— И стреляли, пытались убить? — Да.

— Вы знаете, кто это сделал?

— Нет.

— Вы искали меня?

— Нет.

— Наша встреча случайна? — Да.

— Вы имели контакты с контрразведкой?

— Да. Давно.

— А сейчас вы имели контакты с контрразведкой?

Контакты — это то, что было у него в бытность спецкурьером: подписки, задания, отчеты, передачи денег. Сейчас ничего такого не было. Значит, и контактов не было.

— Нет.

Испытание продолжалось около получаса. Затем Али долго изучал компьютерные записи. И наконец посмотрел прямо в глаза Гепарду.

— Он говорит правду на 100 процентов! Просто праведник какой-то! В моей практике это первый случай!

Макс улыбнулся.

— Зачем мне врать старому другу?

На губах Гепарда тоже промелькнуло некое подобие улыбки.

— Тем более другу, обязанному тебе жизнью!

Но глаза его не улыбались. В них таились злоба и подозрительность. Впрочем, это было его обычное состояние.

— Ты свободен, Али!

Молодой человек собрал приборы и, не прощаясь, вышел. Гепард внимательно рассматривал Макса.

— Ты доволен испытанием? Карданов пожал плечами.

— Мне-то какая разница? Главное, чтобы ты был доволен!

— А я недоволен.

— Почему?

— Потому что прибор не помог мне достигнуть цели.

— А в чем состоит твоя цель?

— В том, чтобы разоблачить ложь!

Глаза Гепарда горели фанатичным пламенем.

— По-твоему, я лгу?

— Не знаю. Я никому не верю! Есть только один способ наверняка узнать правду.

— Какой же? — заинтересованно спросил Макс.

— Содрать с тебя шкуру и засунуть в мешок с солью!

— А-а-а, — разочарованно протянул Карданов. — Мне этот способ не нравится!

— А мне нравится. Но в данном случае он не годится. Потому что ты мне нужен для конкретного дела.

По тону Гепарда непонятно было — говорит он всерьез или шутит.

— Какого дела?

Наступила долгая пауза. Чувствовалось, что террорист борется сам с собой. Рационализм противостоял патологической подозрительности и недоверчивости. Наконец разум взял верх.

— Как тебя зовут? — спросил Гепард. Вопрос запоздал на десять лет и означал, что террорист впервые увидел в нем человека.

— Макс.

— Ты профессионал. Я видел тебя в Гондурасе, в горячем деле: ты спокоен, хладнокровен, владеешь специальными приемами ухода от преследования, уверен — умеешь делать сотни других нужных вещей. А главное — у тебя есть организованность и дисциплина. К сожалению, у моих людей эти свойства отсутствуют.

— И что? — перебил Макс излияния террориста.

— Тебе нужны деньги? — вопросом на вопрос ответил Гепард.

Макс усмехнулся про себя: он мог купить Гепарда вместе со всем его войском. Но вслух ответил так, как обычно отвечают на этот глупый вопрос:

— А кому они не нужны?

— Есть работа. На десять дней, не больше. А получишь десять тысяч долларов. По тысяче в день. Нормально?

Макс покачал головой.

— Смотря какая работа. Гепард ощерился.

— Наблюдение, контроль, внутренняя контрразведка. Думаю, тебе все это знакомо.

— Знакомо, — кивнул Макс. — Если это не связано со стрельбой и риском для жизни, то сумма меня устраивает.

— Договорились! — Гепард похлопал его по плечу. — Ты знаешь Петрова из Центрального угрозыска?

— Рыжего опера? — переспросил Макс.

— Мне плевать, рыжий он или нет! — вспылил Гепард. — Если бы я не ввязался спасать тебя, он бы уже рассказал мне все, что нужно! Но после перестрелки они будут осторожными, и сейчас соваться за ним опасно!

— Я очень тебе признателен, — сказал Макс, стараясь, чтобы в голосе слышалась искренняя благодарность. Но террорист пропустил фразу мимо ушей.

— Ты должен пойти к Петрову и дополнить свои показания. Будто ты вспомнил что-то. А попутно выяснить, где находится одна вещь.

— Какая вещь?

