Алиса выглядела поражённой в самое сердце и только в шоке открывала рот. Даже Арлетт перестала смеяться и посмотрев на меня, спросила негромко:

— Вы серьёзно это говорите? Готовы пойти на службу каким-нибудь розенкройцам?

Я выдержал паузу, но не успел озвучить идею, как Алиса резко вскинула руку:

— Нет, Эрли, он прав. Я, кажется, догадалась, что он хочет изобразить. План рискованный и действовать нужно будет быстро и решительно, но может сработать, — она повернулась к мне, — Вы не забирали сегодняшних газет из ящика? — я отрицательно покачал головой, — Жалко. Ну что ж, сейчас сбегаю.

— Я пока поставлю чайник, — произнёс я хлопнувшей двери, пожал плечами и повернулся к Арлетт, — Проходите пожалуйста.

— Люди, которые становятся шпионами по большому счёту подразделяются на два главных типа: те, кого поймали на чём-то и заставили работать на разведку и те, кто делают это добровольно из идейных соображений, — Алиса показала два отогнутых пальца и со значением добавила, — При этом, направленность действий агента не играет роли. Государственный изменник может действовать строго из идейных соображений, а воспетый постфактум герой может быть человеком, которого вовремя поймали не в той постели, а потом подвесили этот факт над ним на всю оставшуюся жизнь.

Я кивнул:

— Понимаю. Хоть сам и не сталкивался — моя сфера деятельности как-то не подразумевала слишком глубокого погружения в интриги. Но у меня сразу вопрос: как быть с людьми, которые действуют тем или иным образом исходя из текущей выгоды, своей или государственной, как они её понимают? Ну допустим, чтобы далеко не ходить — вот агенту подсунули какой-то важный элемент информации, который может дать его стране толчок в каком-то направлении.

— Например, из ниоткуда возникнет аристократ из параллельного мира, где Октябрьской Революции не случилось, Российская Империя продолжает существовать и правит ей императрица Анастасия, — заметила Арлетт как бы невзначай. Я взглянул на неё, и девушка очаровательно улыбнулась и отсалютовав чайной чашкой добавила, — Просто пример, не более того. Абсолютно невинный пример. Ни на кого конкретного не намекая?

Я хмыкнул поднял кружку в ответ. Алиса же нашей игры словно не заметила, вместо этого она серьёзно взглянула сначала на подругу, после чего перевела взгляд на меня и произнесла:

— В таком случае, агент должен оценить, насколько предполагаемый худший для него сценарий…

— Разумен? — подсказала Арлетт.

— Нет, осуществим, — капитан отпила из своей кружки и пояснила, — Смотри, Эрле, давай так, является ли история попадания Святослава в эту квартиру фантастической? Ну, если честно — да, несомненно. Он оказался в нужное время именно в том месте, где мы его заметили. Но можно ли было это подстроить? Вот смотри — у нас есть человек, который воспитан в другом обществе, говорит иначе, использует иные фразеологизмы, а когда забывается начинает сыпать метафорами, которые в нашем языке просто не имеют смысла. Можно ли было подготовить такого агента? Ну, наверное, да — интенсивная гипнотерапия, искусственная личность и прочее. Но вот только получить данные для этой личности можно только из-под колпака самой КГБ, иначе рассказ агента рассыплется при первом же лёгком допросе. А он не рассыпался. При этом, сам князь владеет истоком, который неизвестен ни нашей разведке, ни царской охранке, ни вообще кому бы то ни было на этом полушарии. Это насколько глубокой должна быть работа, насколько разветвлённым должен быть заговор, чтобы в результате… что именно сделать-то? Выкинуть князя где-то в переулке Парижа и рассчитывать, что он доберётся до нас, по ходу процесса сделав что-то, что привлечёт наш интерес? И в чём смысл такого действия? Получить в свою поддержку довольно хлипкий аргумент про «это слишком безумно, чтобы оказаться спланированным?»

Девушка фыркнула и покачала головой. Арлетт развела руками и улыбнулась:

— Ну, с этим я поспорить не могу — видно, что ты много думала о подобном сценарии в прошедшие часы.

