Люк оттолкнулся от дерева и медленно, увязая в песке, пошел в сторону моря. Через десяток шагов он кувырком свалился в неизвестно откуда взявшуюся канаву, заполненную морской водой, — и несколько секунд лежал в ней, бессильно таращась в черное небо, в котором кружили силуэты знакомых черных теней-змеептиц.

— Да что вам надо, — прохрипел он, не в силах подняться. Одна из птиц спустилась ниже и зависла прямо над ним — длинная, тонкая тень. Крылья ее были похожи на клочки черного тумана, и сама она была живой, ледяной тьмой, которая замораживала, заставляла тело деревенеть, а сознание — гаснуть.

— Пошла прочь, — зло шепнул Люк, дергая рукой. Пальцы коснулись тьмы — их прошил холод, а странная ночная вестница зашипела, словно впитывая в себя его тепло. И его светлость тоже зашипел — от ярости на собственную беспомощность. Выгнулся — птица отпрянула, рванулась прочь вместе с остальными тенями, — а Люк, перевернувшись на живот, перекинулся и, за секунды преодолев пляж, поднимая гигантские фонтаны брызг, ворвался в море очень голодным и рассерженным змеем.

— Вставать, грязь. Кто лежать? Вставать.

Лейтенант Бернард Кембритч пошевелился, приоткрыл глаза — он лежал в полумраке у какой-то холодной стенки на бетонном полу среди стоящих людей. Руки и ноги были связаны. Сильно несло сыростью, муравьиной кислотой, спертым запахом немытых человеческих тел и испражнений.

— Вставать, — Над ним нависал иномирянин, долговязый, одетый в темную одежду, с длинными волосами — все, что успел разглядеть Берни, когда тот, пнув его, взмахнул плетью — и лицо обожгло ударом, рассекшим губы. Лейтенант дернулся в сторону — но свист и звук удара раздались уже рядом. Бернард, облизывая кровь с губ, запрокинул голову: помещение оказалось заполнено людьми, дармонширцами, и под плеть попал один из солдат.

Иномирянин-надзиратель шествовал дальше, щедро раздавая удары во все стороны, — и он здесь был не один. Орали и работали плетьми несколько человек, еще пара десятков иномирян с оружием стояли в центре помещения, а вдоль стен тяжело поднимались офицеры и солдаты Семнадцатого форта, унесенные раньярами. Были здесь и серенитки. Кто-то не мог встать сам, и ему, как могли, со связанными руками, помогали товарищи.

— Кто лежать — пойти на есть охонг, — визжал надзиратель. — Вставать, грязь.

Бернард огляделся — они находились в каком-то огромном ангаре, освещенном тусклыми лампами под потолком. Сквозь стыки крыши и огромные ворота просвечивала темнота. Значит, вечер или ночь. У одной из стен были сложены стекла, блестящие листы металла, упаковки красных кирпичей — видимо, ангар принадлежал какой-то строительной компании. У ворот шевелили лапами-лезвиями четыре охонга с всадниками, держащими в руках автоматы. Уже и оружие освоили, твари.

Неподалеку снова раздался окрик — к Бернарду приближался еще один иномирянин. Сейчас он остановился шагах в десяти от Кембритча, сложив руки за спиной и с выражением крайнего недоумения рассматривая одну из серениток.

— Вставай, малек, — раздался тихий шепот откуда-то сверху, — потом отоспишься. Не привлекай внимания.

Лейтенант Кембритч перевел взгляд на расплывающееся, измазанное грязью лицо майора Лариди, которая стояла у стены почти вплотную к нему. Серые внимательные глаза были ясными, но на лице виднелся кровоподтек, и куртка была разодрана. Берни перекатился на колени и попытался встать. Не вышло — сильно заболело в спине, под кителем потекло горячее. Серенитка, бросив взгляд на иномирянина, мягко присела рядом, подставила плечо — и Бернард, зажатый между ней и стенкой, кое-как смог подняться.

— Баба, отойти, — рявкнул иномирянин, быстро оказавшись рядом.

Майор отступила, но на крикуна посмотрела тяжело, исподлобья — он даже сделал шаг назад от неожиданности, а затем, разъярившись, ударил ее по лицу.

— Опустить глаза. Баба место у ног. Порченый баба сметь воевать.

Берни бездумно рванулся на помощь — майор предупреждающе зашипела, а иномирянин встретил этот порыв кулаком в лицо, а затем перехватил Кембритча за шиворот и изо всех сил ударил головой о стену.

