На закате, когда я уже почувствовал голод, в библиотеку зашел дед. Мне категорически не нравились его состояние, но этого упрямого барана, похоже, не переделать.

— Дедушка, вам стоит поберечь свое здоровье.

— Мне надо продержаться еще три дня до объявления решения совета регентов о призыве. А потом домой и я никуда не высуну нос, пока не выжгу у себя скверну.

— Есть ли способы защититься от нее или вовсе избежать скверны? — мне не нравилась сама идея мутировать в какую-то тварь.

— Не практикуй махо, держись подальше от земли Теней и держи нефрит поблизости. Любой, кто был на Стене, всегда старается иметь при себе хоть камушек нефрита. Он защищает от внешнего проявления скверны, но, если ты используешь оскверненное колдовство, — нефрит тебя не спасет.

— Спасибо за урок, старший. Я бы хотел перекусить перед встречей.

— Для тех разговоров, что мы будем вести, полный желудок — зло. Идем, внук.

Сумерки уже накрыли город, когда мы вышли с дедом из дворца губернатора. Притом шли мы не через парадные ворота, а через тайную калитку. Глубокие соломенные шляпы и широкие плащи скрывали наши фигуры. В движениях деда чувствовалась нервозность и, похоже, он считал, что встреча может быть опасной, иначе зачем он шел с посохом, а на его поясе висела тяжелая сабля дао, которая буквально за мгновение крепилось на древко и вот у него в руках его любимое гуаньдао. Глядя на снаряжение деда, я надоел уже привычные мне перчатки, которые отлично зарекомендовали себя в ночь Пауков. Старик лишь одобрительно ухмыльнулся, увидев их на моих руках.

Шаг за шагом мы двигались по темным закоулкам кварталов. Пару раз нас окликнули, требуя, но стоило деду открыть плащ и показать клинок на поясе, вопросы сразу исчезали. Нижний город жил своей жизнью.

Запахи нечистот, немытых тел, наркотиков и дешевого алкоголя забивали ноздри. Мир, увиденный мной, слабо отличался от бразильских фавел. Тотальная нищета, больные люди и, конечно же, банды. Стоило нам пройти ворота в морской квартал, как сразу исчезли стражники, а к уже привычным запахам добавился запах тухлой рыбы.

— Вот она изнанка города Хвана. Вонь, уличные банды и толпы бедняков. — в голосе деда звучала грусть.

— И так везде?

— Империя стоит на бюрократии и коррупции. Где-то лучше, а где-то гораздо хуже. Тут, например, никто не голодает и не убивают за плошку риса. Хван не контролирует уличные банды, но те прекрасно знают, что произойдет, если они перегнут палку. Красные шарфы очень туго знают свое дело. Стой, — дед остановил меня, выставив руку. К нам навстречу шла толпа вооруженных чем попало людей.

— Мы чтим кодекс улиц, — начал дед, но один из отморозков рявкнул, а по-другому я не могу назвать человека, решившего перебить Кровавого вихря, я не могу.

— Выворачивай карманы, и поживее, мы спешим, — один из уродов гаденько заржал. Тело само начало смещаться в стойку, главное — помнить, что левым кулаком бить нельзя. Пальцы еще не скоро восстановят функционал.

— Крысиная Мать, будет недовольна тем, что кодекс нарушен, — дед пытался остановить кровопролитие, но, судя по всему, оно было неизбежным.

— Пусть эта полоумная старуха отсосет у меня хрен и валит ко всем демонам разом. Улицы свободны, волны омоют их и пророк поведет нас, — от вожака несло какой-то дрянью, но его слова были слишком правильные для его убого умишка. — Деньги бегом, — этот идиот сделал шаг вперед, держа какой-то ржавый тесак, когда сбоку раздался глухой голос.

— Как ты назвал мою Мать? И что она должна сделать? — из кучи мусора возле одного из домов поднялся худой длиннорукий человек. Из одежды на нем была только набедренная повязка. От его сгорбленной фигуры почему-то просто несло ощущением опасности. Длинные грязные волосы походили на воронье гнездо, а мылся он явно с месяц назад.

