– Так вот, посоветовали мне тут одно местечко под названием «Дебют» рядом с Большим театром. Говорят, очень модное заведение, где собираются всякие творческие личности, да и кухню очень хвалили.

Николай и Александр Романовы переглянулись и поморщились:

– Джузеппе, над тобой кто-то подшутил, это же притон для всяких там конченых извращенцев! Пид… геи, прости господи, лесби, неопределившиеся и сочувствующие.

– А я что говорю? Там собираются творческие и утонченные натуры! – активно закивал итальянец. – Не такие, как все! Очень интересная публика! И веселая! А по выходным у них там какие-то костюмированные представления дают. Поехали?

Братья аж растерялись, а вот на лицах девушек читался неприкрытый интерес! Да еще и Стефания решила поделиться своим опытом:

– Джузеппе прав, среди этой публики попадаются действительно весьма интересные экземпляры. Очень бы хотелось взглянуть на них в России. – И просяще уставилась на меня.

К ней тут же присоединились и остальные девушки. Я же, в свою очередь, посмотрел на Николая с Александром и решил пошутить:

– Вы не в курсе, содомия воздушно-капельным путем передается?

– Даже если и нет, рисковать что-то совсем не хочется, – буркнули они.

Тут вмешался Долгорукий:

– Может, лучше в «Каньон» поедем, если наш клуб не устраивает?

– Вы как хотите, мальчики, – Юсупова демонстративно взяла со стола клатч, – а девочки едут по злачным местам без вас. Джузеппе, ты с нами?

– Конечно, Инга!

Я вздохнул:

– Хорошо. Если ехать, то всем вместе…

– Витя, едем в «Дебют». Ты знаешь адрес этого заведения?

Начальник моей сегодняшней охраны повернулся к нам с Джузи с переднего сиденья «Волги» всем телом:

– Алексей Александрович, а вы уверены, что посещение вами этой петушарни является хорошей идеей?

– Иностранные гости желают хлеба и зрелищ. – Я покосился на сидящего рядом и уже клевавшего носом итальянца.

– Ясно. Позволено ли мне будет послать в петушарню машину, чтобы бойцы провели необходимые оперативные мероприятия?

– Какого рода? – не понял я.

– В первую очередь, необходимо напомнить пид… геям обоего пола про основы поведения в присутствии представителей правящего рода, а то эти пид… геи вообще без комплексов, еще погремушками своими в открытую со сцены трясти начнут! Во вторую, проконтролировать отключение системы видеонаблюдения; в третью, отсутствие фотосъемки; ну и, самое главное, надо барыг выгнать с этой их дизайнерской наркотой, которую так любят жрать тамошние постоянные клиенты.

– Отличная идея, – согласился я.

Отдав приказы в рацию, Виктор вновь ко мне повернулся:

– Алексей Александрович, и еще. Мы идем в клуб вместе с вами, и это не обсуждается.

– Заодно и поедите, – кивнул я.

На стоянке «Дебюта», с которой открывался отличный вид на подсвеченный по ночному времени Большой театр, нас попросили немного обождать.

– Бойцы заканчивают зачистку вертепа, – пояснил мне Виктор. – Еще пару минут, Алексей Александрович.

– Ждем.

Как бы в подтверждение его слов дверь центрального входа в заведение резко распахнулась, и оттуда потянулась вереница молодых людей в строгих темных костюмах, тащивших за шиворот вяло возмущавшихся подобным «произволом» пьянущих в дым или обжабанных наркотой лиц обоих полов в пестрой одежде. Через несколько секунд «процессия» скрылась за углом, и крики стихли.

– Местная охрана, – пояснил нам Виктор на французском. – Избавляется от особенно веселых посетителей.

Наконец в дверях появился один из моих дворцовых, который кивнул.

– Прошу следовать за мной, дамы и господа! – Виктор направился ко входу.

