Дэнни, — отчаявшись произнесла она. — Я вечно приношу тебе несчастья. Не надо было тебе возвращаться.

Я поднял ей лицо и поцеловал. — Если бы я не вернулся, детка, прошептал я, — то потерял бы единственное, что для меня важнее всего на свете. Ты не виновата, никто тут не виноват. Нам просто не повезло.

В дверь постучали. — Сию минуту, — отозвался я и снова посмотрел на Нелли. — Ложись, полежи, — сказал я. — Я скоро вернусь.

Она с сомненьем посмотрела на меня. — Правда?

— Правда, — ответил я и взял куртку из чулана. — Не успеешь и глазом моргнуть, как я вернусь.

Когда мы шли по улице, Морган прямо-таки торжествовал. — Я же говорил, что вернусь, — позлорадствовал он.

Я ничего не ответил.

Следователь, шедший между нами, шикнул на него. — Заткнись, Морган. У парня и так достаточно бед и без твоих комментариев.

Краешком глаза я глянул на полицейского. Очевидно, Морган ему не нравится. Он был из тех самых ирландцев с мягким взглядом. Интересно, как такие люди вообще становятся полицейскими.

Мы прошли молча почти два квартала и я заговорил. — Что обычно делают в таких случаях? — спросил я полицейского.

Он повернул ко мне свое красное в свете фонарей лицо. — Обычно заводят дело и передают его в суд.

— И тогда до суда отпускают, не так ли? — спросил я. Полицейский сочувственно посмотрел на меня. — Если внесешь залог, то отпустят.

Голос мой прозвучал удивленно. — Залог? А сколько залог? Взгляд у полицейского был все таким же мягким. — Как правило, пятьсот долларов.

— А что, если нет таких денег? — спросил я. — Что тогда? Морган опередил полицейского. — Тогда сядешь в тюрьму до самого суда, — злобно сказал он.

Я сбился с шага и посмотрел на полицейского. — Не может быть! У меня болеет жена. Она сегодня много переживала. Ее нельзя оставлять одну на ночь.

Следователь взял меня за руку. — Извини, сынок, — мягко сказал он, — но здесь я ничего не могу поделать. Я обязан привести тебя в участок.

— Но Нелли... моя жена... — еле выговорил я. — Я не могу оставить ее одну. Она больна.

Полицейский все так же мягко ответил. — Не волнуйся, сынок. Лучше пойдем с нами.

Я ощутил, что он еще крепче взял меня за руку, и пошел дальше. Из газет я знал, что суд иногда бывает несколько недель спустя. Я представил себе, как сижу в каталажке до суда. Я начал закипать и посмотрел на Моргана.

Он шел по другую сторону с самодовольным видом. Негодяй! Если бы не он, то все было бы гораздо лучше. Положение было не ахти какое, а он лишь усугублял его.

Надо что-то делать. А что — неизвестно. Мне просто нельзя сидеть за решеткой и ждать, когда они соблаговолят назначить суд. Нельзя оставлять Нелли одну так долго. Нельзя даже предугадать, что она будет делать.

Мы сошли с тротуара, и в это время сменился сигнал светофора. Мы остановились посреди улицы, а автомобили с шумом проносились мимо нас. Я почувствовал, как полицейский отпустил мою руку, и инстинктивно прыгнул вперед. Послышалась приглушенная ругань и скрип тормозов. Я не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, что произошло, а побежал вперед.

Раздался крик. — Стой! Стой! — Затем его подхватил другой голос. — Я узнал визгливые тона Моргана. Он тоже закричал.

До моего слуха донесся резкий звук полицейского свистка. Но к этому времени я уже достиг дальнего угла и, поворачивая за него, глянул через плечо.

Морган лежал, растянувшись на земле, а полицейский стоял над ним и глядел на меня. Он махал мне рукой. Я увидел, что в руке у него блеснуло что-то металлическое. Он кричал мне, чтобы я остановился, а рукой давал мне знак уходить.

Я глубоко вздохнул и скрылся за углом.

Кружным путем я вернулся к дому. Нужно было повидаться с Нелли и все ей объяснить. Надо рассказать ей, что я наделал. Надо было сказать ей, чтобы она не волновалась. Но когда я дошел до угла, то увидел белую крышу полицейской машины, стоявшей перед моим доном. Я замер на углу, глядя на нее, и тут я впервые осознал, что же я натворил. Теперь меня разыскивает полиция. Я не могу показаться дома. Я только испортил все.

Я пересек улицу и медленно пошел вдоль квартала. Глубоко под ложечкой у меня сосало. Мне стало плохо. И натворил же я делов. Посмотрел на часы.

Несколько минут одиннадцатого. Какой же я был дурак! Теперь мне не остается ничего другого, кроме как сдаться. Если удариться в бега, то этому не будет конца. Я тогда не смогу вернуться назад вообще.

Я направился к дому. Будь, что будет. Затем вспомнил: ведь все началось с того, что мне понадобились деньги под залог, чтобы меня выпустили. А их-то у меня так-таки и нет.

Я снова остановился и задумался. Где-то мне нужно достать эти деньги.

У родственников Нелли нет таких денег, даже если бы они и захотели помочь мне. И единственный, у кого могут быть такие деньги — это Сэм.

Я вспомнил наш последний разговор с ним. Странно, как все получилось.

Это было на следующий день после рождения Вики. Он посчитал, что я пришел к нему за подачкой, и я поклялся, что никогда больше не обращусь к нему.

Но сейчас у меня была настоящая беда. И мне больше не к кому обратиться.

Либо идти к нему, либо в каталажку. А я натворил уже достаточно, чтобы меня запрятали надолго. Придется просить его.

Я зашел в кондитерскую на углу и торопливо полистал телефонный справочник. Попробую позвонить ему домой. Из телефонной будки в кондитерской мне была видна полицейская машина через дорогу от моего дома.

Полицейский, сидевший в ней, украдкой курил.

Ответил женский голос. — Алло.

— Г-н или г-жа Гордон дома? — поспешно спросил я, не сводя глаз с патрульной автомашины.

— Г-жа Гордон за городом, — ответил голос. — А г-н Гордон все еще на работе.

— Не дадите ли мне его телефон? — попросил я. — Мне нужно поговорить с ним прямо сейчас.

— Хорошо, — ответил голос. — Одну минуту, сейчас найду.

Я записал номер, положил трубку и стал шарить по карманам в поисках еще одной монеты. С таким же успехом я мог бы искать золотые горы. Я израсходовал последний гривенник.

Посмотрел на патрульную машину. Полицейский вылез из нее и направился в мою сторону. Я быстро сообразил, выскочил из кондитерской и завернул за угол еще до того, как он приблизился настолько, что мог бы узнать меня.

Контора Сэма была ближе к центру города в здании Эмпайр-стейт. Я быстро зашагал туда. При удачном раскладе я мог бы дойти туда примерно за полчаса. Хорошо бы застать его на месте.

Его фамилия была в перечне со стороны 34-й улицы. «Предприятие Сэма Гордона. Концессии». Двадцать второй этаж. Я подошел к белой табличке с надписью:" Ночной лифт". Там стоял вахтер с регистрационным журналом на небольшой подставке. Он остановил меня. — Куда вы направляетесь, мистер? — подозрительно спросил он.