– Что это за камень под нашей кроватью, – он показал ей маленькую каменную статуэтку, которую достал из-под кровати. – Это же жаба. Каменная жаба.

– Точно, – кивнула Лаура.

– Кто положил каменную жабу под нашу кровать?

– Должно быть, горничная оставила ее там.

– Горничная оставила каменную жабу под нашей кроватью?

– Положи ее на место, – предложила Лаура. – Наверное, для нее это важно.

– Отец здесь, – Лаура положила три ложки сахарного песка в свой стакан кашасы. – Я слышу его голос.

Из вежливости Флетч взял стакан кашасы с серебряного подноса, протянутого ему лакеем. Кашаса-бренди из сока сахарного тростника. В Бразилии принято предлагать гостям кашасу. Отказ считается дурным тоном. Флетч пробовал пить кашасу с избытком сахара, с недостатком, вообще без сахара. В каждом случае кашаса не лезла в горло.

Со стаканом кашасы в руке он последовал за Лаурой на террасу.

Теудомиру да Коста построил дом вопреки общепринятым канонам. Пройдя в холл, нужно было спуститься вниз, чтобы попасть в спальни или уютную семейную гостиную, а зал, где принимали гостей, с великолепными картинами и другими произведениями искусства, находился выше уровня улицы. Из зала, вознесшегося над авенидой Эпитасиу Пассуа, высокие двери вели на большую террасу, уставленную кадками с кустами, усыпанными зелеными, красными, желтыми цветами. С террасы открывался замечательный вид на лагуну Родригу ди Фрэйтас.

В тот вечер в зале приемов накрыли длинный стол на двенадцать персон. Хрустальные бокалы, серебряные приборы. Теудомиру неплохо зарабатывал, меняя доллары на крузейро и драгоценности. Флетч вложил свои деньги в его фирму.

На террасе Лаура и Отавью приветствовали друг друга объятиями, поцелуями и быстрой португальской, на бразильском диалекте, речью.

Отавью молча пожал руку Флетча.

– Boa noite, – Флетч улыбнулся.

– Отавью приехал на встречу с издателем, – пояснила Лаура. – Он остановился неподалеку, у Альфреду и Глории. Ты с ними встречался? Альфреду – чудесный человек, настоящий бразилец, жизнерадостный, щедрый. А Глория – великолепная женщина, умная, очаровательная, такая душевная.

– Они здесь?

Лаура оглядела террасу.

– Я их не вижу.

– Они готовятся к завтрашнему костюмированному балу, – сказал им Отавью. – Мне готовиться не надо. Поэты рождаются в маске.

– А твоя мать? – спросил Флетч Лауру, – Она не приехала из Байа?

– Моя мать, – вздохнула Лаура. – Орхидеи нельзя оставлять без присмотра ни на час.

– Они хуже детей, – согласился Отавью.

– Во всяком случае, хуже меня, – добавила Лаура. Теудомиру да Коста направился к ним. Высокий, лысый, лет шестидесяти.

– Флетчер, как хорошо, что вы вернулись. Как вам Байа?

Флетч улыбнулся и взял Лауру за руку.

– Я нашел там друзей.

– Но Кавальканти – мой друг, – Теу поцеловал Лауру в щеку. – И Лаура тоже.

– Мы все друзья, – вставил Отавью.

Тео взял из руки Флетча стакан с кашасой и поставил на поднос проходящего мимо лакея. Что-то сказал ему по-португальски.

– Я попросил его принести вам водку с апельсиновым соком и льдом. Пойдемте, я хочу познакомить вас с да Силва, – он увлек Флетча на другую сторону террасы. – Лаура с вами или с отцом?

– Со мной.

– О! Вы счастливчик.

Потом Теу представил Флетча еще одному шестидесятилетнему джентльмену, Алойзью да Силва.

– Вы должны зайти ко мне в контору, – тут же затараторил да Силва. – У меня новый компьютер. Самый современный. Из вашей страны.

– Меня очень интересуют компьютеры.

– Отлично. Я хочу услышать ваше мнение о моем приобретении.

Лакей принес Флетчу водку с апельсиновым соком и льдом.

– Кстати, вы, наверное, заметили, как растет мой новый дом. Вы давно в Рио?

– Приехал три недели назад, но на две уезжал в Байа и вернулся лишь поза-позавчера.

