— Лина? — маг потер явно подводящие глаза и осенил себя обережным знаком против галлюцинаций и иллюзий.

Искры зажигались все ярче — уже не светлячками, а хороводом звезд, маленькими, но яркими солнцами. Их становилось все больше, они двигались все быстрее. Фигуры продолжали складываться и переплетаться, формируя еще звездно-призрачный, но с каждой секундой обретающий плотность пульсирующий комочек, прорастающий… крыльями! Одно, два… три, четыре! Четыре полупрозрачных, тоненьких крылышка, лепестки перламутра, окаймленные пламенем. Страшно даже коснуться, такие хрупкие. Андрей замер и даже затаил дыхание, боясь спугнуть, невольно навредить или разрушить трепетное таинство этого момента. Существо вздрогнуло всем тельцем, неуверенно расправляя крылышки. Андрей видел каждую искорку, каждое перышко, каждую линию изгиба. И это было совершенство. На глазах Андрея происходило чудо: из пепла, Пламени и Света рождалась Огненная Птица, расправляя прекрасные крылья, еще не знающие неба.

— Лина, ты вернулась…

Иерарх осторожно, невообразимо бережно коснулся крылышка кончиками пальцев, словно пытаясь убедиться, что это не сон. Что она действительно вернулась и больше не исчезнет. Крыло оказалось бархатистым, теплым и вполне реальным, а ладонь мага окутало облачко разноцветных искр. Новорожденный феникс испуганно сложил крылышки, укрывая ими беззащитное тело. Полина была меньше ладони Андрея, сквозь ее тело просвечивала земля, как сквозь живое стекло. В золотисто-янтарных глазах еще плескался шок.

— Не бойся, все позади, все хорошо, — впервые маг понятия не имел, как себя вести и что делать. Лишь нежно погладил взъерошенные перышки, по которым еще пробегали волны остаточного Пламени.

В глазах существа вспыхнуло узнавание. Маленький феникс настороженно замер, изучая мужчину внимательным взглядом. Тонкие полупрозрачные крылья медленно раскрылись, доверчиво касаясь его ладони. Хрупкая, нереальная красота, перламутр и звездная пыль, солнечный лучик, озаривший омертвевшую душу и целый мир.

Золотистый комочек резко вытянулся вверх, растворяясь в танце потоков Огня и Света. Из их переплетения соткался силуэт обнаженной девушки, прикрытой лишь водопадом золотисто-каштановых волос, по которым еще пробегали огненные змейки и красноватые молнии. За спиной веером распахнулись пламенные крылья, играющие перламутром и золотыми бликами. Под кожей, как живая, перетекала и вилась ахимса, распускаясь на шее и плече замысловатой вязью и цветами орхидеи. Только в глубине янтарных глаз таинственно мерцали, двоились, троились и расплывались язычки огня. Таинственно, притягательно, немного пугающе и безумно красиво.

— Золотинка, — Андрей, не веря глазам, прижал хрупкое тело к груди, укрывая от всех ветров. Нежно коснулся губами ее губ, даря защиту и поддержку. Новорожденная подняла на него растерянный взгляд, неуверенно обняла в ответ, окутав еще дрожащими крыльями. Кажется, так они выражают доверие и любовь. А еще их крылья исцеляют и дарят защиту. Мощнейший обережный круг.

— Я тебя знаю, — услышал маг до боли знакомый голос. — Моя память еще расколота, но моя душа тебя помнит. Мы с тобой… не чужие друг другу. Ты — Андрей. А я — кто?

— А ты — моя женщина, моя Искра. И моя жена, — в руке иерарха материализовались парные золотые браслеты, переплетенные знаком бесконечности и перетекающие друг в друга подобно ленте Мебиуса. — Один раз я, дурак, тебя уже отпустил. И один раз убил. Но третьего раза не будет. Хватит. Сердце друг другу мы и так уже отдали, теперь дело за рукой.

Браслет защелкнулся на запястье мужчины. На его поверхности закружился хоровод странных мерцающих символов, сплетающихся в единую и неразрывную цепь. Полина смотрела на них, широко распахнув глаза.

— Что… ты имеешь в виду? — язычки пламени в янтаре ее глаз вспыхнули особенно ярко.

— Давай руку, Золотиночка.

— Но у меня же… крылья! — растерялась Полина, неумело расправляя предмет сомнений.