— Они убили моих земляков, моих друзей, и забрали у них одну вещь. Стальной цилиндрик вот такого размера. Он мне очень нужен. Я могу купить его за любую сумму, могу вырезать весь их отдел, взорвать их здание, могу засунуть в мешок с солью любого из них! Мне надо знать, где эта вещь! И знают ли они, что она собой представляет!

— Я все понял! — сказал Макс, лихорадочно строя собственные планы. — Завтра с утра и отправлюсь.

Гепард кивнул.

— А сейчас поужинаем. Ребята там уже озверели. Могут тебя зарезать со злости!

— Я-то при чем?

— А кто виноват в том, что я вожусь с тобой, вместо того чтобы сесть за стол?

Макс покрутил головой. Он был озадачен и не скрывал этого.

— Не слишком серьезный повод для того, чтобы кого-то зарезать.

— Шучу, шучу! — улыбнулся Гепард. Улыбка была несвойственна его лицу и выглядела жутковато.

— Нельзя сказать, что твои шутки отличаются разнообразием! Ты хотел зарезать меня в Гондурасе, причем дважды! Один раз на той квартире, где ты пощекотал ножичком двух своих приятелей. А второй — в Белых скалах, когда не знал, поднимет шар нас двоих или нет. Ведь так? Хотел?

Улыбка исчезла. Теперь лицо Гепарда напоминало боевую маску людоеда.

— Если бы я хотел тебя зарезать, ты был бы уже мертвым! Но я обдумывал такую возможность.

По спине Макса пробежали мурашки. Он встал.

— Спасибо за откровенность. Где здесь можно помыть руки?

— В коридор и налево.

Когда Макс скрылся в туалете, Гепард подошел к вешалке и вставил под воротник его пальто крохотный микрофон — размером чуть больше булавочной головки. Это был еще один способ узнать правду.

Мелкая и рутинная работа, которую должны ежедневно выполнять сотрудники районного ОВД, выглядит малозначительной и незаметной на фоне крупномасштабных операций, о которых то и дело красиво сообщают по телевизору. Но деваться некуда: кто будет разгребать грязь, чтобы найти два-три зернышка доказательств? Не майор же Нижегородцев, белая кость, идущий по следу ядерных террористов, станет копаться в событиях, развивавшихся на Мануфактурном, 9! Опрашивать пьянь и рвань Богатяновки, осматривать помойки и вонючие подъезды, собирать гильзы в потоках текущей из прорванной трубы канализации.

Нет, он промелькнул, как стремительный огненный метеор, и понесся дальше, а копание в дерьме осталось на долю оперов уголовного розыска, и если майор Рожков еще мог перепоручить тягомотную работу Петрову, то Рыжему и вовсе деваться некуда: у него подчиненных нет! К чести Рожкова, он никогда на подчиненных лишнего не наваливал и пахал наравне с оперсоставом.

— Ну, что там с этими трупами, на Мануфактурном? — каждый день спрашивал Савушкин на утреннем селекторе. — Опознали? Личности установили? Какие-нибудь зацепки появились?

А какие зацепки могли появиться? Документов при убитых не оказалось, опознавать их никто не мог, объявления в газетах и по телевизору никаких плодов не принесли.

— Работаем, товарищ подполковник, — говорил вслух Рожков и покаянно опускал голову, хотя никакой вины за ним не было. А после совещания направлял Рыжего с напутствиями типа «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

Но на Рыжего были еще навешаны шесть краж, два грабежа и изнасилование. К тому же он должен был профилактировать ранее судимых, подучетных и выполнять еще сотни всяких мелких и муторных дел. Поэтому он ходил туда, куда его посылали, но ничего, как правило, не приносил. Хотя несколько раз намекнул, что уже близок к разгадке.

Однако в этот раз он вернулся с победным видом.

— Похоже, что нам удалось сдвинуться с мертвой точки! — Петров перешагнул порог кабинета, и сияющая на его губах улыбка внушала Рожкову оптимизм, хотя он толком и не знал пока, о чем пойдет речь.

— Прекрасные новости, Петруша! — Майор оторвался от бумаг и поднял голову. — А по какому делу?

Петров вальяжно пересек невеликое пространство тесного кабинета и подсел к рабочему столу Рожкова с противоположной стороны. Небрежно бросил на столешницу кожаную папку с документами. Забросил ногу на ногу. Полюбовался пляшущими в косых лучах осеннего солнца пылинками. Так ведут себя триумфаторы.