— Вау… — не сдержав удивления, развожу руки в стороны, от чего Катрин лишь хихикнула, одарив меня коротким поцелуем в щёчку.

— В отличии от дочери, я смогу за себя постоять. Иди. — Довольная тем, что смогла меня провести, сияя своей белоснежной улыбкой, Катрин возвращается к хлопотам в своей мастерской. Вот же дьяволица. Постояв пару секунд, потупив, ступаю к выходу и тут же вспоминаю, что забыл забрать деньги со стола. Обернувшись, не вижу на нём кошелька, только открываю рот и вижу хитро косящуюся в мою сторону Катрин. Ну не могла же она… Рукой проверяю внутренний карман пиджака, нащупываю кошелек. Сука, могла… Она всунула мне деньги, но когда⁈

В сторону мою летит воздушный поцелуй.

Я без ума от этой женщины…

Покинув лавку, маневрируя среди толпы, следую за девочками. Шалли, прикрытая плащом «эксгибициониста», под которым может быть как всё, так и ничего, играя роль простушки, весело щебечет с дурочкой, старающейся казаться умной. Со спины эти двое выглядели как настоящие подружки, обычные девочки, по которым и не скажешь, кто вампирша, а кто хозяйка Князя тьмы. Так, с юморком и лёгкой иронией, мы дошли до оживлённого, забитого людьми центра. Бесконечные ларьки, шуты-жонглёры, музыканты, певцы, попрошайки и, конечно же, успевшие наклюкаться, отдыхающие у стен пьянчуги. Сегодня здесь, среди горожан, со стражей спокойно слонялась аристократия, то и дело мелькали светские лица и даже некоторые персоны из группы Арии. Там, в академии, все такие недостижимые, внеземные и призирающие чернь. А здесь, простые покупатели, что, переплатив всего какой-то медный, могли потешить себя хвалебными и лестными одами, боготворивших их торгашей. Свои возможности — им не приходилось их тут проявлять, они знали, куда шли, потому лишний раз и на грубость старались не нарываться. Что-что, а городской стражи сегодня на улице с лихвой. Бравые парни, в кожаных коричневых куртках, с клинками, магическими палочками и гордыми лицами, показывали готовность всыпать любому. Они выглядели уверенными в себе, держались пятёрками, стараясь не отставать и контролировать периметр вокруг своей группы. Что удивительно, они никого не задирали, вообще не обращали внимание на пьянчуг у дороги, просто переступали их, продолжая следить за порядком. Мне местные блюстители порядков пришлись по вкусу. Они в корне отличались от полиции моего мира, больше напоминая наёмных мордоворотам из клубов, для которых главное — это чтобы все посетители были довольны.

— Как же сладко! — Надкусив красное яблочко, покрытое сахарной карамелью, пищит от восторга Ария.

— Да, сладко. — Куснув, без эмоций говорит Шалли. — Люциус, попробуете? — Протягивает угощение мне вампирша.

— Не люблю сладкое, — отвечаю я, проходя вперёд.

Толпа тут большая, один мужик, успевший с утра поддать, едва не врезался в зазевавшуюся вампиршу. Плечо в плечо, лысый здоровяк отлетает в сторону, на мужика с соломенной корзиной, из которой, выпав, в разные стороны разлетаются две куры.

— Эй, ты чё, ахуел? — Вставая с пятой точки, рычит на меня здоровяк.

— С рождения. — Встав как вкопанный, не реагирую на его стремительное сближение. Чуть ли не своим лбом упираясь в его нос, игнорирую попытку противника задавить меня морально своими габаритами. Нас подмечает стража, они ждут, как и ждут продолжения все замершие вокруг горожане.

— Живи, пока… — Толкает меня в груди здоровяк, и я, так же не желая связываться со стражей, делаю вид, что теряю равновесие, отхожу на своих девушек. Лысый доволен такой моей реакцией, выругавшись, проходит мимо, мы поступаем точно так же. При других обстоятельствах его руки нашли бы в сточной канаве, оторванными по плечи. Но то при других обстоятельствах…

— Люци-и-иус, — жуя яблоко, обращается ко мне Ария. — Ты в порядке?

— В порядке. Шалли, будь любезна, проводи нас на аукцион, — пользуясь моментом, пока малая занята едой, пропускаю вампиршу вперёд и в пол голоса спрашиваю. — Рассказывай, что удалось узнать?

— Сто золотых!

— Сто десять!

— Двести! Ха… Нищеброды, не видать вам этих сисек!