— Да хоть рога с копытами, чешуя и хвост, — едва не рассмеялся маг. — Руку давай, чудо крылатое. Я и так слишком долго ждал.

Девушка доверчиво протянула руку. В памяти вспыхнуло, что подобное уже происходило не раз, и ей было хорошо. Полина даже не поняла, как на ее запястье сомкнулась полоска золота, по которой кружились, сплетаясь в причудливые цепи, странные символы, похожие на иероглифы. Удивительный браслет сел на руку, как влитой, и замкнулся знаком бесконечности. Взглянув на него магическим зрением, девушка с удивлением поняла, что знак вращается в четырех плоскостях, выходя за пределы привычных трех измерений. Уникальный артефакт, подобного которому она не могла и представить.

— А как же Печать? — Полина сама не поняла, почему ее это волнует. Зрачки тревожно расширились, выдавая непонятное волнение.

— Родовой брачный браслет — та же Печать, только лучше, — многообещающе прищурился Андрей. — И если Печать — мера временная, браслеты — это навсегда.

Он надел на ее руку не просто украшение. Магу плевать на побрякушки, если они не несут никакой пользы и глубинного смысла. А этот браслет даже мощнее и ценнее аллеортов. Родовые браслеты иерарха уровня. Брачные.

— Ты что, женился на мне? — золотистые глаза потрясенно распахнулись, полыхнув язычками Пламени. Девушка в недоумении разлядывала браслеты — то свой, то его. Одинаковые. — Вот так?

— А как еще? — удивился маг. — У оборотней — метки, у вампиров — обмен кровью, у людей, как всегда, бумажки. А у магов — зачарованные браслеты и обряд слияния. Ты вошла в мой род и клан, по нашим законам. Или для тебя важны человеческие обычаи?

— Не знаю, — девушка растерянно прижалась к нему, еще мало что понимая, но чувствуя, что нет сейчас ничего важнее.

— Пустяки, Солнышко, — шепнул иерарх ей на ухо, отчего по спине и крыльям пробежали приятные мурашки. — Уже завтра выдам паспорт. Нужны еще какие документы — зайдем в канцелярию, за десять минут зарегистрируют брак и все оформят. Будешь Ивашина Полина Наримановна. Нравится?

Последнее Полина услышала уже мысленно — маг нашел губам более приятное применение, чем разговоры.

Он словно заново пробовал ее на вкус, сгорая дотла в пламени дикого желания. Снова знакомился с ее телом, теплом и нежностью кожи, дышал ею и не мог насытиться. Сжимал в объятиях свою бабочку, маленькую птичку, которая наконец обрела крылья. И целовал — жарко, одержимо, до дрожи, умопомрачения и Тьмы в глазах. Ее губы казались слаще меда и нежнее шелка арахнидов, тянули к себе магнитом и пьянили сильнее бренди. Ее нежность, трогательная невинность, сплетенная в сеть с огненной страстью, сводила с ума. Он попал в cобственную ловушку — еще тогда, когда впервые набросил ловчую сеть на ее душу. И теперь сам сгорал в собственном пламени, прикасаясь к телу любимой, близкой души. Моя. Теперь — навечно. На вечность.

У Полины ослабели ноги и крылья. Мир вокруг вращался и рассыпался искрами. И ей все нравилось. Знаки бесконечности так же вращались в четырех плоскостях, соединяя в одно целое две такие разные, но такие близкие жизни.

***

Спецназовцы оторопело смотрели, как из проклятого круга вышли двое. Мужчина и женщина шли по вересковому полю навстречу солнцу, держась за руки. На запястьях обоих сияли брачные браслеты, диковинные даже на взгляд опытных магов. Знак Бесконечность. Даже Алишер растерялся, как желторотый мальчишка. В каменный круг вошла одна заплаканная, сломленная, раздавленная девчонка. Демонова праматерь знает, что она там делала, но кромлех накрыла такая аномалия, что бойцы едва успели унести ноги за пределы каменной могилы. Они уже мысленно похоронили человечку и подняли за нее третий тост. И не поверили своим глазам, когда увидели ее живой. И с таким сопровождением.

Рядом с девчонкой шел покойный начальник. Иерарх крепко сжимал ее ладошку, словно боялся, что девушка исчезнет, растворится в воздухе.

— Полковник Ивашин, — первой отмерзла Химера, едва не выронившая автомат.

Полкан. Самый, что ни есть, живой, вполне здоровый и даже… женатый! И когда только успел?