— Вот негодяй! — аж задохнулся от возмущения рыцарь. — Если бы я там был, я бы мечом показал, как надо относиться к учителю!

Володя рассмеялся.

— Вы сейчас в точности говорите как один великий рыцарь моей страны. Только он ещё свой отряд хотел с собой взять. Но вряд ли вы сумели бы наказать предателя сильнее, чем он наказал себя сам.

— Ну нет! Вот двинул бы его мечом, тогда бы он всё понял! А так…

Мальчик покачал головой.

— Самые страшные кары те, которые мы накладываем на себя сами. Никакой палач не придумает наказание страшнее, чем накажет себя раскаявшийся человек, ибо его вина всегда будет при нём, и всегда будет напоминать о себе… и с этим жить… — Володя снова затих.

— У тебя тоже есть такая вина? — понимающе спросил граф с необычайной для него проницательностью.

— Да нет, — вздохнул Володя. — Скорее та вина, которую я придумал себе сам. Я до сих пор не могу себя простить, что остался жив. Мама, папа, сестра… все погибли, а я жив. Понимаю, что смысла в этом нет, понимаю, что ничего сделать не смог бы, но…

— Да нет, я тебя прекрасно понимаю, — вдруг тоже признался Артон. — На мне тоже вина… Скажи, — вдруг резко сменил он тему, — как думаешь, у королевства есть шанс победить? Ты уже доказал, что можешь оценивать обстановку, мне интересно твоё мнение на этот счёт.

— Да откуда ж я знаю? — удивился вопросу мальчик. — Я же не знаю всего. Есть ли ещё армия у Локхера, как скоро её можно собрать, в каком состоянии войска Эриха, какое состояние казны обоих стран.

— Казны?

— Ага. Как говорил один знаменитый полководец: для войны нужны всего три вещи — деньги, деньги и деньги. Если они есть, то войну вести ещё можно. Хотя…

— Что?

— Я подумал, что денег иметь можно немеряно, вопрос как их потратить. Если так же, как ваш король тратил до сих пор, то никаких шансов. Ещё парочка поражений и королевство останется и без армии, и без денег.

— И как же ты поступил бы на месте короля?

— Как я уже говорил, слава богу, я не на его месте, а забот и без того хватает. А вообще странный вопрос. У короля советники должны быть, которые обладают всей информацией и которые могут дать толковый совет. Судя по тому, что я слышал, отец нынешнего короля был умным и толковым правителем, значит, и его советники должны быть умными.

Артон фыркнул.

— Есть повод сомневаться? — удивился Володя.

— Непонятно, с чего такой вывод, даже если… старый король был умным правителем.

— Элементарно. Это идиоты окружают себя придурками, которые смотрят тебе в рот и повторяют каждое твоё слово, немедленно превращая его в гениальное озарение. Умные люди стараются приблизить к себе тех, кто либо равен им по уму, либо превосходит, чтобы было у кого учиться. И на месте вашего короля я бы прямо сейчас задумался над тем, кто из советников отца отговаривал его от немедленной атаки. Более того, если найдётся ещё и такой, кто отговаривал и от первой атаки, и от второй, я бы прислушался и к тому, что он станет говорить сейчас. А лучше я бы отдал ему всю власть, а сам постоянно крутился бы рядом и учился.

— Отдать власть? — ошарашенно спросил граф.

— Ну не явно, конечно. Просто приблизить к себе такого человека, а лучше двух или трёх, кто предупреждал о последствиях поспешности, образовать такой вот узкий круг, куда больше никого не допускать, особенно тех, кто говорил, что-то типа: «Надо двигаться вперёд, Ваше Величество и вы вышвырнете Эриха из королевства как нашкодившего котёнка».

— Да как ты смеешь?! — взорвался Эндон

Володя удивлённо глянул на оруженосца.

— А ты-то чего возмущаешься? Или ты один из тех, кто так кричал, собираясь в поход? Ну, тебе простительно.

— Да ты… да я…

— Вызовешь меня на дуэль ещё раз? Спешу тебя разочаровать — умереть можно только один раз.

Эндон, вспомнив о грядущей дуэли, сразу посмурнел. После недавнего боя, он трезво оценивал шансы, прекрасно зная свои возможности и наблюдая мастерство противника.

