— Рада это слышать. Тебе нужно несколько дней, чтобы отдохнуть и прийти в себя после… — Она не договорила, тряхнула головой и начала заново: — Тебе предоставят… скромную комнату здесь, во дворце. — (Комнату подальше от моих покоев — так Марк понял эту фразу.) — Затем… ты слышал, что я сказала Карелу. Я намерена послать тебя с особой миссией. Она никак не противоречит приказам, полученным тобой от сира Эндрю, раз уж он отдал тебя в мое распоряжение. И я надеюсь, что ты охотно возьмешься за это поручение.

— Как я уже говорил, я в полном распоряжении вашего величества, — повторил Марк.

— Хорошо. — Кристин вздохнула совсем не по-королевски; часть испытания осталась позади. — Миссия, которую тебе предстоит выполнить на благо Тасавалты, есть результат неких магических занятий Карела. В предсказании… Впрочем, подробности тебе сообщат потом. Однако, по его словам, действовать нужно настолько быстро, что он не посмел дождаться утра и сообщил мне об этом немедленно… Ты должен поехать и разыскать императора и заключить между ним и Тасавалтой союз… а также союз между ним и сиром Эндрю, если считаешь, что сир Эндрю уполномочил тебя и на такое. Об этом я предоставляю судить тебе.

— Император… Союз с ним?

Даже несмотря на охватившее Марка горькое оцепенение, он не смог хоть как-то не отреагировать на странность такого предложения. Союз — словно император был нацией или имел армию. Впрочем, подумалось Марку; давно известно, что император был — или мог быть, когда этого хотел, — чародеем потрясающей силы.

И он с любопытством спросил:

— Но почему вести переговоры поручено именно мне? Я ведь даже не один из твоих подданных. И не дипломат. Почему я?

— Карел сказал, что действовать следует именно так. Впрочем, вряд ли он и сам знает причину. Однако за прошедшие годы я успела убедиться, что мой дядя обычно дает монархам хорошие советы.

— Просто Карел хочет, чтобы я убрался подальше.

— И это тоже. Но с тем же успехом он мог просто отослать тебя обратно к сиру Эндрю. Нет. Есть какая-то связь между императором… и тобой. А какая именно, я не знаю.

«Император, — подумал Марк. — Человек, которому Драффут, знающий людей уже пятьдесят тысяч лет, доверился с первой же встречи. Человек, сказавший, что мне, Марку, следует доверить Ослепитель. Человек, чье имя, упомянутое в простеньком заклинании дважды, как я успел убедиться, отгоняло демонов…»

Чародей Карел — глупо было полагать, будто он не станет подслушивать, решил Марк — вернулся в зал, словно его вызвали.

После всего уже произошедшего сегодня Марк почти утратил способность удивляться, поэтому ощутил лишь легкое любопытство, увидев, что маг несет меч в ножнах.

— Это Фарт, — пояснил Карел тихим бархатистым голосом, — и к нам он попал таинственным путем. Возьмешь его с собой, он поможет отыскать императора.

В тот вечер Марк обедал не во дворце, а в гораздо более скромном доме своей сестры Мэрией. Как выяснилось, она сейчас жила в городке неподалеку от дворца.

К тому времени Марк уже успел насладиться замечательной новостью: его отец Джорд, которого он все эти десять лет считал мертвым, на самом деле жив. И не только жив и здоров, но выполняет сейчас секретное задание для разведки Тасавалты. Ни Мала, ни Мэрией не знали, куда отправили Джорда и когда он может вернуться, а Марк, успев приобрести в этих делах некоторый опыт, не стал их расспрашивать. Сейчас ему достаточно было знать, что у него хотя бы имеется неплохой шанс когда-нибудь снова увидеться с отцом.

За обедом — хорошим обедом, пробуждающим чудесные воспоминания, — Марк узнал от матери и сестры, как его уцелевшая семья несколько лет назад пришла в Тасавалту после многих лет скитаний, последовавших за уничтожением их родной деревни.

За миновавшие с тех пор девять лет с ними многое произошло, и им было что рассказать Марку. Мэрией вышла замуж, и ее муж сейчас находился где-то с армией Ростова. Весь обед двое ее малышей, разинув рты, пялились на своего неожиданно заявившегося дядюшку и лишь постепенно оттаяли.

Марк пожелал всем спокойной ночи уже почти в полночь, когда сам изо всех сил боролся со сном. Его не тянуло в «скромную комнату» во дворце, и он решил переночевать на полу в той же комнатке, где они обедали и разговаривали.

