— Если акции действительно упадут до критического минимума, мы сможем скупить их по копейкам. Но цена ошибки будет высока. Ты осознаёшь, что, если план провалится, всё это может обернуться крахом не только для компании, но и для нас?

Я кивнул, держа его взгляд.

— Да, саджан-ним. Я полностью осознаю риски. Но в этом и есть вся суть. Мы должны сыграть на их слабостях, на их жадности и страхах. Это наш шанс перевернуть игру и вывести их на свет. Если они поддадутся панике, то у нас появится возможность перехватить контроль и укрепить позиции корпорации.

Он усмехнулся, но в этой улыбке не было тепла. Это была улыбка человека, который увидел что-то, что могло работать, но могло и уничтожить всё, если что-то пойдёт не так.

— Ты или гений, или чертовски везучий, — сказал он, его голос был тихим, но твёрдым. — Если этот план сработает, у меня будет контрольный пакет акций. Я удивлён, почему сам до этого не додумался…

Он сделал паузу, словно обдумывая последние детали, и я видел, как его взгляд становился всё более сосредоточенным. Казалось, он взвешивал, стоит ли доверять мне с такой задачей. Наконец, он уверенно кивнул.

— Действуйте. Даю зелёный свет. Но помни, Джинсу, — его голос был холодным, как лёд, — если что-то пойдёт не так, у нас не будет второго шанса. Это игра с огнём, и если мы проиграем, последствия будут катастрофическими.

Я кивнул, ощущая, как волнение и адреналин смешиваются внутри меня. Это был момент истины. Всё, что я делал до этого, привело меня к этому шагу. Мы входили на опасную территорию, и я знал, что каждый шаг должен быть выполнен идеально. Ошибки не было места.

Когда я вышел из кабинета, воздух казался плотным, как будто все напряжение, накопившееся внутри, не отпускало. Я чувствовал, как внутри у меня смешались адреналин и тревога. План был рискованным, но если он сработает, это изменит всю игру. Но в то же время, я знал — если мы ошибёмся хотя бы в одной детали, этот шаг может стать началом конца. Настоящая битва только начиналась.

После напряжённого разговора с Хваном мне нужно было немного отвлечься. Возвращаясь к своему столу, я пытался оторваться от мыслей о рисках и возможных последствиях нашего плана. В такие моменты важно было переключиться, и, открыв компьютер, я решил погрузиться в изучение данных по проекту Сухён.

Проект сразу привлёк моё внимание своей сложностью и перспективностью. Сухён занималась внедрением информационной системы, которая, по сути, должна была стать основой для автоматизированного управления контрактами и сделками компании. В её системе использовались алгоритмы искусственного интеллекта для обработки данных — это означало, что вся информация по текущим сделкам, партнёрским соглашениям и контрактам будет систематизироваться в режиме реального времени, позволяя анализировать её с высочайшей скоростью.

Одним из ключевых моментов проекта было использование машинного обучения для определения рисков и слабых мест в договорных соглашениях. Система могла выявлять несоответствия и потенциальные угрозы ещё на этапе анализа документации, позволяя минимизировать риски компании и быстро реагировать на изменения. Это был настоящий прорыв — вместо того, чтобы вручную проверять каждую мелочь в контракте, система делала это за доли секунды, сверяя с огромной базой данных прошлых сделок и примеров.

Другой важный элемент — интеграция с внутренними системами компании. Эта информационная система позволяла бы видеть всю картину бизнеса в реальном времени, предоставляя доступ к аналитическим данным о партнёрах, поставщиках и даже конкурентных корпорациях. Такой уровень анализа мог бы серьёзно повысить эффективность всей структуры и упростить принятие решений. Важные вопросы, такие как выбор поставщика или оценка потенциального риска партнёрства, решались бы мгновенно, основываясь на огромном массиве информации.

Сухён также предлагала использовать блокчейн-технологии для обеспечения прозрачности и безопасности данных. Это означало, что все изменения в контрактах и сделках могли бы отслеживаться, предотвращая любые попытки подделки или манипуляции. Это добавляло уровень доверия к процессу и делало всю систему ещё более надёжной.

