— Идти нужно, — напомнил он. — Думаю, скоро нагрянут другие вроде него.

— Пожалуй, ты прав. — Я вздохнул. — Пойдем, сейчас загоню вас обоих на вершину.

Мы полезли наверх, смеясь и болтая о том, как же нам повезло. Сейчас бы полагалось скорбеть о Хорхе и прочих погибших, и мне вправду было грустно о них вспоминать, но я чувствовал себя просто счастливым оттого, что остался в живых, и еще от поцелуев Жанель. Давно мне не было так хорошо!

У меня вновь появилась надежда.

Но когда мы добрались до вершины, она рассыпалась в прах. Мы застыли, не в силах вымолвить ни слова. Жанель заплакала. Вместо пустыни перед нами расстилался лес — бесконечное море зеленых вершин. И эти вершины покачивались, потому что под ними бродили десятки огромных тварей.

Нет, прошептал Дик. Этого не может быть. Этого нет ни на одной карте!

Я обнял Жанель.

— Дик, я думаю, самих карт тоже больше нет.

В долине внизу раздался рев. Я оглянулся: из леса вышел динозавр — голова размером со взрослого бизона, зубы как шесты для палатки. Несомненно, этот монстр тоже был мертв. Он каким-то чудом избежал вымирания, но его достала «гамельнская месть». Любопытная штука смерть, так или иначе догонит любого.

На бегу я подумал: когда-нибудь люди выкопают из земли и наши кости, как сейчас выкапывают кости динозавров. Интересно, как мы будем выглядеть в окаменелом состоянии?

Амелия Бимер работает рецензентом и редактором в журнале «Locus». Она лауреат нескольких литературных премий. Публиковала поэзию и прозу в журналах «Lady Churchill’s Rosebud Wristlet», «Interfictions-2», «Red Cedar Review» и других. Как независимый исследователь издавала статьи в журналах «Foundation» и «Journal of the Fantastic in the Arts». Она получила степень бакалавра литературы в Мичиганском университете и в 2004 году посещала Кларионский писательский семинар. Ее первый роман о зомби называется «The Loving Dead». По словам писательницы, это «полная черного юмора история о сексе, любви и мертвецах». Роман был опубликован минувшим летом.

Наш следующий рассказ тоже в духе этого произведения.

Многие мечтают иметь яхту. Ведь что может быть лучше, безграничная свобода, бескрайние моря и одновременно все удобства цивилизации. Правда, яхты — дорогое удовольствие. Самая большая из них, носящая название «Проект „Платинум“», длиной 525 футов, принадлежит кронпринцу Дубая и стоит 300 000 000 долларов. В 2004 году Скайлар Делеон, когда-то снимавшийся в «Могучих рейнджерах», вывел чужую яхту в пробное плавание, привязал владельцев к якорю и бросил за борт. Согласитесь, эффективный способ стать судовладельцем, правда чреватый судебным преследованием и смертным приговором.

Если люди и сейчас ради яхты способны пойти на такое, представьте, на что они смогут решиться, когда корабли останутся единственным средством удрать от рыщущих по земле зомби. Конечно, и корабли не всегда помогают. Вспомните финал сделанного Заком Снайдером в 2004 году ремейка «Рассвет мертвецов», где выжившие меняют безопасность супермаркета на свободу открытых морей, что приводит к весьма печальному результату.

Как видно из названия, этот рассказ о пиратах и зомби, об открытых морях и о том, как в беде первой жертвой часто становится человечность. Рассказ напоминает, что, даже если чума зомбирования уничтожит привычный вам мир, сами вы и ваши навязчивые проблемы, увы, останутся прежними.

Когда зомби кого-нибудь жрет, звук такой, будто пьяные занимаются сексом: неуклюже, слюняво, с влажными шлепками, чавканьем и стонами.

Внизу на баркасе Келли жрал людей. Мы и не знали, что он превратился в зомби. И что прикажете делать? Когда друг пре вращается, надо хоть что-то предпринять, не оставлять же его так. Мы его схватили за руки и ноги, раскачали и швырнули за борт. Он упал не с обычным плеском, а с каким-то глухим звуком. Мы посмотрели вниз и выматерились. Он угодил на палубу баркаса, причем на человека, и так его расплющил, что теперь и не понять, был тот при жизни мужчиной или женщиной. Второй человек на баркасе сомлел от ужаса.

