— Можно и вместе с судном, — с некоторым удивлением отозвался Дуан, разжал пальцы и разрешил: — Забирай свое оружие. Мы возвращаемся. И будем ждать всю ночь.

— Если попытаетесь обдурить нас, помните: моя флотилия раскинулась далеко в этих водах. — Азралах положил свою большую смуглую руку Дуану на плечо и побарабанил по серебристому эполету пальцами. — А я гляжу и того дальше.

Тилманец при этих словах хмыкнул и кинул на него ехидный взгляд, после чего, коротко поклонившись командующему, с улыбкой пожелал:

— Доброй ночи, сладких сновидений.

Но от него даже эти слова звучали как нешуточная угроза.

Когда Дуан уже собирался с помощью каната перемахнуть на один из своих кораблей, гоцуганец неожиданно произнес ему в спину:

— Кстати… прошу простить моих людей за то, что они спутали тебя с этой вонючей морской псиной, с Капитаном Два Лица. Ни один из них ведь сроду не видел королей вживую. Вряд ли при других обстоятельствах…

— Не беда, это последнее, за что стоит извиняться. Со мной часто такое случается, — отозвался Дуан и тут же оттолкнулся от борта.

Оборачиваться он не решился. Его душил нервный смех, похожий на рвотные спазмы.

Палубу одного из фланговых альраилльских кораблей почти целиком устилали мертвецы, и, поднимаясь сюда вместе с верховным жрецом де Локаром, Дуан испытывал непередаваемо горький ужас. Ужас этот лишь усилило звучание молитв, которые пироланг начал начитывать, разбрызгивая всюду снежную воду из золоченого бурдюка.

Вода была с Силльских гор; лишь она могла очистить судно от шан’ и вознести благодарность богам и падшим людям за то, что именно этот славный корабль так и не дал врагу прорвать колонну. Не дал огромной ценой.

«Ланисс» взяли на абордаж последним отчаянным рывком, но так и не захватили, атака захлебнулась. И теперь, медленно вышагивая по доскам, вслушиваясь в каждый скрип и каждое посвистывание ветра в рваных парусах, король Альра’Иллы рассматривал одно тело за другим. Здесь были молодые моряки, взрослые мужчины, женщины и даже боевые собаки. Смешивались серо-синяя альраилльская форма и цветные гоцуганские лохмотья — желтый народ формы не признавал.

Разбрызгиваемая вода пахла каким-то цветком, и от этого запаха кружилась голова. Дуан оставил жреца позади и ускорил шаг. Он тщетно искал хотя бы одного живого, пока…

— Ино?

Кто-то торопливо сбежал с капитанского мостика навстречу. Когда вспыхнул свет фонаря, Дуан узнал этого кого-то и замер.

— Вот неожиданность.

Принц Арро опять был в крови и едва держался на ногах. Он даже не вытер меч, а великолепный меховой плащ висел клочьями. Во взгляде, отнюдь не таком спокойном, как обычно, читался нешуточный упрек.

— Ты отбыл из Ганнаса без меня. Ино, если бы звук тревоги не разбудил меня…

— Прости, — оборвал Дуан, понимая, что у него нет особых сил выслушивать подобное. — Это было слишком рискованное предприятие. Ты мой гость, я несу за тебя полную ответственность перед твоими родственниками, ты молод, и…

— Но она моя невеста, Ино.

Король Альра’Иллы утомленно улыбнулся и, едва нирец спустился с последней ступени, сжал его руку в своей.

— И что бы она делала, если бы ты погиб?

«И что делал бы я на этом проклятом тропе, со всей выкинутой мне в лицо правдой?»

— Я многому научился, у тебя в том числе. Поэтому я говорю открыто! — Фаарроддан о’Конооарр осклабился. — Ты поступил со мной как свинья, Ино ле Спада. Хотя, думаю, даже твой поросенок Плинг бы такого не сделал.

Монотонный голос жреца приближался, отчетливее слышались слова молитвы на Общем языке. Дуан, понимая, что скоро их прервут, тихо спросил:

— Откуда ты здесь?

— Занял место командующего, когда капитана Дарра убили, — отозвался принц. — Судами я управлять особенно не умею, но держать оборону могу. Если бы гоцуганцы не бросили несколько зажигательных бомб и дымовух, все кончилось бы чуть лучше. А так…

— Так ты командовал один? — восхищенно спросил Дуан. — Сожри меня Джервэ, я знал, что ты не промах! Я не зря сразу понял, что…

Но нирец покачал головой.

