Если перевести его речь на язык не привыкшего к бранной лексике человека, то это звучало бы примерно так:

— Милочка, чего ради вас в таком положении понесло к демону на рога? Какой вам Орден? Вам к целителю нужно! И кто только женится на таких ду… В смысле, куда только ваш муж смотрел, отпуская вас на ночь глядя, да еще и на сносях?!

— Он не смотре-э-эл! — рыдала девица, кусая бледные губы и качаясь из стороны в сторону. — Он в Ордене по контракту поваром работает. Я к нему йэд-у-у-у...

— Ну и славно, что по контракту, — произнес капитан. При этом он цензурные слова старался использовать по минимуму. — Тебя-то за каким... за какой надобностью к нему понесло. Да еще и с пузом.

— Мне знакомая гадалка пасьянс разложила-а-а, — провыла в ответ девушка. — Карты показали смерть, если к мужу не поеду-у-у.

— ..! — эмоционально и, что весьма показательно, единогласно охарактеризовали сложившуюся ситуацию мужики во главе с капитаном. И, надо сказать, мысленно я была на их стороне.

Что ж, кажется, пора вступать в игру.

— Добрый вечер, любезные! — проорала я от кустов и, вспомнив совет своих соседок, растянула губы в дружелюбном оскале. Мужики ведь любят, когда им улыбаются, а мне очень-очень надо, чтобы они меня сегодня полюбили.

В хорошем смысле этого слова.

— ..! Добрый? — вызверился на меня капитан, но я не растерялась.

— Определенно, — ответила я и строго посмотрела на одного из почтовых служителей. — Любезный, помогите мне с сундуком. Тяжелый больно.

И пока они изумленно таращили глаза, подошла к роженице и присев возле нее на корточки, потрогала живот.

— Вас как зовут? — спросила тихим голосом, незаметно посылая по коже роженицы легкий успокоительный импульс.

— Дора.

— А меня Агава. — Ободряюще улыбнулась. — Я целительница. Тоже в Орден еду.

— К мужу? — всхлипнула она.

— На работу.

После этих слов мужиков отморозило, а капитан слез со своего возвышения и самолично помчался за моим сундуком.

— Схватки давно начались? — уточнила, стараясь не хмурится от дурного предчувствия, но факты были неутешительными. — Частые?

— У-утром еще, — всхлипнула девушка. — Частые. Не знаю. Мне кажется, что они уже не прекращайу-у-утся-а-а.

Хрупкое тело скрутила болезненная судорога.

Я притушила веками злость и сцепила зубы, чтобы не ляпнуть чего покрепче. Ничего не поделаешь, Дорам тоже нужно размножаться.

— Утром — это хорошо, — проговорила я, через секунду взяв себя в руки. — Беременность, я так понимаю, первая?

— Да.

Дора зарделась и с гордым видом выдала:

— Мы тройню ждем.

— Прелестно, — простонала я. — Тройня — это... это… это…

Я задрала голову и беспомощно посмотрела на вернувшегося капитана, не в силах найти подходящего слова. Он шевелил губами, как карп, попавший в руки к кухарке, понимая, что смерть неминуема, но все еще на что-то надеясь. Победила жизненная опытность и капитанская находчивость. Мужчина шмякнул на землю мой сундук и показал роженице большой палец.

Мол, молодец.

Молча.

— Точно, — поддакнула я, выпрямляясь. — Ты пока полежи тут, Дора. Дыши глубоко, а лучше пой. Капитан, можно вас на два слова?

Он бодро подхватил меня под локоть и, отойдя на пару шагов, зашептал:

— Милая, девушка! Помогите, ради Магии. — Это был мужчина средних лет, чуть ниже меня ростом, с посеребренными возрастом висками и сеткой лучистых морщинок у глаз, что говорило о добром нраве и легком характере. И вот эти вот веселые морщинки в сложившейся ситуации откровенно пугали. — Тут недалеко хутор. Его еще до войны для почтовых построили. До него ближе, чем до города. Так что за помощью я отправил, вы не думайте. Вот как эту ду… Дору увидел, так и отправил сразу. Вы только задержите как-нибудь это все, а потом ее заберут и...

Я покачала головой, и капитан осекся. Остальные мужики, что прибились к нам стайкой, посмотрели на меня с ужасом.