Я продолжал изучать данные, погружаясь всё глубже. Система действительно могла стать мощным инструментом в руках корпорации, и, если всё правильно внедрить, она имела потенциал не только улучшить внутренние процессы, но и поднять репутацию компании на новый уровень. Такой проект был настоящей находкой, и мне было приятно видеть, что Сухён подошла к его разработке с серьёзным подходом и профессионализмом.

Но были и проблемы. Я замечал, что в некоторых местах у системы были слабые места. Например, интеграция с существующими системами компании была недостаточно проработана, и это могло вызвать сложности при внедрении. Также было очевидно, что некоторые сотрудники опасаются автоматизации и замены ручного труда на машинный. Страх потерять свою работу был слишком велик, и именно поэтому проект сталкивался с таким сопротивлением.

После нескольких часов анализа я осознал, что мне действительно интересно работать над этим проектом. Мне хотелось помочь Сухён не только с технической частью, но и с тем, чтобы убедить коллег в преимуществах этой системы. Это был не просто очередной проект, а возможность изменить структуру работы компании, сделать её более эффективной и современной.

Я открыл почту и написал Сухён письмо:

— «Сухён, я ознакомился с твоими данными. Проект впечатляющий и действительно перспективный. Но есть несколько моментов, которые нужно доработать, чтобы его можно было внедрить с максимальной эффективностью. Потребуется некоторое время, чтобы систематизировать все данные и предложить решение по интеграции с текущими системами компании. В ближайшее время я подготовлю отчёт с предложениями и вышлю его тебе для обсуждения.»

Отправив письмо, я откинулся на спинку кресла, чувствуя, как напряжение медленно отступает. Это было приятное переключение — работать над чем-то, что не связано с интригами и манипуляциями, а с настоящими улучшениями и прогрессом.

Несколько дней прошли, как в какой-то карусели. В офисе царила атмосфера напряжения, сотрудники всё чаще смотрели на экраны своих мониторов, отслеживая, как акции корпорации медленно, но верно падали. Заголовки в интернете только усиливали панику: «Компания на грани банкротства!», «Акции падают, что дальше?» — кричали заголовки на главных страницах. Всё шло по нашему плану.

Я и Минсу действовали чётко и быстро. С утра до позднего вечера мы координировали свои действия, стараясь не привлекать лишнего внимания. Наши разговоры были короткими и содержательными — каждая деталь имела значение. Минсу, обладая сетью проверенных контактов, создал целую паутину подставных компаний, через которые мы начали тайно скупать акции. Эти компании были зарегистрированы на третьих лиц, что полностью скрывало наше участие и не позволяло никому связать эти сделки с корпорацией или с Хваном.

— Важно сохранить анонимность до последнего момента, — сказал я Минсу, когда мы встретились в небольшом кафе на окраине города. — Никто не должен заподозрить, что мы сами скупаем акции. Они должны думать, что всё идёт к катастрофе.

— Уже организовано, — ответил он, кивая. — Эти компании зарегистрированы на несколько подставных лиц, и, даже если кто-то решит копнуть, они не смогут выйти на нас. Акции медленно стекаются к нам, и пока никто не понимает, что происходит.

Я кивнул, чувствуя удовлетворение от того, что план работает. Но расслабляться было нельзя — каждый наш шаг был рискованным. Мы знали, что любая ошибка могла стоить нам всего. Поэтому каждый документ, каждое заявление, каждое действие проверялись по несколько раз.

Параллельно с этим я разрабатывал целую сеть ложных заявлений, которые Минсу передавал через своих знакомых журналистов и контактов в СМИ. Это были тщательно продуманные сообщения, создававшие иллюзию, что корпорация стоит на пороге катастрофы. «Инсайдеры говорят о серьёзных проблемах в бухгалтерии», «Хедж-фонды уже готовят стратегии на случай банкротства» — такие заголовки усиливали атмосферу паники и неуверенности.