— Король разогнал старых советников, — поспешил разрядить обстановку Филипп. — Так я слышал. Герцога Алазарского даже отправил в отставку.

— Не знаю, кто этот герцог и чем себя проявил, но уже успел понять характер вашего короля. Так вот, ноги в руки и бегом из этого королевства, если, конечно, вас тут не держит долг.

— Даже так? — удивился Филипп. — Вы, ваша светлость, не видите никаких шансов?

— У меня нет информации, я уже говорил. А шансы… шансы есть всегда.

— Народ поддержит своего короля! — пафосно возвестил Эндон.

Как раз в это время телега выкатилась из леса и взорам открылись засеянные поля — вдали виднелись домики жителей. Володя из-под руки оглядел окрестности.

— Народ? Готов поставить золотой против медяка, что под народом вы имели в виду благородное сословие. Ничуть не сомневаюсь — они клятву давали, хотя и тут найдутся предатели.

— А чернь меня не интересует, — на лице оруженосца отчётливо отразилась брезгливость.

— Ну и напрасно, — равнодушно пожал плечами Володя. — Вот если ты такой умный, скажи, для тех людей, — мальчик махнул рукой в сторону видневшейся деревни, — в случае победы Эриха что изменится, кроме имени повелителя?

Все озадаченно переглянулись, не поняв сути вопроса.

— А ничего, — Володя не стал дожидаться, когда кто-то сообразит, о чём он спрашивает. — Ну и зачем им воевать тогда? Им хлеб убирать надо, работы невпроворот. А тут война. Да чем быстрее эта война закончится, кто бы ни победил, тем лучше. Ну платили они налоги графу Артону, будут теперь платить графу, допустим Торну, которого назначит Эрих. Согнать в армию их можно, а вот заставить воевать — нет.

— А что может чернь? — опять передёрнулся Эндон. — Кого волнует их мнение?

— Раз не волнует, так не обессудьте, что в случае поражения они будут приветствовать короля Эриха.

— А в твоей стране по-другому? — поинтересовался граф. — У вас простолюдины воюют?

— Был момент, когда такие вот простолюдины спасли страну в момент смены династии, но у нас ситуация другая. Наши соседи отличаются от нас в культурном плане.

— Они дикари?

— Нет. Просто другие. Иная религия, иной образ жизни… не хуже, не лучше, просто другой. Люди же консерваторы. Они очень сильно не любят менять заведённый порядок, обычаи, которые идут ещё от их предков, а тут любой завоеватель, откуда бы он ни пришёл, несёт совершенно чуждый людям порядок. Возможно, он окажется для них лучше, но он другой. А раз так, люди будут поддерживать своего, пусть даже дурака или тирана, или безвольного правителя, но своего. Своего против возможно лучшего, но чужого. Потому люди скорее сожгут свои поля и дома, чем допустят, чтобы всем этим пользовался неприятель.

— Ха-ха! — Эндон издевательски рассмеялся. — Чернь на такое не способна!

— Тебе виднее, — не стал спорить Володя. — На мою страну около двухсот лет назад напал один сильный враг. Жители покинули столицу и сожгли её, когда он подошёл к ней, поскольку защитить её было нельзя, а те, кого ты называешь чернь, просто ушли в леса и стали нападать на обозы противника. Не проиграв до этого ни одного сражения, враг вынужден был бежать.

— Это ты к чему? — Граф озадаченно посмотрел на Володю.

— Переводчиком работать не хочу, мне кажется, я уже достаточно прямо сказал, что имею в виду. Вы спрашивали про королевство и про то, что бы я сделал.

— Предлагаешь вооружить крестьян и заставить нападать на врагов? — возмутился Артон.

— Нет, предлагаю сделать так, чтобы крестьяне видели разницу между правлением своих и правлением захватчиков. Остальное они сделают сами. Нужна армия? Вы её получите. Вооружение будет плоховато, зато дух высок, а он тут намного важнее.

— Чернь, — опять брезгливо бросил Эндон.

— Тогда флаг вам в руки, а лично я постараюсь убраться из Локхера как можно скорее, чувствую, скоро здесь будет жарко, а попасть за просто так под раздачу не хочу.

— И после этого вы называете себя благородным?! — Эндон опять завёлся.