— Не сметь мешать наказывать, — крикнул он ему в лицо. Бернард ошеломленно моргал — снова по лицу текла кровь, а внутри кипела смесь из злости, страха, агрессии и беспомощности. И стыда, что не может защитить соратницу. — Второй раз убить.

Иномирянин брезгливо оттолкнул его — Берни ударился о стенку, но смог удержаться на ногах. В голове гудело, спину дергало от боли.

— Не геройствуй, малек, — одними губами проговорила майор, когда враг отошел. — Не привлекай внимания. Моя задача — отвлечь от тебя, а не привлечь, понял?

Он покачал головой. Не понял.

— Тебя ищут, — так же неслышно бросила она — и замолкла: один из иномирян кинул на нее недобрый взгляд. — Узнали откуда-то, что ты в Семнадцатом. Понимаешь, что будет, если найдут?

— Да, — отозвался Бернард, морщась и разминая связанные за спиной руки. — Я все понял, майор.

Тем временем всех пленных подняли на ноги. Длинноволосый иномирянин шагал туда-сюда перед строем пленных, всматриваясь в лица.

— Я повторять: мы искать брат колдуна, — крикнул он. — Брат колдуна выйти, остальные будут жить рабы. Кто покажет брат колдуна, тот пойдет свобода.

В строю угрюмо и тяжело молчали.

— Кто брат колдуна? — повторил иномирянин, останавливаясь перед комендантом форта, полковником Симерсом. — Говорить. Говорить, — он замахнулся, но не ударил.

— Мы не понимаем, — ровно ответил комендант. — Среди нас нет магов.

— Колдун, — раздраженно и зло пояснил иномирянин, — правитель Дар-мон-шир, превращаться чудовище змей. Кто брат?

— Брат герцога Дармоншира? — уточнил Симерс. — Он служит в армии, но был в другом форте. Я не знаю, в…

Надзиратель, не дослушав, ударил его в живот — и полковник со стоном согнулся от боли.

— Не врать, грязь, — орал иномирянин. — Пленные быть пытка, три говорить, он быть в этот твердыня.

— В другом, — повторил комендант твердо. Иномирянин плюнул в его сторону, повернулся к воротам, свистнул. Суетливо выбежал из ангара в черный прямоугольник дверей один из помощников. А затем через несколько минут в ангар втащили полуголого солдата.

Берни услышал, как рядом тяжело выдохнула майор Лариди. Да и сам он содрогнулся, а на затылке выступила испарина.

Смотреть на солдата было страшно — замученный, истерзанный человек. Вместо одного глаза зияла окровавленная глазница, на теле живого места не было от ран и ожогов. Ноги его волочились по полу, но он был в сознании и смотрел на строй тусклым уцелевшим глазом. Берни едва узнал его — это был один из дармонширцев, служивших в Семнадцатом форте и оборонявшихся на засеках.

— Кто здесь брат колдуна? — спросил у него иномирянин. — Кто? Говорить, грязь, и я отпустить тебя. Обещать.

Солдат повернул голову. Задержался на Бернарде, вздохнул несколько раз впалой грудью — и повел взгляд дальше. На него смотрели с жалостью и ужасом. Он несколько раз возвращался взглядом к Берни, но смотрел словно сквозь него. Закрыл уцелевший глаз, сглотнул.

— Его здесь нет, — прошепелявил он с усилием.

— Ты говорить, он есть, — взвизгнул иномирянин. — Здесь все, кто быть в твердыня. Ты смотреть трупы, говорить тоже нет. Смотреть еще. Иначе убить.

Солдата повели — поволокли вдоль строя, останавливая перед каждым пленным. И он все шептал:

— Это не он.

И, когда его поставили перед Берни, тоже устало покачал головой:

— Это не он.

Его провели несколько раз, и он уже просто тяжело дышал и мотал окровавленной головой. Лицо надзирателя становилось все недовольнее, он то орал, требуя смотреть внимательней, то обещал свободу, то раздраженно хлестал плетью по бетонному полу.

Солдата в очередной раз довели до конца строя — и по знаку иномирянина бросили на пол.

— Бесполезный грязь, — презрительно сказал иномирянин, подходя к нему. Солдат лежал лицом вниз, тяжело дыша, — и длинноволосый, склонившись, вытащил из-за пояса нож, поднял за волосы и одним движением перерезал ему горло.