— Простите! — закричали мы.

На баркасе вопили, и мы вопили, а потом блевали через борт до тех пор, пока желудки не вывернулись наизнанку. Из глаз и носа текло ручьем.

— Вода есть? — наперебой взывали мы друг к другу. — Где вода? У кого салфетки?

— И когда мне было запастись водой? До того, как клиенты взбунтовались, или после? Когда мы бежали к машине или когда мчались к пирсу?

Кораблик мы заняли славный: десять шагов от кормы до киля. Ни кают, ни удобств, ни припасов, но к тому времени оставался только он, копия колумбовской «Ниньи». Так на табличке было написано. И мы его угнали.

Телефоны наши не работали, никто не знал, что мы здесь. Мы вытерли рты рукавами, поплевались немного. У кого-то нашелся при себе резак для картона. Мы подумали: если что, можно вены вскрыть. И расположились ждать помощи. Солнце садилось, ночь обещала быть холодной.

Человека съесть — дело не быстрое. Это последний урок, который Келли нам преподал. В «Магазине Джо» он учил нас, знакомил со всем и со всеми, говорил, кто хороший, а кто плохой. Когда люди в кафе начали превращаться в зомби, он увел нас в порт: дескать, может, зомби и умеют плавать, но защищаться на корабле гораздо легче.

Теперь на баркасе оказалось трое зомби. Пока они вели себя тихо, только стонали негромко время от времени, будто с тяжелого похмелья. В бухте толпилось множество лодок, баркасов, яхт и ботов, дрейфующих либо идущих на моторной тяге, а со всех сторон доносились многоголосые стоны и крики, — казалось, в воздухе от них тесно. Крики летели и со стороны Эмервиля, Окленда, Беркли, это дальше от берега на юг. Кажется, то же творилось и в стороне Бей-Бриджа, острова Сокровищ, и на другом берегу залива, в Сан-Франциско. Еще и не начался 2012 год, а миру уже пришел конец.

Всем хотелось пить. Мы посмотрели вниз, на баркас, который начало сносить течением. А ведь там много воды, сотни галлонов в хороших пластиковых бутылях. Еще там рюкзаки, а в них наверняка запасная одежда, аптечки и еда. И спальные мешки. И весла, чтобы управлять баркасом. Люди на нем куда лучше нас подготовились, а их так угораздило влипнуть. Мы переглянулись виновато, но все подумали одно и то же. Помощи не дождаться, и если хочешь выжить — изволь приспосабливаться. Тут уже не до высокой морали.

Мы опустили веревку за борт, на баркас, и принялись ласково подзывать зомби. Келли ухватился и полез. Очки он потерял, но, может, обращение в зомби разом излечивает близорукость или это становится не важно. А когда он забрался достаточно высоко, мы качнули веревку в сторону и отпустили, так что Келли шлепнулся в воду.

Оказалось, плавать зомби не умеют, так что мы проделали этот простой фокус с двумя оставшимися, и они утонули. Чего на нашем корабле имелось в достатке, так это веревок. Потом мы по очереди слезли на баркас и перетаскали к себе все припасы, точно Гринч Похититель Рождества. У нас и настроение сделалось рождественским: припасов на несколько дней, это же просто праздник! И к тому же друг друга мы в воду не роняли.

Мы прибрались, а затем учинили великое таинство, придумали друг дружке пиратские имена. Здорово получилось: Сочная Ли, Марк Прилив и Джастин Сундук. А как же без этого? Ведь мы украли корабль и убили Келли, причем два раза, а значит, мы теперь настоящие пираты.

Мы уже не прежние, теперь все по-другому и сами мы другие, поэтому старое нужно отбросить.

Сочная Ли вызвалась стоять первую вахту. Сказала, ей все равно не спится. Но и нам с Приливом она заснуть не дала, все горланила песенку из «Острова Гиллигана». А когда надоело, завела идиотскую младенческую «Греби, греби на лодке». С соседних судов подхватили, и я подумал, что человечество вполне себе выживет.