Но прежде чем Драффут вскарабкался на первый утес, дорогу ему преградил поток пышущей жаром лавы метра в четыре шириной. А в истоках его, на фоне багрового неба, прямо на сверкающей раскаленным золотом колеблющейся корке возникла окутанная дымом и мерцающим трепещущим воздухом человекоподобная фигура. Некто, спокойно стоящий там, где ни один человек не прожил бы и секунды, был ростом с самого Драффута. Он приветственно кивнул гостю и молча стал ждать, пока тот к нему приблизится.

Пепел и дым мешали Драффуту разглядеть это существо как следует — он видел лишь его силуэт. Он остановился и произнес приветствие на таком древнем языке, что даже Эрдне и Оркус — и те, возможно, его не помнили. Ответа не последовало.

Тогда Драффут собрался с силами и сконцентрировал всю свою магию в правой руке, а затем, нагнувшись, погрузил ее в шипящий, вспучивающийся буграми, неспешно ползущий у его ног огненный поток и, надежно защитившись от ожога, зачерпнул полную пригоршню расплавленной лавы. Еще одним усилием воли он наделил (пусть и ненадолго) мертвый, полыхающий жаром камень жизненной энергией — и с его ладони слетел рой сияющих, похожих на бабочек существ.

Но стоявший на лаве не шелохнулся и не произнес ни слова. Зато из-за дымного полога появилась еще одна, подобная ему фигура. А за ней — еще несколько. Боги собрались, чтобы определить, на что способен древний гигант. Казалось, они беззвучно совещались.

Но раз уж они явились, Драффуту нужно было от них много больше, чем игра в гляделки. Он выпрямился и отряхнул с рук остатки уже остывшей лавы. Нарушить молчание во время процесса творения — недопустимо, и все же он с явным вызовом в голосе пророкотал:

— Почему вы не открыли людям правду? Вы что, сами ее боитесь?

По группе богов пробежал шепоток. Но вулканы так громко ревели, что расслышать, о чем говорили самозванцы, было невозможно. Даже выражений их лиц было не разглядеть: горячий воздух и мерцание раскаленной лавы искажали видимый мир до неузнаваемости. Наконец с их стороны прогремел выкрикнутый не менее сильным, чем у самого Драффута, голосом ответ:

— Сам им открывай правду, грязная обезьяна!

А чистый, звучный, как перезвон серебряных колокольчиков, женский голос добавил:

— Мы прекрасно знаем, чем ты был все эти пятьдесят тысяч лет, Покровитель зверья. Даже в дни твоей славы, когда ты обучал избранных тобой людей в пещерах у озера Жизни. Так что нечего теперь выпендриваться и строить из себя сам знаешь что!

А затем раздался полный злобы мужской дискант:

— Да-да, сам им все расскажи! Вот только кто тебе поверит — паршивому сыну грязной суки? И не надейся на то, что десяток этих жалких блох до сих пор считают тебя своим богом. Мы с ними быстро расправимся!

Драффут почувствовал, как в нем разгорается столь великая ярость, что земля перед ним задымилась. Даже раскаленная лава была пред сжигающим его душу гневом не более чем теплой водицей.

— У меня не меньше прав быть богом, чем у вас! — загромыхал он. — У меня их во много раз больше! Ну, попробуйте-ка, признайтесь людям, кто вы есть на самом деле!

А смутно различимые в дыму фигуры все подходили и подходили.

— Нет уж, лучше ты попробуй им это рассказать! — Донесся чей-то звонкий издевательский возглас, и боги разразились хохотом.

— Я рассказал бы им. И обязательно расскажу, когда сам это узнаю.

— Ха-ха! Мы — боги! И довольно с тебя! Нечего всяким вшивым ублюдкам соваться в наши дела! А тем более — бросать нам вызов!

Драффут перепрыгнул поток лавы одним прыжком и рванулся вперед. Теперь он прекрасно мог разглядеть того, кто говорил с ним последним.

— Ты — Вулкан. Я узнал тебя. А теперь ты мне расскажешь кое-что о мечах!

Но вместо ответа Кузнец бросился в драку — он попытался нанести Драффуту подлый удар, но, промахнувшись, тут же отступил, чтобы оказаться поближе к группе остальных богов. Даже сквозь густой дым было видно, как боги яростно машут руками, обсуждая между собой различные приемы боя. Из сумрака протянулась длинная рука, схватила Вулкана за плечо и отбросила его назад. Теперь его место перед Драффутом занял высокий даже для бога, мускулистый мужчина в шлеме и с копьем в руке. Текущая перед ним река лавы освещала его неверным золотисто-багряным светом.