— Нет, Ино. Я не был один. Где мне с моей невнимательностью к мелочам?

С этими словами он вынул из-за пояса пистолет и выстрелил в воздух, явно подзывая кого-то. Звук хлопнул в тишине, тут же она обрушилась на уши с новой силой. Арро поднял голову, махнул рукой. Почти сразу с одной из мачт спустилась черная тень, и помимо своей воли в первое мгновение Дуан отшатнулся.

— Ты…

Кеварро, тоже не в лучшем виде, стоял теперь рядом с принцем. Белое и черное, так близко. В руке советник держал моток какого-то каната, который тут же бросил к ногам. Желтые глаза взглянули Дуану в лицо.

— Я не мог остаться в Ганнасе. Вдруг за тобой снова пришлось бы нырять? Рад увидеть тебя живым.

— И я тебя, — коротко отозвался Дуан, отчетливо понимая, что не врет. — А она… была вчера с тобой?

В висках застучало, когда рука советника быстрым привычным жестом отвела за ухо прядь.

— Да. Может быть, меня вернули к жизни ее слезы или поцелуй. Мой недуг отступил.

Ее слезы. Да, у Черного Боцмана были причины плакать. Дуан кивнул и жестом предложил обоим идти следом, сказав только:

— Мы победили. Розинда возвращается. За все это нужно выпить.

На трофейном гоцуганском бриге «Дарла а’о Дарус» — «Покоритель ночи» — стояла глухая тишина, не светился ни один мачтовый или палубный фонарь. Ветер не гулял в обвисших парусах, обломками чернели мачты. Казалось, все затаилось в напряженном, беспокойном ожидании.

Свет горел лишь в капитанской каюте — аккуратно убранной, еще недавно занимаемой не последним из желтолицых. Стены здесь были в заморском оружии и тилманских полотнах, широкую кровать покрывала шкура голубого ягуара, а каждая ножка резного стола изображала одного из скалящихся Темных богов.

— Почему ты выбрал для подобного празднества это место?

— Люблю пировать там, где побеждаю, разве не это подобает воину?

Дуан слышал свой голос со стороны, и интонация казалась насквозь фальшивой. Бодрости в ней было не больше, чем в песне стоящего на эшафоте. Но ему кивнули и задали второй, тоже ожидаемый, вопрос:

— А где принц о’Конооарр?

— Скоро будет здесь. Налей пока вина, выпьем вдвоем. Он не обидится.

Дуан улыбнулся уголками губ, встал и повернулся к Кеварро спиной. Очень медленно, слыша каждый стук своих каблуков, он прошагал к иллюминатору, в котором виднелось синее, глубокое, усыпанное звездами небо. За стуком он явственно уловил второй звук. Плеск. Журчание багрового сладковатого напитка, аккуратно наливаемого в тонконогие серебряные кубки.

Дуан расправил плечи и посмотрел на узенькую диадему Лувы, замершую под грядой легких облаков. Больше он не прислушивался, не хотел слышать ничего лишнего. Щелчка открываемого перстня, шуршания маленького мешочка, случайного звона флакончика или…

…Он ждал. И он точно знал, что если что-то произойдет, то это произойдет сейчас, слишком хороша возможность.

— Прекрасное вино.

Голос прозвучал тихо; Дуан обернулся и посмотрел на своего советника. Тот сидел недвижно, а два бокала стояли возле сложенных в замок рук, рядом темнела бутылка. Золотые глаза Кеварро были подняты, взгляд — встречен сразу, прямо и спокойно.

— Да… наверняка, — наконец отозвался король Альра’Иллы и пошел обратно к столу. — Оно из прошлого урожая. Нравятся тебе кубки?

— Что?

Советник, казалось, успел задуматься о чем-то: взор, все такой же прямой, застыл.

— Кубки, — повторил Дуан, опускаясь напротив.

Кеварро наклонил голову и посмотрел на украшенные гравированным рисунком сосуды. Сценки альраилльской жизни сменяли друг друга: рабочие дробили кристаллы соли, горожане прыгали через костер на отмели, корабли красовались друг перед другом в Большой Прилив. Пираты и воины, рыбаки и охотники, прекрасные баронессы. Все было вырезано так, что представлялось перед глазами в цвете, удавалось почувствовать и тепло, и ветер, и воду. По ножкам шла резьба — заклинания бога Пала на языке Общего Берега.