— Убейте его, — рявкнул вожак, и тройка бойцов тут же рванули вперед. А дед скользнул в сторону и резко взмахнул посохом, сбивая одного с ног, одновременно выхватывая дао с пояса. Шаг назад — и в его руках была его любимая гуаньдао. Переговоры закончились.

Грязный нищий заверещал так, что казалось, сейчас из ушей польется кровь. Ультразвук бил прямо в мозг, хотелось упасть на колени и сжать руками голову. Ну почему я не могу спокойно жить?

Один из бандитов успел метнуть нож в нищего и даже попал. Писк перестал бить по барабанным перепонкам, а грязный оборванец, словно не чувствуя боли, выдернул нож и начал меняться. Его словно начали надувать воздухом, мышцы в считанные мгновения стали раза в три больше, на пальцах выросли кривые когти, а все тело покрылось короткой жесткой шерстью.

С коротким рыком он атаковал бросившего в него нож бандита, разрывая ему грудь. И тут же швырнув его тело в остальных. Пока я отвлекался, дед уже успел убить пару бандитов, обрубив одному руки, а второму вспороть живот.

Летевший на меня с воплем оборванец заткнулся, получив короткий прямой удар с ноги в живот. Только идиот так атакует тайцев. Заблокировав его руку с оружием, я вбил колено ему в яйца и тут же добил согнувшегося от боли бойца.

С коротким свистом в руку вожака воткнулся арбалетный болт.

— Кто дернется, получит болт в пузо, — с крыши ближайших халуп спрыгнуло полтора десятка разномастно вооруженных бойцов.

— Реншу, — прорычал изменившийся оборванец, — ты как всегда вовремя, — но тот проигнорировал его слова и уставился на деда.

— Ву Бэй, почему всегда, когда ты появляешься на моих улицах, льется кровь? — судя по тону, он считал себя вправе так говорить с дедом.

— Потому что я в отличие от этого отребья чту кодекс и караю тех, кто его нарушает, — дед стоял и смотрел прямо в глаза предводителю крыс, а, судя по знакам на их одеждах, это были именно они.

— Уберите мусор, — Реншу произнес эти слова очень небрежно, но после них нападавших на нас срезало, словно косой. Самострелы крыс оказались автоматическими, уйти не успел никто. — Здравствуй, Кровавый вихрь.

— И тебе привет, Смотритель, — дед крепко сжал за предплечье протянутую руку. Пока они здоровались, бойцы крыс выполняли грязную работу, добивая раненых и тут же раздевая их, чтобы проверить все потайные места. Оборотень снова сменил форму и помогал в распределении трофеев.

— Мать крыс ждет тебя и твоего внука, Бэй.

Под конвоем крыс мы двигались во все более темные закоулки нижнего города. Мы шли, а люди старались перебраться на другую сторону улицы. Закрывались ставни и двери, никто не хотел видеть лишнего. Создавалось впечатление, что волна шепотков «крысы идут» расчищала нам путь. Но, главное, я видел сам, люди не только боялись крыс, они их еще и уважали. Время от времени люди отвешивали короткие поклоны. Кое-где были и дружелюбные улыбки, приглашения перекусить или пропустить по стаканчику. Судя по всему, власть банд была тут законом, но почему тогда какие-то отморозки нарушили его, зная, какими карами это грозит?

Мы зашли в двери заведения, увешенного бумажными фонарями, из которого доносилась веселая музыка и гомон пьяных голосов. Стоило переступить порог, как все стихло и на нас смотрело множество внимательных взглядов. Заведение тут явно только для своих, а если посмотреть, сколько тут оружия, не уверен, что отряд стражи тут бесследно не сгинет, если начнется заварушка. Черт, да тут ощущения куда хуже, чем при прогулке в бразильских фавелах, а я там бывал неоднократно.

Реншу кивнул бармену и сказал:

— Мы в красный зал. Пусть никто не беспокоит, — судя по тому, как отреагировал бармен, лидера крыс тут знали очень хорошо.

Молоденькая служанка повела нас за собой, а я залип на красочные татуировки во всю спину у парней, играющих в какую-то карточную игру. Дед, положив мне руку на плечо, повернул к себе и, покачав головой, негромко произнес:

— Первое правило таких мест: не выказывай удивления и не смотри пристально на людей.