— Но...

— Но особо на еду не налегай. Тут ты права. Оставь местечко для... кхм... чая с бутербродиками. Хорошо?

— Хорошо.

Мы двинулись дальше, но я не смогла удержаться от того, чтобы бросить на друга растерянный взгляд. Снова он говорит загадками!

— Если ты про эликсир из медвежьего винограда... — начала я, но была самым беспардонным образом перебита приступом Дойловского хохота.

— Я про твою красоту, Кузнечик, — совершенно обескуражил меня он и, легонько щелкнув по кончику носа, добавил:

— И про твою наивность и нежность.

Тут я окончательно смутилась, растерялась, а потом вообще заподозрила, что Джона готовит какую-то проказу, из числа тех, что мы не раз проворачивали в детстве. Или того похуже. Потому что вел он себя странно. Непонятно.

Вот, казалось бы, только что стоял передо мной Джона Дойл, по своей привычке выговаривая мне за опрометчивый поступок или уговаривая на невиданную шалость, а в следующий момент в темных, как чернила, глазах мелькает что-то пугающе обжигающее, и ты невольно начинаешь всматриваться в родные черты лица, чтобы убедиться: это точно не чужак, захвативший чужую оболочку?

— Иногда ты пугаешь меня, Джона, — призналась я после того, как замешательство прошло. — Ты знаешь об этом?

— Мы пришли, — вместо того, чтобы ответить, сказал Джона и с усилием потянул на себя тяжелую половину двустворчатой двери, из-за которой слышался мерный гул множества голосов.

За дверью оказался огромный зал, вдоль стен которого тянулись длинные деревянные столы и узкие лавки без спинок. Высокие узкие окна украшали витражи, изображающие сценки из охотничьей жизни, весьма реалистичные, надо сказать. В небольшом камине, который при всем желании не смог бы отопить такое огромное помещение, сонно трепыхался бледный огонек, но в зале, как ни странно, было очень тепло.

А еще очень шумно и очень людно. Добрая сотня мужчин и ни одной женщины! Я вдруг почувствовала отчаянную неловкость и непроизвольно попятилась, моментально наступив на ноги стоявшему позади меня Джоне.

— Я помогу раздеться, — невозмутимо предложил он и потянул с моих плеч мантию. — Истопники не жалеют угля. Жарят так, словно стены замка по-прежнему трещат от морозов. А окна законопачены — не открыть.

Он повесил мою верхнюю одежду на один из крюков, вмонтированных в стену возле входной двери, а затем снова взял меня за руку.

— Идем.

— Здесь весь замок собрался что ли? — прошептала я, озираясь по сторонам и то и дело натыкаясь на знакомые лица. Кажется в походной кухне перед ужином успело побывать немало щитодержцев.

— Больше ты только на завтраке увидишь, — обрадовал меня Джона, останавливаясь у той части стола, за которой уже сидели два некроманта — я их по цвету глаз сразу опознала, — один боевик, еще не очень старый, но уже совершенно седой и парень в костюме разнорабочего. — Знакомься. Мои коллеги, друзья и братья по оружию, — кривовато ухмыльнувшись, отрекомендовал он. — По всей вероятности, единственные, кто сегодня еще не успел побывать на походной кухне.

Я смущенно улыбнулась.

— Моя Агава, — представили в свою очередь меня, а когда я полыхнула маковым цветом из-за явной двусмысленности такого представления, довольно исправились:

— Однокашница, лучший друг и самая талантливая целительница своего поколения Агава Пханти.

Очень сильно хотелось ущипнуть за бок этого провокатора, чтобы впредь неповадно было использовать излишний официоз, но мужчины поднялись из-за стола, чтобы пожать мне руку, и их лица были такими приветливыми, что я решила простить Джоне его выходку.

— Рада познакомиться, — кивнула я каждому из них.

— Надолго к нам? — поинтересовался некромант, но ответить я ничего не успела, потому что вместо меня заговорил мой друг:

— Надолго. — Помог мне устроиться за столом. — Брайринга никто не видел? У нас к нему дело.

