Дина положила ружье на землю и ждала Лео, спрятавшись за большим камнем. Потом прыгнула на него, как рысь.

Он бросился ей навстречу. Их объятие вспыхнуло, словно смола в огне. Сегодня он был господином положения. Придавил ее к вереску, она жалобно застонала. Он был тяжел, как тролль. Задрал юбку, прижался к ней.

— Я люблю тебя, Дина! — проговорил он из глубины озера, где листья кувшинок плавали между стеблями тростника. От илистой воды поднимался сильный, свежий запах земли. Где-то у кромки воды застонал большой зверь.

— Ты меня раздавил! — удовлетворенно сказала она.

— Я только принимаю то, что ты предлагаешь.

— Тебе было мало ночи?

— Мало.

— Тебе бывает когда-нибудь достаточно? — Нет.

— Что с нами будет?

— Я приеду опять. И опять… И опять…

Она замерла под ним:

— Ты уезжаешь?

— Но не сегодня.

В слепой ярости она сбросила его с себя. Села. Огромная кошка, которая сидит, опершись на передние лапы, и смотрит в глаза своей добыче.

— Когда?

— Со следующим пароходом.

— И ты говоришь об этом только сейчас?

— Да.

— Почему ты не сказал об этом вчера? — крикнула она.

— Вчера? А что изменилось бы?

— И ты еще спрашиваешь?

— Дина, — тихо позвал он и хотел обнять ее.

Она оттолкнула его и встала на колени среди вереска.

— Ты ведь знала, что мне придется уехать! — умоляюще сказал он.

— Нет!

— Я говорил тебе об этом еще в Тромсё.

— Ты написал, что приедешь в любом случае. Ты приехал в Рейнснес, чтобы остаться!

— Нет, Дина. Я не могу остаться.

— Тогда зачем ты приехал?

— Чтобы увидеть тебя.

— Ты думаешь, что Дине из Рейнснеса достаточно, чтобы кто-то приезжал только для того, чтобы посмотреть на нее?

Ее голос был голодным волком, который проваливался в глубоком снегу.

— Ты думаешь, что можешь приезжать, получать то, что хочешь, и уезжать снова? Неужели ты так глуп?

Он с изумлением смотрел на нее:

— Дина, разве я что-нибудь обещал тебе? Говорил о женитьбе? Давал слово?

— Иногда слова не нужны! — отрезала она.

— Я думал, мы понимаем друг друга.

Она не ответила. Встала и острыми ногтями содрала с юбки приставший к ней мусор. Лицо у нее было совершенно белое. Губы покрыты инеем. Глаза словно замерзшие колодцы.

Он тоже встал. И несколько раз позвал ее по имени, словно просил прощения.

— Ты думаешь, из Рейнснеса можно уехать против моей воли? Думаешь, можно приехать, посеять свое семя и снова уехать? Думаешь, все так просто?

Он не ответил. И снова сел в вереск. Ему хотелось успокоить ее, позволив выплеснуть на себя весь гнев.

— Я должен вернуться в Россию… Пойми, я занимаюсь делом, которое надо довести до конца.

— Иаков хотел остаться в Рейнснесе, однако ему пришлось уехать, — сказала Дина, не глядя на Лео. — Но он здесь, со мной. Навсегда.

— Твой муж умер, а я умирать не собираюсь. Если будет ребенок, я…

Она жестко рассмеялась, схватила ружье и решительно направилась в лес.

Он встал и пошел за ней. Вскоре он понял, что она начала охоту. Напряглась и была начеку. Словно хотела избыть свою ярость, целиком сосредоточившись на охоте. Она бесшумно кралась между деревьями.

Лео улыбнулся.

Вениамин следил за ними из своего укрытия. С большой осины, вставшей над каменной россыпью. Замерев, он следил за их объятием у камня. Лоб у него прорезали морщинки, губы приоткрылись. Уголок рта стал подергиваться.

