Но ведь только ребенок может думать, будто бочка воды спасет его, если вспыхнет пожар.

Хозяйка поджала губы, но промолчала.

Дина купила тесьму, кружева, пуговицы и вообще все, что значилось в списке, который ей дала Стине.

Потом она взяла извозчика и проехала мимо пожарища. 30 мая в городе сгорело сто двадцать домов. Зрелище было страшное, но захватывающее.

Живой, шумный город пульсировал вокруг сгоревших домов, которые напоминали язвы прокаженного. На пожарище бродили нищие, они искали драгоценности. Оборванные, они время от времени наклонялись к земле и палками ворошили груды углей. Иногда они распрямлялись и что-то прятали в свои узелки.

— Сколько здесь бедных и нищих, не считая прокаженных! — сказала Дина Андерсу, когда они вечером встретились в своей каюте. — И шлюх! — прибавила она. — Они так и вешаются на мужчин, которые сходят на берег, или сами поднимаются на корабли.

— Трудная работа. На ней не разбогатеешь, — заметил Андерс.

— Иова Бог избавил хотя бы от этого! — сказала Дина. Андерс внимательно поглядел на нее.

Она рассказала ему о своей молитве перед больницей для прокаженных и о прогулке на пожарище.

— Тебе не следовало гулять по пожарищу. Это опасно, — сказал он.

— Для кого опасно?

— Для одинокой женщины.

— А для мужчины?

— И для мужчины тоже, — спокойно сказал он.

— Кто они, эти мужчины?

— Какие мужчины?

— Те, что ходят к шлюхам. Андерс застенчиво покрутил головой.

— Наверное, это те, которые по той или иной причине не смогли получить то, что им нужно, — медленно ответил он. Словно раньше ему это не приходило в голову.

— Ты считаешь, что мужчина, у которого нет одной женщины, предпочитает многих?

— Да, — смущенно пробормотал он.

— А вообще? Что нужно мужчине?

Андерс почесал в затылке и подергал себя за волосы.

— Кому что, — ответил он наконец.

— Ну а тебе?

Он посмотрел на нее. Так же как смотрел на господина Раша. Чистыми и честными глазами.

— Мне ничего не нужно! — спокойно сказал он.

— Никогда?

Под ее взглядом он медленно покраснел:

— Чего ты добиваешься?

— Не знаю, Андерс. Наверное, хочу понять, что собой представляют мужчины… О чем они думают…

Он промолчал. Но не спускал с нее глаз.

— А ты ходишь к шлюхам?

Вопрос опалил ему лицо. Но он принял его.

— Случается, — не сразу ответил он.

— Ну и как это?

— Хвастать нечем, — тихо сказал он. — Видно, я не так устроен, — еще тише прибавил он.

Антон постучал в дверь каюты, ему надо было поговорить с Андерсом. По крыше барабанил дождь. Дине хотелось задать еще один вопрос.

Погрузка шла полным ходом, и цены на вяленую рыбу были выше, чем за все последние годы. Большая часть пошла высшим сортом, качество было отменное.

Люди были довольны и вернулись на шхуну, оживленно беседуя. В последнюю ночь Дина, Андерс и Антон тоже ночевали на судне. Вообще-то, находясь в Бергене, они снимали комнаты в гостинице. Только для того, чтобы лучше ощутить, что они в городе, как сказал Андерс.

Здесь, на судне, шум города воспринимался иначе. К нему примешивался плеск весел и поскрипывание спящих судов. Он проникал и в кровь. И тайной лихорадкой точил душу, заставляя мечтать о Вогене.

Они шли на север при попутном ветре. Море было тихое. Гордость шхуны, кормчий, стоял у штурвала при полном параде и важно смотрел вдаль. На флагштоке, точно выглаженная скатерть, обращенная на северо-запад, красовался Даннеброг.

Когда они миновали Страндландет, Дина преподнесла им сюрприз. Она собирается зайти в Трондхейм. Андерс с Антоном стояли на корме, когда она объявила им о своем решении.

— В Трондхейм? — не веря своим ушам, повторил Антон, с удивлением глядя на Дину. — А что мы там забыли?