— Думала, да… А, зараза, не в том смысле — Алиса махнула рукой и повернулась ко мне, — Ладно, Святослав. Мы отвлеклись. Вернёмся к делу.

— С удовольствием. Ты говорила о двух основных методах привлечения на службу — идеалистическом и материалистическом, так?

Как-то незаметно мы все перешли на «ты».

— Именно. И в твоём случае, как ни странно, в материалистический вполне могут поверить. Я сразу не сообразила о чём ты ведёшь речь, но сейчас начинаю думать, что ты выстрелил наугад, но попал точно в цель.

— Пожалуйста, не перехвали, — улыбнулся я, — Дело не в моих талантах, а во взгляде со стороны. Я не знаю, как именно тут обстоят дела, но деталей попалось на глаза достаточно, чтобы сделать общие выводы. Франция же, ну или центральная её часть, которая осталась более-менее цельной, попала в орбиту влияния СССР, но правящие элиты остались теми же, какие и были. И соответственно, лучше всего с их колокольни было бы вернуть всё к «старым-добрым временам».

Арлетт медленно наклонила голову, подтверждая слова подруги.

— Всё так. Новая Республика на бумаге должна была стать свободной экономической зоной и до определённой степени она ей стала, но правящие круги практически полностью унаследованы от господина короля Луи Девятнадцатого, хоть последнего и нет на свете уже полсотни лет. Те же влиятельные семьи, те же правила и законы. Конечно, называется всё иначе, но по факту верхушка Жандармерии мало отличается от той, которая была у королевской гвардии. Разве что цвета и гербы позаимствовали от предыдущих неудачных революций. А с другой стороны — люди ничуть не лучше. Те, кого Алиса называет «контрэлитой» — люди, вышедшие из вчерашних националистов-погромщиков, недовольных то слишком смуглыми галантерейщиками, то неправильным продвижением того, что они считают «интересами государства».

— Кому нужда, тем спесь, лежи они в пыли. А тем, кто выше, лесть как кружево плели, — процитировал я, — Печально, но это создаёт возможность.

— Вот именно, — Алиса кивнула, — Как ты уже понял, передача, которую ты видел — это один из рупоров тех самых контр-элитариев. Ведущая, Бригитт Штофилд, в юности участвовала в студенческих восстаниях, но те времена давно позади — теперь мадам Бригитт плотно вошла в ряды тех, кто пинает современное французское правление, при этом раздавая авансы СССР о том, как всё станет лучше, когда они придут к власти. Впрочем, насколько я знаю, у нас к этим обещаниям относятся с изрядной долей скепсиса: если правоцентристы, находящиеся у власти, по факту управляют лишь четырьмя провинциями, то правительство из этих радикалов вряд ли удержит даже Иль-Де-Франс.

— Это не значит, что они попытаются перехватить власть, когда увидят возможность, — заметила Арлетт.

— Верно. Ты, Святослав — неизвестная величина, пока никто не знает как на тебя смотреть. И это даёт некоторый простор для манёвра. Поэтому очень важно разыграть карты наилучшим образом. Смотрите, — она ткнула пальцем в разложенную на столе газету, раскрытую на телепрограмме, — Воскресенье — наш крайний срок. Еженедельная аналитическая передача «Последствия» — отличный момент для того, чтобы представить нового оперативного консультанта КГБ СССР, чья помощь была неоценимой в устранении преступного террористического сговора.

— Но для этого нужен сговор, который, собственно, до воскресенья нужно устранить, — заметила Арлетт, — И при этом, чтобы действия эти остались в тайне от Жандармерии.

Я, занятый наполнением опустевших чашек, усмехнулся уголком рта.

— Ну да, а то доблестный комендант опять решит «забыть» о чужом участии в этом деле.

— Не думайте о нём слишком плохо, — инспектор покачала черноволосой головкой, — Он в куда большей степени заложник положения, чем вы можете представить.

— Тем не менее, я не потеряю сон, если удастся щёлкнуть моржа по мокрому носу. Он мне чуть костюм не помял, — весомо заявил я.