Мэрией давно увела детей наверх спать. Но мать осталась, и в ее поведении чувствовалось сдерживаемое нетерпение.

— Проводи меня домой, — попросила она. — Пока Джорда нет, я живу здесь же, в городе. Это совсем рядом.

— Да, конечно.

Едва они вышли на улицу, Мала прижалась к руке сына, словно ей требовалась поддержка, хотя ей еще не исполнилось сорока и весь вечер она была полна энергии, радуясь его возвращению. Но теперь ее радость разбавилась грустью.

— Ты ведь только-только вернулся. И не успели мы с тобой побыть, узнать тебя получше, как ты снова уезжаешь.

— Я должен, мама.

— Знаю, знаю.

Ни в замке, ни в городе Марку не довелось встретить человека, не знавшего бы о его отношениях с Кристин и возможных проблемах, которые из этого вытекали.

Мать и сын шагали медленно. Марк очень устал. Ему показалось, что мать вот-вот соберется что-то сказать, но она продолжала его расспрашивать:

— Ты ведь вернешься в Тасавалту?

— Я пробуду здесь еще пару дней. И до отъезда повидаюсь с тобой и Мэрией.

— Да, конечно. Если только планы насчет твоего отъезда не изменятся. В этих секретных делах планы могут меняться очень быстро. Уж это я знаю. Но ты вернешься, выполнив поручение?

— Полагаю, да — чтобы доложить. Да, придется. И меня пошлют опять. Я не смогу здесь остаться. Возлюбленный принцессы — простолюдин, да еще иностранный солдат. Окажись моим отцом великий герцог Бэзил или какой-нибудь принц, все, наверное, обернулось бы иначе.

Они подошли к домику матери — скромному, но уютному на вид. Вероятно, местное правительство обеспечивало жильем семьи своих тайных агентов.

И тут Мала сказала — дрожащим голосом, словно делала тяжелую работу:

— Марк, зайди. Я должна тебе кое-что сказать, пока у меня есть такая возможность. Одни боги знают, появится ли она у меня снова.

Из маленького домика, где жили его родители, Марк вышел примерно час спустя. Он постоял некоторое время на узкой улочке, смотря на звезды. Они выглядели такими же, как всегда. Однако, несмотря на одолевающую его усталость, Марк пробыл там еще некоторое время — которое ему показалось очень долгим. А потом побрел в свою скромную комнату во дворце. Он знал, что должен хоть немного отдохнуть.

Два утра спустя, достаточно отдохнувший, хорошо накормленный и одетый, с Фартом на боку (Целитель он оставил на попечение Карела), Марк выехал их дворца. Его отъезд прошел тихо, без официоза и фанфар. Сидя на хорошем ездозвере во главе небольшого, но столь же добротно оснащенного эскорта, он отправился на поиски императора.

Марк оглянулся лишь однажды, и увидел фигурку (он не сомневался, что это Кристин), наблюдающую за ним из далекого верхнего окна. Но не подал виду, что заметил ее.

За долгие десятилетия с тех пор, как его человеческие глаза были принесены в жертву, а к обычным органам чувств с помощью магии добавлены демонические, Темного короля иногда охватывали сомнения: сон он видит или явь. В обоих вариантах Мыслебой представлялся ему одинаково — как столб колышущегося пламени длиной с копье, в идеальной белизне которого сияет его лицо. Он четко видел, что глаза на этом пламенном лице открыты и зрячие. Но в любом случае — как во сне, так и наяву — этот пламенный взор всегда напоминал ему, что он никогда не видел полученными при рождении глазами тех, кто сейчас стал его ближайшими помощниками или подчиненными. Магов и колдунов демон зрения показывал ему в облике странных, согбенных и иссохших фигур, а генералов — лишь чуть подробнее, чем ходячие доспехи. Но и те и другие имели подчеркнуто карикатурные лица, на которых выделялись даже тончайшие эмоции и выражения, чтобы Темный король смог без труда читать их истинные намерения. В то же время демонов магический взор Вилкаты показывал с красивыми, крепкими и молодыми телами, обычно обнаженными и всегда подчеркнуто человеческими — если не считать самого их совершенства, больших размеров и оперенных крыльев, которыми они нередко щеголяли. Разумеется, Вилката знал, что у них нет ни настоящих тел, ни крыльев, и абсолютно не верил, что лица демонов сияют добротой и благородством.