Дина сказала, что у нее там дела. Кроме того, ей хочется посмотреть собор. Вот она и решила.

Антон и Андерс заговорили разом, перебивая друг друга. Антон горячился и говорил все громче. Андерс говорил тихо и проникновенно. Понимает ли она, какой опасности их подвергает? Заходить в этот окаянный длинный Трондхеймсфьорд, когда все остальные при попутном ветре пойдут домой? Болтаться в этой мертвой заводи почти без надежды выбраться оттуда? Ясно ли ей, что на это уйдет самое малое десять дней?

— И это в конце августа! — сказал Андерс.

— Дней я не считала. Но это не важно. Придем домой позже!

Всю веселость с Антона как ветром сдуло. Он помрачнел. Еще немного — и ураган был бы неминуем.

Андерс отнесся ко всему спокойнее. Ему случалось видеть, как Дина ломала ветки почище, чем Антон.

— Мы идем в Трондхейм! — спокойно повторила Дина, подобрала юбки и спустилась в каюту.

Всю ночь Антон нес вахту, кипя от ярости. Он был настолько зол, что не хотел идти спать, когда Андерс пришел сменить его.

— Нечего из-за этого терять рассудок! — сухо сказал Андерс.

— Кой черт тебя дернул взять с собой эту бабу? — крикнул Антон, стараясь перекричать ветер.

Он стоял без шапки, в темно-синей тужурке, которую купил себе в Бергене. Медные пуговицы слепили глаза, когда на них падало солнце. Воротник был поднят, плечи подбиты ватой и широки, как амбарная дверь.

— Не забывай, что Дине принадлежим и мы, и шхуна! — сказал Андерс и схватил штурвал.

Проклятия шипели на губах Антона, как вода на горячей плите. Но он все-таки пошел спать, и от его храпа в ужасе сотрясался весь кубрик.

Первая новость, какую они узнали по прибытии в Трондхейм, было сообщение о том, что русская морская база Бомарсунд на Аландских островах подверглась нападению английских и французских кораблей.

Говорили, будто финны были лояльны по отношению к русским. Они как разъяренные звери отстаивали интересы русских и свои собственные. Люди сведущие считали, что король склонен втянуть в эту войну Швецию и Норвегию.

Андерса особенно интересовали финны. У него у самого в жилах текла финская кровь. Он считал, что финны поддерживают русских не из симпатии, а потому, что западный флот опустошает финские земли и захватывает финские суда.

— Ясное дело, человек будет защищаться, если у него на крыльце разведут костер, — сердито сказал он.

Дина не могла взять в толк, зачем англичанам и французам понадобилось стрелять в Балтийском море.

Постепенно Антон перестал злиться, и с ним уже можно было разговаривать. Но он не хотел углубляться в этот вопрос. Сказал, что говорит лишь о том, в чем разбирается. Женщинам и морякам нечего лезть в политику. Надо побыстрей заканчивать дела и идти домой.

— Я помню, Лео говорил, — задумчиво сказала Дина, не обращая внимания на слова Антона, — что французы и англичане поддерживают турок в этой бесконечной русско-турецкой войне и что она опасна для всего мира. Еще он сказал, что финны никогда не будут выступать на той стороне, которую поддерживает Швеция. И что король глуп, если не понимает этого. Впрочем, и царь Николай тоже пороха не изобрел. И вообще, эта война началась из-за запутанного спора между двумя монахами. Православным и католиком.

— О чем же они спорили? — спросил Андерс.

— О том, кому принадлежат святыни в иудейской земле, — засмеялась Дина.

— А какое отношение это имеет к войне? — раздраженно спросил Антон.

— Святость всегда так или иначе связана с войной, — спокойно ответила Дина. — Библия. Христос. Дева Мария. Святыни у иудеев…

Она вдруг согнулась пополам, словно ее ударили в живот.

— Тебе плохо? — испугался Андерс.

— Да нет! — отмахнулась она. — Но как они смогли впутать в свой спор короля и царя? — Она распрямилась. — Как думаешь, откуда Лео мог знать, кто начал войну? — Дина повернулась к Андерсу.