– Тогда, наверное, вы не обратили внимания на мой новый дом.

– Рио все время в движении.

– Да, разумеется. Он строится в центре. Около авениды Рио Бранку.

– Я видел, что там строят большое здание. Очень большое.

– Очень большое, – кивнул да Силва. – Вы должны поехать туда со мной. Вам будет интересно.

– С удовольствием.

– Просто удивительно, какие чудеса творят компьютеры в строительном деле.

Появилась Марилия Динис со стаканом кашасы. Поцеловала в щеку и Алойзью, и Флетча.

– Все хорошо, Алойзью?

– Конечно.

– Богатеем?

– Разумеется.

Марилия так и осталась для Флетча загадкой. Мало того, что она, должно быть, единственная в Рио, никогда не загорала. Она видела людей в ином свете.

– Марилия, после того как мы оставили вас, с нами кое-что случилось.

– В Рио всегда что-то случается, – она пригубила кашасу, – Послушайте. Теу приобрел новые картины. Обещал показать их нам после обеда.

– Отавью, может быть, вы поможете мне разобраться в одном деле?

– Каком же?

Флетч и Отавью стояли на террасе и смотрели на лагуну, залитую лунным светом. Отавью пил шотландское виски с содовой.

В Бразилии обращались по именам даже к выдающимся ученым и поэтам.

– Вам ничего не говорит имя Идалина Баррету?

– Нет.

– Может, она славится своими причудами?

– Слышу о ней в первый раз.

Лаура невдалеке беседовала с четой Вияна.

– Я думаю, может, это какое-то мошенничество. Обман.

– А, обман. В Бразилии всякое бывает.

– Сегодня днем к нам с Лаурой подошла старая женщина, по виду колдунья, в длинном белом платье. Она назвалась Идалина Баррету.

Снизу на террасу доносился бой барабанов.

– И что?

– Она заявила, что я – ее муж.

Отавью повернул голову, чтобы взглянуть на Флетча.

– Ее покойный муж. Жаниу Баррету. Моряк. Отец ее детей.

– Но...

– Этого Жаниу убили, когда он был молодым, в моем возрасте, сорок семь лет назад.

– Так.

– Вы меня слушаете?

– Разумеется.

– Она потребовала, чтобы я сказал ей, кто меня убил.

Отавью еще несколько секунд смотрел на Флетча, а затем отвел взгляд.

– Помогите мне понять, что все это значит.

Отавью отпил виски.

– А чего тут понимать?

За длинным обеденным столом разговор шел в основном о бразильской кухне, со свойственными ей высококалорийными блюдами, об огромном количестве сахара, поглощаемого бразильцами с кофе, с кашасой, которая и так достаточно сладкая, о способах приготовления ватапы, которую им подали на обед, о безалкогольном напитке карана, придающем силы. Индейцы утверждали, что карана прочищает кровеносные сосуды, идущие к сердцу и от него. Флетч по себе знал, что карана снимает усталость. Внесла свою лепту и Лаура: «Бананы тоже очень полезны. В бананах много калия».

Потом Марилия спросила о картинах, купленных Теу.

– Я покажу их вам после обеда. Может, сначала Лаура нам сыграет.

– Пожалуйста, – попросила сеньора Вияна.

– Хорошо.

– А потом посмотрим картины, – добавил Теу.

– Вы были в Музее современного искусства? – спросил Флетча Алойзью да Силва.

– Да.

– Вам, наверное, понравилось здание.

– Очень понравилось. Великолепное здание. И я там отлично поел, – сидящие за столом замолчали. – Только картин вот маловато.

– О да, – согласилась Марилия,

– Я-то говорю о самом здании, – гнул свое Алойзью.

– Случился пожар... – начал Теу.

– И все картины сгорели, – добавила сеньора Вияна. – Очень печально.

– Не все, – поправил ее муж. – Несколько осталось. Алойзью смотрел в тарелку.

– Я думал, вас заинтересует здание.

– Картины в музее сгорели, – повторил Флетч. – Это еще один случай queima de arguivo?

Над столом повисла гробовая тишина.

– Я думаю, это хорошо, – в полном молчании продолжил Флетч, – когда художники каждого поколения уничтожают прошлое, чтобы начать все сначала. Я думаю, иначе они просто не могут.

Прошло немало времени, прежде чем возобновился и набрал силу общий разговор.