Сопит мне в подмышку сладко спящая Света, дремлет, развалившись на наших трофеях, Баюн, а я сижу на облучке и, перебирая в руках вожжи, слушаю тихий топот копыт влекущей нашу телегу лошади да перешедший на ночной говор лес. Лепота…

— Мне это не нравится, — мотнул головой десятник.

— Плевать, — не сдержавшись, рыкнул его собеседник. — Нравится-не нравится. Есть приказ, ты обязан его исполнить.

— У меня приказ обеспечить ночной дозор на тропе к Усолью, — упрямо боднул взглядом сидящего напротив него человека стрелец. — Слышишь, ты! До-зор! А ты требуешь иного!

— Я требую исполнения твоих обязанностей, воин, — чуть ли не змеёй зашипел тот, тыкая толстым пальцем в пожелтевшую от времени бумагу, увешанную кучей сургучных печатей… изрядно потрескавшихся старанием всё того же бега времени, надо признать. — Чти далее, что здесь написано!

— Вся-всячески спосо-сообство-вать… — нехотя взяв в руки протянутый ему лист, десятник с видимым трудом начал читать его вслух: — Испо-исполнению…

— Дай сюда, неуч! — не выдержав такого издевательства, человек выдрал из рук стрельца лист, отчего тот тихо хрупнул в очередной раз треснувшей печатью. Ещё одной. Ну, что поделать, если этот документ был выдан его владельцу добрых десять лет назад и не всегда хранился им подобающим образом? Разъярённый хозяин документа недовольно скрипнул зубами и, водя пальцем по выцветшим строкам письма так, чтобы его собеседник мог следить за прочтением… ну хоть как-то… продолжил вместо десятника: — … всячески способствовать исполнению воли подателя сего документа. Дано сие повеление от Головы Большого Медового Зала, именем государя нашего и по его распоряжению. Писано в день осьмой двенадцатого года правления Государя Словенского, Велислава Яромировича. Понял ли?

— Понял-понял, — шумно отхлебнув из кружки ароматного пива, десятник утёр усы и, ничуть не смущаясь, ткнул мокрым пальцем в верхнюю строчку документа, которую тут же и прочёл без малейшей запинки. — Писано же: «Головам уездным, волостным и городским, а тако же воеводам и полковникам, полуполковникам и иным правителям от имени государева». Так? Так. Я же не правитель, не полковник и даже не сотник. Я обычный десятник Усольского острога. Не для меня сей документ писан и выдан. Вот иди в Хвалын-городок к нашему полуполковнику боярину Сколскому. Коли он прикажет, быть по сему. Исполню твою волю, как надлежит по суб-ор-ди-на-ции. А до тех пор, можешь свернуть сию бумажку в трубочку и засунуть себе… в общем, ты понял. Всё! И Светом молю, шёл бы ты отсюда, Ройда… ей-ей же, отдыхать мешаешь.

[1] Ключник — по «Русской Правде» то же, что тиун, полный холоп (обельный холоп), но вместе с тем первый человек в домашнем хозяйстве господина, управляющий и судья. Московские памятники XIV—XV веков говорят об обязанностях Ключника подробнее. Ключник ведает остальных холопов, целует за них крест, собирает господские доходы и заботится об их приращении, для чего раздаёт господское серебро в рост крестьянам; далее — вступает в сделки именем своего господина и приобретает для него движимость и рабов. Ключники имели даже своих рабов и дьяков. Служба ключником «без ряду» (без договора) влекла за собой полное холопство.

Ехать всю ночь без остановок мы не собирались. Хотелось лишь убраться наконец подальше от Усть-Бийска с его приключениями и мутными интригами, а потому остановились, добравшись до развилки, где от тракта, идущего на запад, в сторону Усолья ответвлялась вторая дорога, ведущая на север, к мосту через Вихорку, к Верть-Бийску, и далее на Хвалын-городок. Здесь-то мы со Светой и решили устроить ночную стоянку. Благо у перекрёстка нашлось и подходящее для ночёвки место, расположившееся аккурат меж двух расходящихся в стороны трактов. Очевидно, мы были не первыми, кто присмотрел эту полянку для отдыха, поскольку здесь обнаружилось не только обложенное камнями кострище, но даже сколоченная на скорую руку коновязь с длинным деревянным жёлобом поилки под нею. Ну а воду и искать не надо. Мост через Вихорку находился буквально в двух десятках шагов по тракту. В общем, удачное место для короткого отдыха в пути, всего в нескольких часах пути от Усть-Бийска. Думаю, только из-за слишком близкого расположения к острогу здесь до сих пор не построен постоялый двор.