— Я уже бывал на западе — пути войны неисповедимы, — провозгласил Марс, и эхо ответило ему треском сотен барабанов и звоном тысяч мечей. Этот голос Драффут услышал впервые, в перепалке Марс не участвовал. — И там я видел осажденный замок. Так вот, те, кто его осаждает, обещали принести мне любые жертвы, если только я им помогу этот замок взять. Пришло время ответить на молитвы одного из моих самых верных почитателей!

Это заявление вызвало у богов самую различную реакцию, но некоторые из них разразились восторженными аплодисментами.

Марс не обратил на них ни малейшего внимания — он не отрывал тяжелого взгляда от стоящего перед ним Драффута.

— И теперь мне пора отправляться в этот самый замок, чтобы там для забавы прихлопнуть несколько людишек.

— А вот этого ты не сделаешь, — просто ответил Драффут.

Из группы богов вылетел раскаленный валун, тщательно нацеленный Покровителю зверей в голову. Казалось, он вылетел ниоткуда — настолько уже воздух был насыщен непрестанно падающим пеплом и едким густым дымом. Поймать его было нелегко, однако сил достало и на то, чтобы тут же отшвырнуть его вновь.

Но вовсе не в тех, кто целился в него. Драффут поймал пышущую жаром глыбу и со всех сил метнул в стоящего против него Марса. Однако копье бога войны уже было готово отразить удар. Наконечник копья и раскаленное ядро встретились и разлетелись на миллионы пылающих брызг.

Но в руках Марса тут же появилось еще одно копье, и он яростно бросился в бой.

Дама Йолди объявила Марку, что считает его жизнь настолько важной для всех людей на земле, что он просто обязан во время всех боев находиться рядом с ней. И повторила это несколько раз. Ему не оставалось ничего иного, как повиноваться, и ранним утром следующего дня они вместе поднялись на смотровую площадку и вместе наблюдали за тем, как земли сира Эндрю захлестывает мутная пена авангарда Серой Орды.

Защитники замка давно подготовились к атаке, и захватить врасплох их не удалось. Накануне вечером дама Йолди сообщила сиру Эндрю, что скорость продвижения и распространения войск лярв полностью контролируются королевой Ямбу. Несколько последних дней дама вместе со своими помощниками потратила на то, чтобы попытаться постичь принципы управляющей лярвами магии и заставить нежитей обратиться против их же создателей. Однако ничего не получилось и пришлось сосредоточиться на более насущных проблемах. И все же изучение лярв принесло некий результат: дама была уверена, что они неспособны сражаться на суше более двух суток — покинув болото, они утратили свой источник энергетической подпитки. И чем дальше они уходят, тем труднее им биться и тем больше слабеет их яд, хотя они все же продолжают подчиняться своим хозяевам. Их псевдожизнь может длиться еще долго, однако уже дня через два вместо армии жестоких убийц останется лишь дезорганизованная толпа полудурков, подвластных и страху, и слабостям.

Но пока что Орда наступала. Ее боевой визг донесся издалека еще за час до того, как первые ряды лярв сгрудились под стенами замка. Защитники загодя подготовились к штурму, и сотни взметнувшихся в воздух и упавших на стены замка осадных лестниц были тут же отброшены.

Со своего наблюдательного поста Марк видел, как сражавшийся на восточной стене Бен, используя свою недюжинную силу, одним махом отшвыривал лестницы, лишь только они упирались в зубцы, — и лярвы падали с них на землю десятками. В авангарде наступающей армии не было ни одного человека — только нежити.

А Барбара сражалась в отряде пращников и лучников, защищавших западную стену и главные ворота. Они осыпали нападающих тучей стрел и камней, но Марк что-то не заметил, чтобы это нанесло врагам хоть какой-нибудь ущерб. Даже если стрела пронзала панцирь мертвой твари, она, не обращая внимания на торчащую помеху, вновь устремлялась на штурм. И какое бы увечье ни нанес камень — хоть напрочь раздробил ногу или рукооружие, — лярвы упрямо ползли по осадным лестницам вверх.