Девочка непонимающе нахмурилась, потом её лицо озарила улыбка, и она кивнула.

— Конечно.

Голова слуги тем временем скрылась за калиткой, потом ворота начали медленно раскрываться. Володя хмыкнул, слуга не посмел перечить, даже за разрешением к хозяину не послал. Оно и понятно, судя по всему, никакой купец, даже самый богатый, находясь в здравом уме, не станет перечить благородному.

Карета вкатила во двор и замерла, из дома выскакивали слуги и выстраивались в ряд, опасливо спустился с крыльца молодой человек лет семнадцати.

— Руперт, — прошептала Аливия.

— Что?

— Это мой старший брат.

— Ага. Вот он какой, северный олень… — На самом деле подбивая Аливию притвориться знатной дамой, Володя меньше всего думал о розыгрыше. Ему хотелось сначала осмотреться, а так же понаблюдать за реакцией окружающих, когда Аливия скинет вуаль. Мать, возможно, узнала бы дочь в любом наряде, но матери, увы, тут нет. Отца тоже. Хотя, судя по всему, тот не очень часто виделся с дочерью. За прошедшие же полгода девочка действительно сильно изменилась. Занятия спортом явно пошли ей на пользу, она немного подросла, окрепла, волосы слегка отрасли, а постоянный уход и мытьё придали им здоровый блеск. Ну и то, что с того момента, как Аливия оказалась у Володи, она постоянно мылась, тоже не могло сказаться отрицательно на внешнем виде. Сейчас перед своей семьёй готов был предстать совсем другой человек, и не важно, что ему всего восемь с половиной лет.

Джером соскочил с козел и открыл дверь. Володя вышел первым, а потом подал руку Аливии. Та, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, опёрлась о неё и осторожно, придерживая свободной рукой платье, чтобы его не запачкать, сошла на землю. Выстроенные слуги моментально согнулись в глубоком поклоне.

— Госпожа, — поклонился ей Руперт, осторожно помогая девочке. Аливия ещё ниже опустила голову. Володя видел, с каким трудом она сдерживает хохот, потому поспешил ей на помощь.

— Я хотел бы поговорить с уважаемым Осторном Транхеймом.

Юноша повернулся к Володе и новый поклон.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, но отца нет сейчас дома. Мы ожидаем его не сегодня-завтра. Возможно, я смогу вам чем-то помочь?

— Возможно.

— Прошу вас, господа, проходите.

Юноша только рукой махнул слугам, и те засуетились. Кто-то бросился к карете, кто-то в дом, кто-то на кухню. Руперт шёл впереди, показывая дорогу и лично открывая перед ними двери. Придвинул Аливии самое мягкое кресло, стул достался Володе. Филипп и Джером остались у двери, изобразив там скульптурную композицию.

Моментально накрыли на стол, приготовили какие-то напитки в кувшинах.

— Простите, милорд, мы никак не ждали сегодня визитов, иначе подготовились бы лучше.

— Я сюда не обедать пришёл.

— Вы говорили, милорд, что я тоже смогу вам помочь…

— Да. Вы сказали, что вы сын Осторна?

— Совершенно верно, милорд. Старший сын и отец уже доверяет мне вести кое-какие его дела. Если вы хотите поговорить об этом…

— Нет. Я хочу поговорить о вашей матери.

Реакция Руперта была довольно странной. Он вдруг побледнел и вскочил.

— Матери, милорд? К сожалению, она и моя младшая сестра погибли в начале зимы. На тот караван, в котором они убегали от войск Эриха напали разбойники.

— Да, я в курсе. Так получилось, что я как раз в то время совершенно случайно оказался на той дороге. Самого нападения я не видел, но встретил в лесу людей, убегающих от разбойников.

— И моя мать…

В голосе Руперта радости не было, скорее паника, и причин её Володя никак не мог понять. Аливия тоже удивлённо смотрела из-под вуали на старшего брата.

— Я слышал, у нас важные гости?! — В комнату стремительно вошёл высокий мужчина во вроде бы простом, но одновременно богатом походном костюме.

«Илья Муромец, не меньше!» восхитился Володя, разглядывая стать вошедшего. Рядом стояла какая-то молодая женщина, опирающаяся на его руку. С каштановыми волосами и в тёмно-красном платье она выглядела… необычно-привлекательно. Володя поймал себя на том, что невольно следит за каждым движением красавицы.