— Аура плохая, — пояснила я. — Юбка у нее мокрая. Заметили? К тому же температура поднялась, и кровью пахнет. Не можем мы помощи ждать. Да и не довезут они.

— А что же делать?

Капитан сдвинул на затылок фуражку и закусил губу. Я пожала плечами.

— Рожать.

— Где? — Он побледнел, что в темноте было особенно хорошо заметно. — На моем «Пеликане»?

— Ну уж точно не на земле, — фыркнула я в ответ. — Вы, конечно, почтовое судно, но каюта с чистыми простынями и горячая вода у вас, полагаю, найдутся.

Мужчина затравлено огляделся по сторонам и сглотнул.

— Да чтоб вам всем провалиться! — выругался он, когда Дора протяжно застонала. — Вы точно из целителей, дамочка?

— Диплом показать?

Диплома у меня, конечно, не было, но капитану он и не был нужен.

— Ладно, — махнул он рукой. — Командуйте. Что нам делать с этой... Дорой?

Дору в шесть рук подняли на борт «Пеликана», следом за ней поднялась я с саквояжем, мой сундук и капитан. Впрочем капитан, когда я стала стаскивать с роженицы мокрое окровавленное белье мигом ретировался, бросив напоследок:

— Так, а с помощью что делать?

— Если приедет? — уточнила я, вспомнив гостеприимство города Фархеса. Капитан тоскливо кивнул. — Если приедет, пусть поднимается. Я тройню в первый раз принимать буду. Страшно. А если не приедет. — Я задумалась. — Молитесь Предкам. И воды мне горячей принесите. И чистых простыней.

— Сколько?

— Можете все, — щедро разрешила я и повернулась к Доре.

Она лежала на узкой койке и непрерывно стонала. Взгляд у нее уже был не испуганный, а близкий к истерике. А истерика — это последнее, что нам сейчас надо. Поэтому я улыбнулась и решительно хлопнула в ладоши.

— Ну что? Молодцы вы с мужем! Ювелиры. Троих младенцев за раз — это же суметь надо.

— Ой, мамочки... ой, мамочки... — причитала Дора. — Как больно-то... И стра-а-ашно...

— Бояться нужно было, когда ты из дому ушла, овечка безголовая! — строго оборвала я. — А теперь чего уж? — Я вынула из сундука все необходимое, сняла пальто, закатала рукава и прикрыла дорожное платье передником, сожалея о том, что не успеваю полностью переодеться. — Теперь надо сделать все, чтобы к мужу твоему приехала ты и три ревущих младенца в почтовой корзине, а не букет из четырех гробов. Поняла меня?

Она всхлипнула и кивнула.

— Тогда слушаешься меня во всем, не паникуешь и не тратишь силы понапрасну. Нам они сегодня еще понадобятся.

Не стану рассказывать о том, как долго и мучительно это было, сколько сил сам процесс забрал у роженицы и у меня, сколько нервов убил у бедолаги капитана и почтовых работников, которые не разошлись по домам до тех пор, пока все не закончилось в половине четвертого утра.

Скажу лишь, что Дора родила троих малюсеньких, но совершенно здоровых мальчиков и к тому времени, когда из Фархеса приехала лекарская карета (капитан за ней отправился лично, когда стало понятно, что никакая помощь к нам не приедет), их мама оклемалась настолько, что сумела включить мозги и сообразить, что прямо сейчас ей стоит вернуться домой, а не продолжать путешествие.

Я ее в этом полностью поддержала и выдохнула с облегчением, когда увидела, что вместе с помощью приехала стайка пожилых женщин, оказавшихся свекровью, матерью и тремя тетушками этой Доры безголовой. Что ж, надеюсь, за младенцами эти няньки будут следить лучше, чем за их матушкой.

Затем мы с капитаном тщательно вымыли каюту, которая этой ночью временно исполняла обязанности родильной палаты, я лично поменяла белье на новом матрасе — старый пришлось выкинуть — и, совершенно позабыв о присутствии постороннего мужчины, принялась расстегивать пуговицы на платье.

— Воды горячей тебе пришлю, — смущенно крякнул капитан, отводя от меня взгляд. — Отдыхай.

— Ага, — ответила я, не особо вдумываясь в смысл произнесенных слов, кое-как стянула с себя новое платье и даже проверять не стала, насколько сильно оно пострадало этой ночью, а затем рухнула на узкую койку и уснула, кажется, еще до того, моя голова коснулась подушки.