Мы все пошли за ним, а Александр запел на мотив знаменитого «Гоп-стоп»:

Девушки, кроме Стефании и Кристины, дружно хихикнули, а Инга еще и заявила:

– Шурка, не драматизируй! Все же знают, что один раз не…

– Инга!!! – девушки опять хихикнули. – Мальчики и так с нами на морально-волевых идут, а еще ты нагнетаешь!!!

– Молчу-молчу! – закивала та, еле сдерживая смех. – Лишь бы мальчики потом с нами не сделали то, о чем в оригинале песни поется!

Пока девушки сдавали свои шубки в гардероб, они успели с огромным удовольствием перевести «Гоп-стоп» на французский Стефании и Кристине.

– О-о-о, русский шансон? – удивилась Бурбон.

Тут же ей объяснили, что французское понятие «шансон» больше относится к русскому романсу, а вот «Гоп-стоп» и другое подобное творчество ближе к так называемой «уголовной романтике».

– Понятно, – кивнула она. – Надо будет потом этот вопрос отдельно изучить.

Ага, изучить! С этим вырасти надо, впитать, так сказать, с молоком матери, а она изучать собралась!

Поднявшись на второй этаж, мы оказались в большом зале в виде амфитеатра со сценой внизу и барными стойками по бокам. Встречавший нас дворцовый указал на свободные места в середине зала, туда мы и прошли. Что характерно, на нас никто демонстративно не обращал внимания, а выступление на сцене не прервалось. Ситуацию пояснил начальник охраны:

– Работа с местным контингентом проведена, Алексей Александрович, выражения верноподданнических чувств не будет.

– Спасибо, Виктор, – поблагодарил я его. – Вы себе место приглядели?

– Устроимся чуть выше вас, Алексей Александрович.

Расположившись за столами, мы, не обращая внимания на меню, принялись с любопытством разглядывать окружающее пространство.

– Мой мир больше не будет прежним! – пихнул меня в бок локтем Николай, взглядом указывая на стоящую у бара группу ярко размалеванных высоченных, широкоплечих «девах» в легкомысленных коротких платьишках, колготках в крупную сетку и разноцветных париках с перьями сверху. – И это я их защищал, когда с тобой и Шуркой на границе с Афганистаном душегубством занимался?

– И этих тоже, – кивнул я. – Они тоже божьи твари, такими уж уродились.

– Глянь туда, – взгляд Николая переместился правее. – Балеринки из Большого, розовые абсолютно! Мы с Шуркой их как-то в «Каньоне» пытались снять, так они нас вежливо послали и тут же, прямо на танцполе, начали сосаться! А рядом с ними их подружки по танцулькам, балеруны припедренные! Тоже в «Каньоне» периодически появляются, но чувства свои взаимные к друг другу на людях проявлять опасаются, знают, голубки, что товарный вид мигом потеряют. А вон там у нас творческая богема расположилась: художники, журналисты, музыканты, модельеры всякие.

Да, зверинец был знатный: вызывающие наряды, не всегда по возрасту, яркий макияж даже на мужчинах, общая манерность жестов.

– Коля, а ты откуда так хорошо знаком с этим миром китча и гламура? – хмыкнул я.

– Справки соответствующие с огромным интересом изучал, – ухмыльнулся он в ответ. – Тут каждый второй, если не первый, на связи с Канцелярией состоит, стучат друг на друга только в путь! И не только друг на друга, но и… Сам должен понимать. Вон, глянь на Джузи, с каким он интересом на весь этот паноптикум смотрит. В его гетеросексуальности я не сомневаюсь, а вот другие иностранные подданные этим похвастаться не могут…

– Ясно, – кивнул я. – Знаменитый на весь мир Большой, балеринки, балеруны…

– Ага. А Большой еще и гастролирует по всему миру…

Тут как раз на сцену под бурные аплодисменты вылез один и ряженых молодых людей в парике из фиолетовых волос и разразился так называемым стендапом на тему «общения» полов. Было смешно, особенно когда Клава, так он представился, судорожно пыталась заменить привычные матерные обороты на более культурные. Джузеппе переводил Александр, а Стефании ее подружка Кристина. Закончилось выступление Клавы парой двусмысленных анекдотов.