— Отец, его светлость говорит, что был свидетелем нападения на караван, в котором ехала мама.

Мужчина слегка побледнел.

— Вот как…

— Да. Я лично похоронил вашу жену.

Руперт рухнул на стул. Осторн немного помолчал, потом подошёл к шкафу и достал оттуда бутылку вина. Поставил на стол.

— Вы не сказали ничего нового, милорд. Я знал, что жена погибла. Мои люди перерыли на месте гибели каравана всё. Они облазили весь лес, но ни жены, ни дочери не нашли. Но я благодарен вам за то, что вы проделали такой путь, чтобы сообщить мне о гибели жены и дочери.

— Про гибель вашей дочери я ничего не говорил. — Володя продолжал искоса наблюдать за красавицей, и сердце почему-то сжимала тревога. В общем-то, всё было ясно, но мальчик не знал, как отреагирует Аливия.

— Что?! — Осторн поднялся во весь рост, побледнел. — Моя дочь жива?! — Он окинул комнату бешенным взглядом. — Доченька… Милорд… только скажите… Она жива? С ней всё хорошо? Она с вами?

Володя даже растерялся от такого бешенного натиска. Это безусловно был отец, который любит дочь… но что же делать… что… Мальчик лихорадочно искал выход, тут его взгляд остановился на Джероме и потяжелел. Тот, почувствовав, что лично для него пахнет грозой, слегка попятился и упёрся в стену.

— А вы, го… — Володя вовремя остановился, вспомнив, что «господин» или «госпожа» здесь говорили только благородным. К свободным гражданам обращались «уважаемый» или «уважаемая». — А вы уважаемая… простите, нас не представили. — Мальчик поднялся.

— Розалия Транхейм, милорд. Жена Осторона. — Оно подошла к мужу и опёрлась о его руку.

— Что?! — Аливия вскочила, забыв про наряд и вуаль. — Как ты мог! Как ты мог!! — Аливия выставила вперёд кулачки и бросилась на отца, отчаянно колотя его в грудь. Тот испуганно попятился, косясь на князя, но тот, вместо того, чтобы утихомирить… сестру? Как-то осунулся и с непонятной печалью смотрел на это безобразие, явно не собираясь вмешиваться.

Тут вуаль слетела вместе с удерживающей волосы лентой, Аливия ещё раз стукнула отца и разрыдалась. Перепуганная Розалия попыталась дотронуться до девочки, но та отшатнулась от неё как от прокажённой и посмотрела с такой ненавистью, что даже Володя испугался.

— Не подходи! Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!! Ты не мама!!! А ты?! — Аливия развернулась к брату. Тот стоял, словно громом поражённый, что-то шепча.

— Доченька… — неуверенно пробормотал Осторн, ошарашено глядя на изменившуюся дочь.

— Как ты мог?! — снова повернулась к нему Аливия. — Как ты мог забыть маму! Ты… Ты!!!

— Ленка!!! — завопил Володя, вскакивая с места, но перехватить не успел, девочка уже выскочила в коридор. — Ленка, стой! Тьфу, то есть Аливия! Филипп, за ней, — голос мальчика сорвался. — Пожалуйста, присмотри за ней.

Филипп молча кивнул и выскочил следом. Мальчик с трудом поборол первое желание броситься за ним, потом оглядел с ног до головы замершего Джерома. Хотел что-то сказать, но махнул рукой и велел совсем другое.

— Иди следом, потом вернёшься и скажешь, куда она убежала.

Джерома словно ветром сдуло.

— Да, неудачно получилось, — буркнул он, возвращаясь на место.

Осторн рухнул в кресло и застонал, закрыв лицо руками.

— Вы не виноваты, милорд.

Конечно. Как милорд может быть виноватым?

Володя снова встал.

— Ладно. Вы знаете дом Жерона Ордона? Это у моря.

— Жерона? — Осторн задумался. — Я узнаю, милорд.

— Мы остановились там. Приезжайте завтра утром, я постараюсь до этого времени успокоить Аливию. По крайней мере, поговорить вы точно сможете.

— Конечно, милорд… спасибо, милорд.

Володя кивнул и вышел. Карета ждала во дворе, но никого, кроме кучера, видно не было. Мальчик огляделся, потом, не обращая внимания на предупредительно открытую кучером дверь, вышел через калитку на улицу. Снова огляделся. За спиной заскрипели ворота, раскрываясь.