— Они у нас в кармане, — отмахнулся Шерридан. — Если и всплывет что-то интересное, мы первые об этом узнаем. За деньги и иллюзию власти эти падальщики свой мир сами распилят и в Бездну провалят. И тем более не будут держаться за какие-то древние письмена и легенды.

— Да я не об этих, — брезгливо скривился Дейтран. — А о владеющих Силой — иерархии. Эти свой мир до последней капли крови и Силы защищать будут. И деньгами их не заткнуть — другой уровень сознания.

— Их слишком мало, чтобы представлять серьезную угрозу.

— Их и не может быть много, это элита уровня. Таких, как лорд-командующий секретной службы КГБ, вообще единицы. Но это не значит, что они не надерут нам зад и не вышвырнут отсюда раньше, чем мы справимся с задачей, — не согласился Дейт.

— Ты прав, брат, — кивнул Шер, передернув раненой рукой. — Все наши действия должны быть обдуманными и профессиональными. К чему приводят просчеты, мы уже видели, и такой результат меня не устраивает. А императора — тем более не устроит.

Дейтран согласно хмыкнул. Императора не устраивало практически все на уровне Идавелль: разруха, эпидемии, нестабильность магии, блуждающие пространственно-временные аномалии, нехватка Силы, оружия и живых женщин. А особенно бесили властителя полчища плотоядных мертвяков и костяных драконов, от которых было проще спрятаться за высокими стенами и магической защитой дворца, чем всю эту братию упокоить. О том, что базисы Грани и каркасная сетка мира были нарушены по его же распоряжению, император предпочитал не думать. Но у Дейтрана и Шерридана такой привилегии не было.

— Сейчас главное — подлатать твою рану. И разобраться наконец, что произошло в этом гхорртовом Изварино. Нормальная же база… была.

— Согласен. За ночь я постараюсь восстановиться. А с утра вызови ко мне эмиссара, ответственного за подмосковную зону влияния.

Подмосковные леса прекрасны. Под снежным покрывалом, по которому, словно по карте, петляют лисьи, кабаньи и заячьи следы. Весной, одетые в зеленоватую дымку новорожденных, еще клейких листочков, которую в силовых структурах ласково называют “зеленкой”. Летом, наполненные птичьими голосами и ароматом спелой земляники, пронизанные сетью речушек и чистейших озер, порой переходящих в замаскированные шапками звездчатого мха топи — обиталище кикимор, василисков и подобной мелкой нечисти.

Но особенно Роман Ветров, оборотень из спецподразделения “Тайфун”, любил осенний лес. Неуютный, сырой и промозглый для человека, оборотню он казался почти что домом. Раскрашенный в золото, медь и пурпур, уже прохладный, дышащий свежестью, полный головокружительных ароматов и особенно — расплодившейся за лето дичью, именно осенью лес притягивал Романа с непреодолимой силой. На шестой день пребывания в убежище оборотень, зализав раны, перерубив на заднем дворе все дрова и приведя в идеальное состояние уазик, не выдержал, перекинулся в звериную ипостась и рванул в самоволку — в такой манящий лес, в буреломы, в самую глушь. После исцеления девчонки и памятного уничтожения полигона шеф больше не появлялся. Пользуясь отсутствием высокого начальства, уже очумевший от зова инстинктов Роман решил размяться и поохотиться. Заодно разведать обстановку поблизости, порадовать девчонок дичью на ужин, а возможно, и грибами — осень выдалась теплой и дождливой, грибные полянки попадались чуть ли не на каждом шагу. Может, уболтать Восьмую и вытащить Полину на прогулку в лес? Только маршрут выбрать безопасный и проходимый для человека. Они-то с Химерой где угодно пройдут, а вот девчонка?

Полкан, поглоти его Хаос, до сих пор не допросил ее и не стер память. Настолько занят, опасается за состояние ее психики или из каких-то своих соображений, но это казалось Роману странным. Лучше уже скорее с этим покончить, состояние психики Полины вызывало опасения и у них с Химерой. Днем Полина пыталась быть полезной и незаметной, не создавать проблем, помогала на кухне, расчистила довольно большой участок заросшего сада. Но спецназовцы видели ее погасшие заплаканные глаза, ловили отголоски мыслей, связанных только с местью и смертью. По ночам девушку мучили кошмары, она часто кричала и звала на помощь, а потом долго лежала без сна, бессмысленно уставившись в пустоту, пока сонная Химера, матерясь и обещая пристрелить к демонам, не усыпляла Полину заклинанием. Боевым — других Восьмая толком не знала.

