Какой-нибудь час после телефонных переговоров, и белый конь уже стоял у изящно кованных ворот Арддурхоума, удобно раздвинутый на четыре персоны. Миллавеллор сидел вторым, переодетый во всё белое и голубое, как эльфийский принц. Правда, вымыть голову и хоть чуточку побриться он не удосужился, его щетина вызывающе серебрилась на солнышке, а на засаленные седые патлы лёг тончайший серебряный обруч с фионитами. Серьёзная Нюниэль, задавая параметры передвижения, что-то высчитывала, перебирая клёпки на узде своего жеребца. Рахиль, как всегда, сидела в самом конце, крепко обхватив казака за талию:

– Таки последний рывок к потерянному Раю?

– Хочется верить, что последний…

– Я буду по вам скучать… вот только не надо сразу оборачиваться на поцелуй! Я при посторонних не ласкаюсь…

– А где ты видишь посторонних, девочка? – глубокомысленно заметил седой болтун, незамедлительно выступая на стороне мужской солидарности. – Впрочем, я готов отвернуться. Хотя мне интересно… есть некоторые моменты, когда молодость может дать пару интимных советов… в общем, продолжайте! Я тихо понаблюдаю со стороны…

Как вы понимаете, после таких заяв желание продолжать что-либо мгновенно отпало и у подъесаула и у Рахиль. Благо, что именно в этот момент принцесса Нюниэль тоже прыгнула в седло.

– А теперь держитесь друг за друга, мы понесёмся так, что… ааразз!!! – Белый конь рванул без предупреждения.

Провожающие эльфы даже не успели толком помахать им вслед. Чем, собственно, не особо расстроились, отправившись обратно в Тронный зал продолжать праздник! Весёлый и феерично беззаботный народ, аж завидно…

Полдень. Бешеный стук копыт неумолимого коня, упоённо несущегося в юго-западном направлении одному ему известными тропами. Четверо всадников цепко держались друг за друга, словно в танце летка-енка. Ветер бил им в лицо, гася слова, тем не менее двое последних оживлённо болтали. Тема, поднятая предусмотрительной израильтянкой, была слишком важна для обоих, чтобы отложить её обсуждение на менее тряские времена. Впрочем, галоп не рысь, не так уж и трясёт…

– Ваня, а мне таки кажется, что покаяться всё равно было бы надо!

– Но мы вроде бы не делали ничего плохого…

– Ой, я вас умоляю!

– Ладно, ладно… Думаешь, мне стоит извиниться за Циветту?

– Таки я любезно перечислю: 1) Покушение на убийство (инопланетные бесы, адепты Дэви-Марии, контуженые эльфы, резвые индуисты, тихие хаббардисты и ещё кто-то там по мелочи…); 2) Воровство (факт отбирания печенек у тех же многострадальных эльфов…); 3) Обман священника и предательское бегство из настоящего монастыря (без комментариев!); 4) Прелюбодеяние (эльфийки, нимфеи, бедная я…) плюс…

– Прелюбодеяния не было!

– Что, и даже в мыслях?!

– В мыслях… было. Каюсь. Довольна?

– Я бы предпочла более публичное покаяние, а-а… сойдёт! В мои грехи углубляться не будем, их меньше, но и они имели место быть. Каюсь, каюсь, каюсь… ой!

Последний вскрик был спровоцирован резкой остановкой белого коня посреди чистого поля, на газоне с васильками. Дорога незаметно кончилась…

– Дети мои, похоже, вы прибыли, – с лёгким оттенком печали объявила Принцесса. Иван первым спрыгнул с седла и подошёл к небольшому красно-коричневому валуну, от него уходили в стороны две тропинки, а на самом камне красовалась позеленевшая медная табличка: «Направо пойдёшь – к казакам попадёшь. Налево пойдёшь – иудеев найдёшь». Рахиль неуклюже сползла с коня и собственными глазами дважды перечитала написанное.

– Претензий нет, всё конкретно до дрожи. Если мы его искали, так это оно и есть. Поздравьте нас, мы каждый дома!

– Удачи. – Седой Миллавеллор смахнул сентиментальную слезу. – Как говорил малоизвестный, но очень мудрый философ: «Прощаясь, друзья меняются половинкой сердца…» Я никогда не забуду вас, казак Кочуев и девица Файнзильберминц!

