– Ты умер сорок семь лет назад, совсем молодым, примерно в том возрасте, что ты сейчас. Будучи молодым мужем этой женщины.

– Какое горе!

– У тебя, как бы это сказать, аура Жаниу Баррету. Его второе я. Его душа, – Лаура улыбнулась. – Она рада видеть тебя.

– Могу себе представить, – стоя посреди переднего дворика отеля, окруженный густыми кустами, слыша шум машин, проносящихся по авениде, крики играющих детей, барабанный бой оркестров, Флетч почувствовал, как по его коже пробежал холодок. – Лаура...

– С этой женщиной ты зачал двух сыновей и дочь, – Лаура по-прежнему держала старуху за руку. – Конечно, они уже выросли. У них свои дети. Она хочет, чтобы ты встретился с ними.

– Лаура, ей просто нужны деньги. Я не намерен содержать большую бразильскую семью.

Швейцар не отрывал взгляда от Флетча.

– Ты был рыбаком. Море кормило тебя и твою семью.

Старая карга приблизилась к Флетчу.

– Она хочет тебя обнять, – пояснила Лаура.

– Лаура! Мой бог... – Флетч инстинктивно подался назад и в сторону. В глазах старухи стояли слезы. Лаура отпустила ее руку. Он почувствовал спиной ветки одного из кустов. Дальше отступать было некуда. – Лаура, что это? Что она делает?

– Самое важное...

Старуха настигла Флетча, подняла руки, обвила его шею. Ее глаза светились любовью.

– Лаура!

Швейцар поднял руку.

– Подождите, сэр. Это еще не все.

Щека старой карги, мокрая от слез, прижалась к щеке Флетча.

Пахло от нее ужасно: растительным маслом, рыбой, многим, многим другим. Она прижалась к нему всем телом.

Флетч старался не дышать. Он хотел задохнуться. Ветки кустов кололи голую спину.

– Теперь о самом важном... – голова Лауры чуть поникла. – Сорок семь лет назад, когда ты был молодым, в другой жизни, тебя убили. – Лаура выдержала паузу. – Теперь ты должен сказать семье, кто тебя убил!

Швейцар согласно кивнул.

А Лаура, встретившись взглядом с Флетчем, добавила «И ты не будешь знать отдыха, пока не назовешь убийцу».

– Ну конечно! – Флетч – вышел из душа, с полотенцем, обернутым вокруг талии. – Я все-таки хочу, чтобы в твоих рассуждениях возобладал здравый смысл.

– А как может быть иначе? Голая, стройная, длинноногая, она лежала поперек кровати со сбитыми простынями и читала «Ньюсуик». Волнистые черные волосы падали ей на лицо. Лучи заходящего солнца, проникающие сквозь балконную дверь, золотили кожу.

– Лаура Соарес, – словно конферансье, воскликнул Флетч. – Из Сан Сальвадор да Байа ди Тодос уз Сантус. Училась игре на фортепьяно в университете Байа. Затем два года в Лондонской консерватории.

– Мне не понравилась Лондонская консерватория. Там не понимают бразильской музыки. В консерватории музыку консервируют, знаешь ли. Не дают ей развиваться.

– Иногда дает концерты. Дочь Отавью Кавальканти, ученого и поэта. А твоя мать разводит орхидеи и увлекается фотографией.

– Моя мать выращивает цветы и фотографирует их. Старается убить время.

Флетч пошире раздвинул портьеры. Окна их номера выходили на задний двор. В другом доме, в окне напротив, мужчина, в трусах и майке, красил комнату. Начал он еще утром, когда они только прибыли в «Желтый попугай». Комната, которую он красил, не показалась Флетчу чрезмерно большой. Скорее, мужчина не мог найти себе лучшего занятия и просто растягивал удовольствие...

Когда они вернулись в номер, Флетч прямиком направился в душ. Он весь пропах ароматами старой карги. От ее слез лицо стало липким, шеей он еще чувствовал прикосновения ее рук.

Он уже намылился, когда отдернулась занавеска и в ванну влезла Лаура. Потерла ему спину, шею. Потом они добрались до кровати, и скоро их тела двигались в такт доносящемуся через открытое окно барабанному бою. Насытившись друг другом, они полежали спокойно, пока высыхал пот, приятно холодя кожу. И Флетч вновь пошел под душ. Теперь он стоял у окна...

– Пища наполовину должна состоять из углеводов, – сообщила ему Лаура, читая журнал.