Торги за женщину с востока разгорелись нешуточные. Отличная задница, красивая интимная стрижка, и из киски ничего не вываливается. Всё это хорошо дополняли каштановые волосы, смуглая кожа и сиськи, которые превосходили в размерах даже груди Катрин. Заклеймённая ведьма с ярко-зелёными глазами обладала поистине нечеловеческой притягательностью; собственно, за это и была помечена клеймом. Руками околдованного принца она вырезала целый королевский род, из безродных взобралась в королевы, после чего церковью была низвергнута на землю. Её должны были казнить, но одурманенный принц не позволил; так сильно любил, что, угрожая войной церкви, потребовал сохранить ведьме жизнь. Принца казнили, а ведьма как-то умудрилась оказаться здесь, на аукционе Бавонии. Наверняка не обошлось без этих чар или умело раздвинутой рогатки. В общем, опасная женщина, память которой будет переписана после покупки, продавалась как лучшее украшение, премиум-товар для борделя и рисковой аристократии.

— Шалли, а золотой — это много? — Когда цена перевалила за отметку в двести пятьдесят, спросил я.

— Ну… Для кого как. — Пожала плечами вампирша. — Вроде в Бавонии за три золотых корову купить можно. За пять — коня боевого. Ну, а если брать просто один золотой, то семья из пяти крестьян в деревне декаду жить может, и ещё курица каждую неделю на столе будет. Хорошие деньги…

Пиздец, за вот эту убийцу, просто шлюху, которую иначе как спермоприёмником использовать опасно, кто-то заплатил стадом в сто сорок коров. Цены на этом рынке и вправду ненормальные.

— Слушай, а мы точно сюда пришли? — Глядя, как на помост выводят мужика, здорового, рукастого, с бородой до яиц и ценой со старта в полсотни, спрашиваю я.

— Да, — ответила вампирша, — от аукциониста зависит, какие лоты выйдут в начале, а какие в конце. Сегодня какой-то новенький, молодой ещё, неопытный, торопится, плохо публику греет. Хотя…

Мы с Шалли переводим взгляды на стыдливо прикрывающую лицо Арию. Через растопыренные пальцы рук она скромно пялится на причиндалы мужчин и женщин, выставленных напоказ. Вот такая озабоченная простушка… В какой-то степени, может, только этим она и похожа на своего отца. Лорд Грегор Хорн, хозяин родового поместья Хорн, владелец трёх крупных деревень и нескольких придорожных трактиров, — вот кто такой папаня Арии. Большая часть его свиты, его защитники, доверенные — это всё члены одной большой семьи. Сейчас у Хорна насчитывается около сорока пяти детей, включая бастардов. Все при доме, пристроены, в тепле и одеты, что уже говорит о готовности лорда защищать «своё». Однако даже при таких условиях счастливой жизнь его детей назвать сложно. Кто-то сдан в армию Бавонии, исполняет долг аристократа и отдаёт часть жалования в казну семьи. Кто-то, как старший сын, живёт припеваючи, но при этом полностью на побегушках у отца. Другие просто существуют в качестве прислуги и разменного товара. Грегор не постеснялся и из дочерей от прислуги у себя в резиденции «мини-бордель» состряпал для развлечения важных гостей. Он не гнушался самыми грязными, порой жестокими методами, используя всех и вся для достижения собственных целей. Гнусный и ушлый, достойный прозвища Пиявка, которым его окрестили в обществе.

Убить его, при этом не настроив всю Бавонию против себя, возможности нет. Вообще нет. У него всегда в доме веселье, постоянные кутежи, пьянки, а когда такое происходит и есть за что пить и гулять, друзей всегда вокруг много. Любитель шлюх, Грегор сдружился со всей мелкой аристократией, даже сунул свой нос в круги Бавонских Кланов, заручившись поддержкой нескольких старых семей. Именно такой щедрый по отношению к партнёрам подход позволил ему во время Смуты одолеть верного и правильного старика Альберта. Альберт Блекберри был представителем старой школы, человеком, что в городе имел титул Справедливый, что в преступных кругах явление исключительно редкое. Если бы не предатели и перебежчики, чью лояльность и верность купили, Альберт смог бы победить Хорна. Смог бы начать полномасштабную, открытую войну, в которой Грегор ничего бы не смог противопоставить преступному миру. Но Альберт был честным, а Грегор ушлым. Играя на амбициях правящей верхушки Клана Тальвини, взятками, своими молодыми девственными дочерями, славящимися красотой, он подкупил старую верхушку, помог Тальвини пропихнуть в палаты министров своих людей. Взятка оказалась весомой, но недостаточной для полного и моментального устранения Альберта Справедливого. Примирив все кланы, сконцентрировав внимание общественности на своей персоне и судьбе дочери с внучкой. Будучи гордым, Альберт, предчувствуя поражение, не дал Арии пасть судьбой других малозначимых для Хорна девочек. Он умер, отдав своим девочкам всё, что имел. И забота его по сей день окружала Катрин с Арией.