– Спасибо, – откликнулся подъесаул.

– Он же в первый раз назвал меня по фамилии, – неизвестно чему умилилась бывшая военнослужащая, но Принцесса Нюниэль неожиданно подняла коня на дыбы:

– Моя душа исполнена тревоги! Я физически чувствую, как тёмные силы вновь копят свои еоганып тучи над вашими головами… Спешите же, мы попытаемся отвлечь на себя погоню!

– Какие тучи, где? – Рахиль скептически обвела взглядом горизонт. – Небо чистое, как голубая тарелка с трещинкой в бедной еврейской семье на следующий день после Хануки…

– По-моему, они от нас просто устали, – подтвердил казак, когда белый жеребец унёс эльфийскую пару в светлую даль. – Ну что ж, мальчики направо, девочки налево?

– Таки да. Заходи, если что…

– Ты тоже.

Они резко развернулись и едва ли не бегом бросились в разные стороны. Да, да! Резко и сразу, не сказав слов прощания, не обнявшись напоследок, не взглянув в глаза, не… Они не могли иначе. В глубине души каждый прекрасно понимал – ещё мгновение, и они так вцепятся друг в друга, что уже никакая сила на свете не заставит их разомкнуть объятия!

Оба знали – останься они сейчас вместе, и насмарку пойдут все испытания… Всё будет брошено и сметено слепой мощью любви – вера отцов, национальные традиции, память предков, гордость рода и… даже воля Бога! Они не могли пойти на это, стоя на самом пороге долгожданного Рая…

Иван Кочуев успел пролететь буквально пять-шесть шагов, как был остановлен твёрдой казачьей рукой. Он поднял глаза и обомлел – перед ним стояли трое рослых бородачей в новенькой форме войска Донского, все при шашках, с Георгиевскими крестами на груди и дружелюбными улыбками.

– Здорово, станичник! К нам ли путь держишь? – спросил один.

– Видимо, да… – неуверенно огляделся молодой человек. Камень исчез, сзади расстилалось чистое поле, впереди – новый мир… Голубоглазый бородач ободряюще хлопнул его по плечу и отечески обнял:

– Не робей, парень. Раз сюда дошёл, значит, казачье сердце у тебя в груди! В станицу райскую с нами пойдёшь, хату тебе всем миром поставим, любого коня из табуна выбирай, брагу ставь, живи – не тужи!

– Ага… спасибо, очень приятно… – Иван бросил тоскливый взгляд на залитую солнцем станицу, словно воссозданную из романтических иллюстраций к шолоховским рассказам. Невдалеке бродили статные гнедые кони, серебрилась река, блестели купола православного храма, и в отдалении разносились протяжные казачьи песни…

– Да ты что смурной такой? Али не по нраву чего? – удивлённо спросил второй.

Бывший подъесаул повесил голову…

– Нет… нормально всё, как и ожидал. Здесь действительно Рай, и я… Просто знакомая у меня там осталась… хорошая знакомая, Рахиль и… это…

– Еврейка, что ль?! – не понял третий, и все на секунду сдвинули брови. – Так забудь её! Не след православному казаку из-за коленки израилевой в грусть впадать. Вона, в станице уж отыщешь себе любушку по сердцу! Нашей красы и веры, а евреям в казачий Рай ходу нет…

– Это я понимаю. – Иван решительно поправил фуражку и посмотрел, как горят на солнце золотые кресты далёкой церковки. – По сердцу, говорите, по сердцу…

…Рахиль тоже никуда особенно не ушла. Вид, открывшийся ей сразу за красным камнем, был настолько величественным, что она едва не упала на колени. На зелёном холме раскинулся золотой город – небесный Иерусалим! Сразу вспомнилось всё – детство, юность, родители, цитаты из Торы, праздник совершеннолетия «бат-мицва», сухой вкус мацы, запах бабушкиных лекарств, мгновенная боль от того страшного взрыва… Всё вспыхнуло в груди и откатило, сердце наполнилось необычайным покоем, на пыльную тропинку упала всего одна счастливая слеза…

– Здравствуй, девочка. – Навстречу Рахиль из ниоткуда вышел благообразный старец с библейским лицом и печальными глазами. Его длинные одежды едва не касались земли, а на губах бродила всепрощающая улыбка…