– Ты читаешь о диете? Тебе она не нужна. У тебя все на месте, ничего лишнего.

– Мою маму это заинтересует. Углеводороды. Я правильно произношу это слово?

– Нет. Но я понял.

– Кажется, в Лондоне об углеводородах не говорили. Я никогда о них не слышала. Макароны!

– У тебя нет ко мне никаких вопросов?

– О макаронах? – она не отрывалась от журнала.

– О женщине в зеленом платье. Я же сказал, она, возможно, думает, что я убил ее мужа. Она прилетела в Рио, чтобы найти меня.

– И что?

– А ты ничего не спрашиваешь.

– Все это связано с твоим прошлым. Всякий может выдумать историю и сказать, что она случилась с ним в прошлом.

– Ты не любопытна?

– Меня интересует только будущее. Сколько времени?

Флетч взглянул на часы.

– Почти семь.

– Нам пора к да Коста. Намного опаздывать нехорошо. Невежливо по отношению к слугам. У них и так полно забот. Если гости задерживаются, они нервничают.

– У меня есть вопросы.

– Естественно. Ты же североамериканец.

– Твой отец Отавью Кавальканти. Ты – Лаура Соарес.

– Флетчер, милый, это все прошлое.

– Я не понимаю.

– Это связано с тем, кто носил такую фамилию в прошлом. Со временем об этом забываешь. Тут пишут, что надо есть курицу и рыбу, а от говядины и свинины воздерживаться. Почему-то нет ни слова о рисе и фасоли.

– Ты не хочешь поговорить со мной об этой старухе?

– А о чем тут говорить?

– Я – не Жаниу Баррету. Кто бы он ни был.

– Она утверждает, что ты – Жаниу. Она узнала тебя. Внимательно следила за тобой, пока мы сидели в кафе. Ты заметил ее?

– Да.

– Она сказала, что ноги у тебя точь-в-точь, как у ее мужа, и такие же сильные мышцы живота, от выбирания полных сетей, те же пропорции между плечами и бедрами. Даже пупок одинаковый.

– Лаура...

– Ей ли не знать.

– Я никогда в жизни не выбирал сети, полные рыбы.

– У тебя мышцы Жаниу Баррету.

– Лаура, редко у кого из бразильцев встречается такая светлая кожа, как у меня.

– У некоторых встречается. К примеру, у Жаниу Баррету. У вас одинаковые головы, говорит она, и глаза тоже.

– Я чем-то напоминал и мужа той женщины в зеленом платье.

– Внешнее сходство тут ни при чем. Она говорит, что ты – Жаниу Баррету, ее муж.

– Которого убили сорок семь лет назад.

– Да.

– Я – призрак? Это она сказала?

– Частично. Нет, ты есть ты. И ты – Жаниу Баррету. Ты же приехал в Бразилию, не так ли?

Флетч глубоко вздохнул.

– Как зовут эту старую каргу?

– Идалина Баррету.

– Меня тревожит, что ты так внимательно слушала ее. И швейцар...

– А почему бы и нет? – Лаура перевернула страницу. – Она же говорила.

– Лаура, ты, судя по всему, полностью отбрасываешь реальное прошлое. И, однако, принимаешь на веру такую чушь.

Лаура, казалось, внимательно изучала таблицу в конце статьи.

– Что есть реальность?

– Чему ты больше веришь?

– В бананах много калия. Не зря я их так люблю.

– Ты не даешь ничего объяснить. И ничего не объясняешь сама.

– Если можешь, забудь пока об Идалине Баррету. Она отбросила журнал и посмотрела на него, стоящего у окна.

– Как нам понять друг друга? – задал Флетч риторический вопрос.

Лаура перевернулась на спину, подняла одну ногу.

– Поделись со мной своим бананом.

Флетч рассмеялся.

– Мне необходимо больше калия.

– Я надеюсь, глюконата калия.

– Иди ко мне, Жаниу. Я хочу твоего калия.

– Я не Жаниу.

– Калий Жаниу. Твой калий. Сорви свой банан и покорми меня калием.

– Ты сумасшедшая.

– Приди, приди, мой Жаниу. Твой банан созрел. Я вижу, он созрел. Я очищу его зубами. Дай мне попробовать твой банан.

– Где мой башмак? – ему пришлось опуститься на колено в белых брюках, чтобы заглянуть под кровать.

Лаура вошла в комнату и остановилась. В ванной она приняла душ, уложила волосы, надела белые слаксы и белую же блузку.