Ну, а нам в самый раз. Правда, сегодня бивачным «колдовством» занимался не я, а Света, в качестве тренировки. На мою же долю достался уход за нашим транспортом: как его колёсной частью, так и четвероногой. Один Баюн остался не у дел, да и то лишь до тех пор, пока не попался на глаза моей подруге. Несмотря на то, что я уже оградил нашу стоянку отвращающими мороками и сигнальными наговорами, неугомонная Света, отыскав в телеге дрыхнущего двухвостого, тут же отправила его в дозор. Впрочем, судя по тому, с какой готовностью котяра откликнулся на её просьбу, он и сам был не прочь размять лапы, так что исчез из виду ещё до того, как Света договорила своё предложение. Ну а мы поужинали пирогами, собранными нам в дорогу домочадцами Стояна Хляби, и отправились инспектировать созданный Светой шалаш. И никакие ночные птицы-звери не помешали нам в этом благом мероприятии… равно как и неожиданно часто разъездившиеся туда-сюда по тракту люди… Вот не думал, что в здешних местах столь много путешественников-полуночников!

Острог Усолье мы миновали на следующий день, аккурат в полдень. И здесь стала совершенно ясна этимология названия этой небольшой крепостицы. Перевалив через холм, на вершине которого и расположился острог, мы увидели на дне раскинувшейся перед нами долины сверкающее в лучах солнечного света почти идеально круглое озеро… соли, вдоль которого и должен был пройти наш дальнейший путь.

Именно там, почти у самой кромки огромного солевого пятна, похожего на покрытое весенним ледяным крошевом озеро, был проложен тракт с беспрестанно скрипящими по нему пустыми и гружёными телегами, запряжёнными огромными флегматичными волами. Впрочем, не только путь на запад был запружен транспортом. Само «озеро» было опоясано довольно широкой дорогой, по которой ехали чумаки[1], сверкая искрящейся соляной бахромой на деревянных бортах телег. Пустые, добирались они до дальнего берега, где расположилось длинное и приземистое каменное здание, словно морозным инеем покрытое разводами соли чуть не до самой крыши. А оттуда выезжали уже гружёнными мешками с солью и, сделав круг по дороге вокруг «озера», вливались в поток телег на тракте, чтобы взобраться на седловину меж двух дальних от нас холмов и скрыться за перегораживающим её частоколом. И лишь немногие из чумаков, выезжая с круговой дороги, сворачивали не на запад, а на восток, к Усолью. Ну да, там, за нашими спинами, покупателей соли, надо думать, куда меньше, чем на западе… Хотя, думаю, если бы словене договорились с забийскими самами о торговле вместо того, чтобы устраивать резню по поводу и без, трафик в ту сторону стал бы куда серьёзнее. Ну да это не моё дело.

До противоположной стороны долины мы добрались, когда солнце уже часа четыре как перевалило за полдень. И виной тому… не пробка, нет. Но как оказалось, даже по сравнению с нашей идущей шагом лошадкой, волы были натуральными тихоходами! Учитывая же, что влекомые ими повозки ехали не сами по себе, а целыми караванами, или, как здесь принято говорить, «поездами», обогнать эти медленно плетущиеся вереницы телег было сложновато. Я попробовал. Чуть не огрёб хлыстом от возницы, перед которым попытался встрять в «поезд», чтобы пропустить идущую навстречу порожнюю телегу, «водитель» которой даже не подумал сдать чуть в сторону, чтобы мы могли разойтись краями, не задев друг друга. Хотя места для такого манёвра было вполне достаточно, тракт здесь широкий. Но этот хрен пёр по центру, как по нитке, и объехать его не было никакой возможности. Разве что съезжать на обочину… но там склон, а я не был уверен, что моих куцых навыков кобыловождения хватит для того, чтобы удержать наш фургон от падения.