Он не слышал, о чем они говорили. Потом они пошли дальше и на время исчезли из виду.

Вениамин крался за ними. Ему хотелось увидеть все, оставаясь невидимым.

Лео спокойно шел за Диной, скользя глазами по ее фигуре.

Низкое осеннее солнце тянулось к ней, а она искала тень Лео на стволах деревьев и на вереске.

Выйдя на поляну, Дина остановилась и обернулась к нему:

— Иаков погиб в омуте, потому что не понял, кто я.

— Что ты хочешь этим сказать? — У Лео на душе стало легче, оттого что она снова заговорила с ним.

— Он упал в пропасть. Потому что я так хотела.

— Как это? — прошептал он.

Она отступила на несколько шагов. Медленно. Подняв руки.

— Я столкнула сани.

Он судорожно глотнул воздуха и хотел подойти к ней.

— Стой там! — приказала она. Он замер среди вереска.

— Нильс тоже не понял, кто я. Но он ушел сам.

— Дина!

— Плод вышел у меня с кровью в Фолловом море. Ему будет лучше у Ертрюд… Потому что ты не приехал!

— Дина, иди сюда! Объясни, о чем ты говоришь. Прошу тебя!

Она опять повернулась к нему спиной и медленно пошла по поляне.

— Ты снова уедешь в Россию? — крикнула она ему на ходу.

— Но я все равно вернусь! О каком плоде ты говорила?

— А если не вернешься?

— То знай, что мои последние мысли были о тебе. Расскажи, что случилось в Фолловом море?

— Иаков и все другие — они остались со мной. Я нужна им.

— Но ведь они умерли! На тебе нет вины…

— Что ты можешь знать о вине?

— Кое-что. Мне приходилось убивать…

Она неожиданно повернулась к нему. Остановилась, глядя на него в упор.

— Ты только так говоришь! — гневно крикнула она.

— Нет, Дина. Это были предатели, они могли погубить других. И все-таки… я чувствую на себе вину.

— Предатели! Ты хоть знаешь, как они выглядят?

— По-разному. Они могут выглядеть, как Дина Грёнэльв, которая хочет привязать мужчину к своей юбке.

Я Дина, я вижу, как Лео выходит из тени. Бородатый, грязный и оборванный. Дуэльный пистолет Пушкина он держит, будто томик стихов. Ему что-то от меня надо.

Но я не подпускаю его слишком близко. Я зарядила ружье, чтобы охотиться. Лео не понимает своего же блага. Он хочет что-то рассказать мне о новом царе Александре II. Но я устала. Я слишком долго шла. Мне не хватает лошади.

Я Дина, я говорю разбойнику: «Сегодня ты встретишь Ертрюд. Она освободит тебя от всех тревожных мыслей, и тебе не придется бежать как предателю».

Я показываю на Каина и мечу его голову. Чтобы его было легко узнать в другой раз. Потому что он будет избранным и защищенным. Во веки веков.

Я укладываю его на вереск, в объятиях Ертрюд он всегда будет в безопасности. Я смотрю на него. В его зеленых глазах еще есть жизнь. Он что-то говорит мне. Яркий красный ручеек бежит у него изо рта мне на руку. Я обнимаю его голову, чтобы он не был один в темноте. Он видит Ертрюд.

Варавва, ты слышишь меня? Лорк будет играть тебе на виолончели. Нет, на пианино! Он сыграет тебе Sonata quasi ипа Fantasia. Ты видишь меня? Узнаешь?

Неужели я навеки осуждена на это?

Неожиданно на склоне возник Вениамин. Его крик продырявил небеса. В солнечных сполохах бились секунды.

Я Дина. Я вижу, как из горы вышел Вениамин. Рожденный из паутины и железа. Лицо его растерзано болью.

Я глаза Ертрюд, я вижу ребенка, вижу самое себя. Я Дина, я вижу!