Полина старалась держать лицо, но получалось это у нее еще хуже, чем у Айболита — огневая подготовка, а у Полкана — казаться милым. Она панически боялась прикосновений, громких звуков, шорохов, темноты, аномалий, категорически отказывалась ночевать одна и ходила за Химерой хвостиком. Непривычная к такому Восьмая лишь сверкала аметистовыми глазами, но Роман, проработавший с ней бок о бок не один год, видел и чувствовал нутром, как тяжело даются напарнице привычная легкость, уверенность и сарказм. Химера молчала и лишь только все более агрессивно метала ножи и сюрикены в саду.

Все эти мысли плавно текли где-то на краешке сознания Романа, в виде огромного волка крадущегося по лесным тропкам, покрытым шуршащими мокрыми листьями. Хорошо, что Зверь живет инстинктами, запахами, охотничьим азартом и настоящим моментом, а не мучительными воспоминаниями. Этого добра достаточно у каждого из них. Но будь он не оборотнем — пожалуй, уже бы сошел с ума.

Под осторожными лапами едва слышно шуршали мокрые листья, пахнущие осенью, свободой и свежим следом. Густой предрассветный туман медленно таял, превращаясь в рваные клочья. Подмосковные леса опасны. Даже вооруженный до зубов опытный боец может заплутать или угодить в трясину. А то и нарваться на такое, что все оружие окажется бесполезной грудой металлолома. Например, на разлом, аномалию, стаю хищных полиморфов. Или самого Романа.

Обоняния оборотня вдруг коснулся непередаваемый аромат добычи, а из зарослей лесной малины на тропу выскочил молодой кабан. Ума кабан еще не набрался, но инстинкты работали: едва заметив огромного волка и учуяв странный незнакомый запах, подсвинок попытался вновь скрыться в зарослях. Глаза Романа загорелись желтым огнем, волк бросился следом за вожделенной добычей, запах которой будоражил, манил, пробуждая в Звере самые мощные древние инстинкты.

Двигался оборотень с огромной скоростью, и на открытой местности его охота закончилась бы через несколько секунд. Но загонять более мелкого и юркого кабана среди малинника, бурелома и оврагов, заросших ежевикой, оказалось куда сложнее. И интереснее. Охотничий азарт захватил Романа с головой, не оставив в нем ничего человеческого. Мощный хищник, наконец дорвавшийся до охоты, гнал добычу, как сумасшедший, оставляя на кустах клочья темно-серой шерсти.

Обреченный кабан, бегущий, не разбирая дороги, внезапно выскочил на поляну и заметался. Ему было не до того, чтобы обращать внимание на странное бликующее нечто, повисшее над центром полянки и никак не пахнущее — хищник на хвосте заботил куда сильнее. Выскочивший следом Роман лишь успел заметить, как мечущийся в панике потенциальный обед случайно коснулся какой-то противоестественной дряни, блеснувшей, как оптический прицел, и бесследно исчез за доли секунды до того, как Роман прыгнул и разочарованно щелкнул зубами, схватив ими воздух. Яростно зарычав, оборотень бросился следом — прямо в глубину зеркального прямоугольника, отливающего металлом, и в нарушение всех законов физики этого мира меняющего форму. Которого охваченный азартом охоты Зверь просто не заметил.

***

… Базовая реальность, Алтай. Военно-испытательный полигон

Андрей Аристархович Ивашин устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, перед которыми еще ветвились линии реальности. Пара десятков критичных узлов и разрывы нескольких ключевых событийных веток, которые маг выправил ценой неимоверных усилий, были явно созданы искусственно, но следов вмешательства он, как ни старался, не обнаружил. Настораживала начальника особого отдела КГБ и внезапно возникшая “вилка”. Странная, абсолютно непросматриваемая и не раскладывающаяся на вероятности, “вилка” образовалась после операции в Изварино. Но что послужило причиной ее формирования — Андрей не понимал. Лишь ощущал, как сгущаются тучи, и чувствовал ледяное дыхание смерти, подобравшейся совсем близко. Но программа испытаний самонаводящихся крылатых ракет П-35 сама себя не выполнит. И полковник Ивашин, едва покинув загородную резиденцию, был вынужден лететь на Алтай.