— Старина Брай еще не все кастрюли на кухне проинспектировал, — фыркнул парень в куртке рабочего и пояснил, заметив мой заинтересованный взгляд. — Брайринг Би работает замковым кастеляном, но мы с ним из одного поселка родом, поэтому я могу себе позволить некоторую фамильярность в отношении этого жлоба и обжоры. К тому же знаю его, как облупленного. Сразу предупреждаю, когда начнет юлить и плакать — не верьте ни единому его слову. У крокодила чувств больше, чем у моего земляка.

— У твоего брата, ты хотел сказать, — оскалил зубы в злой усмешке старший из двух некромантов. — Олав Би у нас тот еще скромняга, эрэ. За чужие грехи рад поговорить, а за свои по большей части молчит.

— За собой следи, — тут же огрызнулся Олав. — И Брай не брат мне вовсе! А сын отчима, так что…

— Дай мне свой список — шепнул на ушко Джона, отвлекая от перебранки.

— Зачем?

Я отвела взгляд от спорщиков и повернулась к другу.

— А ты как думаешь? — лениво улыбнулся он, растягивая полные губы в заразительной улыбке. Но я почему-то не улыбнулась в ответ, а смутилась до слез.

— Что? — пролепетала, воровато оглядываясь по сторонам. — Что ты...

— Проведу разведку боем. — Он ловко выудил из моего кармана составленный мною список и весело подмигнул. — Если не вернусь до горячего, можешь считать меня героем.

— Джона!

— Если вернусь, тоже можешь, — заржал он и, ловко перекинув ноги через лавку, обратился к своим друзьям:

— Народ, проследите, чтобы Агаве не пришлось скучать. Я скоро.

Подмигнул напоследок и, усмехнувшись моему негодованию, стремительно покинул зал.

Я прикусила губу и растерянно посмотрела на окруживших меня мужчин, взгляд зацепился за седого щитодержца, скользнул по короткому ежику волос, по нестарому еще лицу, по морщинкам, залегшим в уголках рта...

— А я вас знаю! — воскликнула я. — Вы в БИА учились!

Седой скривился и потянулся к стоявшему посреди стола кувшину.

— Боюсь, когда я учился в БИА, милейшая Агава Пханти, — проговорил он, наливая воду в высокий бокал, — вас еще и на свете-то не было.

— Специальный курс Большой Императорской академии, — отчеканила я. — Вы ведь нурэ Колум Грир?

— Колум Грир учился со мной вместе, тут вы угадали. Я Мерфи Айерти. Удивительно, что вы меня помните, а я вас — нет.

Я хихикнула и объяснила.

— А я тогда маленькой была. Вы, взрослые, на малышню внимания не обращали.

— Торжественно клянусь исправить этот недочет, — пообещал нурэ Айерти, сверкнув ярко-зеленым кошачьим взглядом.

Горячим, как жар, обдавший мои щеки. Горячим, как коснувшееся моей лодыжки дыхание.

Дыхание...

— Мамочки! — пискнула я и так резво шарахнулась, торопясь вытащить ноги из-под стола, что едва не упала. Спасибо, Олав Би успел придержать меня, приобняв за талию.

— Т-там. кто-то есть... — заикаясь, поведала я. — Меня там кто-то…

— Тр-рогал? — синхронно прорычали мужчины и с грозным видом ринулись под стол.

— На магию проверь!

— Под юбку какой-то гад хотел заглянуть!

— Зеркалку не вижу. Вот же подонок! Найду — позвоночник вырву!

Последние слова принадлежали Олаву Би, и я, кашлянув, закончила фразу:

— ...кажется, хотел укусить. — На всякий случай перекинув ноги на другую сторону лавки и тоже заглядывая под стол.

Но там, увы, никого не было. Только каменная плитка с причудливым рисунком и небольшими углублениями, закрытыми круглыми крышечками. Крышечек было много, располагались они в шахматном порядке, и я бы точно не обратила на них внимания, если бы одна из них вдруг не приподнялась сама по себе, без какой-либо магии, и из-под нее не вырвался горячий поток воздуха, шевельнувший край моего подола.

— Ой… — кажется, я поняла, кто дышал на мои ноги.

— Ой? — Мерфи Айерти, как самый опытный из оставшихся рядом со мной мужчин, своим острым слухом первый уловил, что тревога была ложной. — Какой именно «ой»?

— Вот этот, — стыдливо ковырнула носком ботинка крышку миниатюрного люка. — Кажется, никто меня не трогал. По-моему, кто-то на меня оттуда... подул.