От его слов по коже побежали ледяные мурашки.

— Моя свобода слишком близко! Ты не сможешь уничтожить мой единственный шанс.

Тело пронзила острая боль. Она медленно растекалась от груди вниз, скользила по внутренностям тугими вязкими каплями, а я не могла глотнуть воздуха, не могла даже пошевелиться, вырваться или хотя бы закричать. Цепляясь за невидимую лапу, что держала меня над землей, я с трудом приоткрыла глаза и рассмотрела знакомый силуэт.

Ветер подкинул вверх кудряшки, а глаза девочки наблюдали за мной с такой внимательностью и пониманием, что стало не по себе.

— Ты должна мне помочь! — вопил город.

Город не видел девочку?

Это все — игра моего воображения? Предсмертная агония?

Умереть во сне — вот этого я точно не могла ожидать.

Девочка протянула мне руку. Она стояла достаточно близко к краю обрыва, где мы разговаривали в последний раз. Если бы я постаралась, то смогла бы ухватить ее ладонь, но новая порция боли накрыла меня беспросветной тягучей волной, а перед глазами заплясали красные мушки.

— Я хочу освободиться…

Захлебываясь, я потянулась к девчонке, в отчаянной, безумной надежде на помощь.

Если это просто иллюзия, то она рассеется, оставив меня один на один с обезумевшим чудовищем, что будет медленно и методично вытягивать из меня жизнь, только бы получить желаемое.

Если город и правда ее не видит, то, может быть… я смогу это использовать.

Вдруг она способна мне помочь?

— Что ты делаешь?!

Еще немножко… еще какой-то дюйм, ну же!

Я ничего не ждала, но кончики пальцев коснулись теплой кожи. Небо над головой вспыхнуло алым, золото пришло в движение и зарябило волнами, заволновалось, как море под обрывом внизу.

Город громко вздохнул, и я услышала удивление в этом хриплом вздохе — будто он не мог понять, что происходит и почему больше не получается меня держать. Тело наполнилось странной легкостью, словно из него вынули все кости, наполнили воздухом и толкнули в небо.

— Держись, — пробормотала девочка и, обвив тонкими пальчиками мое запястье, потянула к себе.

Первый шаг к обрыву заставил меня вздрогнуть, но незнакомка не остановилась, тянула дальше, а в ее глазах светилась такая непоколебимая уверенность, что я не решалась даже рот открыть.

— Иногда нужно упасть, — сказала она, замерев в полушаге от края. Дернув на себя, она ловко поменяла нас местами и, уперевшись ладонью мне в грудь, легонько толкнула, — чтобы проснуться.

Город взвыл, его речь превратилась в одно неразборчивое шипение и скрежет, но мысли просто вылетели из моей головы, когда я стремительно летела вниз.

По телу прошла мучительная дрожь, страх впился в сердце, и хотелось зажмуриться, но я не могла. Невидимая сила заставляла меня смотреть, как пенящиеся волны несутся мне навстречу, — и в самый последний момент болезненный толчок выбросил меня прочь.

В реальный мир.

***

Подскочив, я втянула воздух сквозь стиснутые зубы и осмотрелась по сторонам.

Я в камере. Все на том же месте, где и заснула.

Что это вообще было, твою мать?

Что это за девчонка и откуда у нее такое влияние на сны? Раньше я думала, что она просто иллюзия. Галлюцинация, вызванная мной или самим городом, но нет. Не похоже это на иллюзию. И город ее не видел, даже не подозревал, что там с нами есть кто-то еще.

— Оттавия?

Голос Карлоса был взволнованным, а его рука, протянувшаяся ко мне сквозь решетку, мелко подрагивала.

— Ты в порядке?

Нет. Совсем не в порядке!

Сейчас мне повезло, но если в следующий раз девочки не будет рядом, чтобы вытянуть меня из сна? Что, если город перейдет от угроз к действиям? Его сила куда больше, чем я думала: он на самом деле мог меня убить или покалечить.

Причинить вред ребенку, чтобы добиться моей покорности.

Вот только я при всем желании не желала больше давать никаких обещаний.

В этой проклятой истории все хотели жить.

Альханд прав: я бы боролась за жизнь, даже если шансов на спасение — один большой и круглый ноль. Я не могла и не хотела отступать, не имела права сдаваться. Тем более я отвечала не только за себя или жизни Берты и Карлоса. Но и за еще одну крохотную судьбу, что никак не заслуживала уничтожения.

— Плохой сон приснился, — моя вымученная улыбка насторожила Карлоса еще больше. — Ничего особенного, правда.

— Еще есть время, — сказал он.

Я качнула головой и привалилась к решетке.

— Все равно уже не усну.

Мужчина вздохнул и сел с противоположной стороны так, чтобы мы касались друг друга спинами.

— Бабка моя говорила, что любой сон можно контролировать. Ей никогда кошмары не снились. — До меня донесся его тихий смех. Карлос впервые решил поговорить о своей семье, и я вся обратилась в слух. — Она была сильным телепатом, а я дураком малолетним. Никогда не верил, когда она пугала: “Вот приду в твой сон, тогда ты увидишь!”

— И как? — хмыкнула я. — Увидел?

— Да чуть штаны не обмочил, когда она и правда оказалась в одном из моих снов. Она еще тогда затрещину мне отвесила и расхохоталась, а через секунду растворилась в воздухе, будто и не было ничего, — Карлос на несколько секунд замолчал. — На следующее утро у нее был такой хитрющий вид! Больше я не решался смеяться.

— Обычно такие способности передаются по наследству. Ты у меня не телепат, случаем?

— Нет, — грусть в его голосе заставила меня улыбнуться. — Ее способности так и не передались никому.

— Жаль. Это интересный дар.

Мы молчали, а я тихонько поглаживала живот и ни о чем не хотела думать, хоть слова Карлоса и скребли что-то глубоко внутри.

Медленно текли минуты, и я уже клевала носом, все больше проваливаясь в дрему, как рядом знакомо зашуршало.

Открыв глаза, я увидела у выхода тень.

Она ничего не говорила, да мне и не нужно было объяснять.

Пора идти.

И я надеялась, что мы не погибнем сразу же, как окажемся в лабиринтах города.

— Это самая старая часть города.

Альханд стоял на возвышении, указывая длинным когтем на массивные ворота. Створки были плотно сомкнуты, на шероховатой поверхности камня угадывались витиеватые узоры и вставки из того же синего камня, что я видела на площади.

— Мы не ходили туда уже много лет. Теперь это пристанище для хищников.

Прекрасно. Все, чего нам не хватало, — это пробежки по логову разъяренных тварей, что готовы на все ради свежего мяса.

Впрочем, если вспомнить, на что были способны сами охотники, — всякое желание спорить с ними отпадало сразу же.

Выбор без выбора.

Мы или пойдем против них и умрем, не успев и на милю продвинуться, либо нырнем в забытый всеми лабиринт, с призрачной надеждой на спасение. И при этом Альханд обещал следить за нами — значит, обмануть теней и рвануть к центру города не выйдет.

И проверять его угрозы совсем не хотелось.

Кто знает, насколько велик кредит доверия этих существ. Вдруг один неверный шаг — и их предводитель отдаст приказ вырезать всех?

Он пытался поступить благородно, понимая, что все хотят жить.

Но благородство — хрупкая субстанция. Она могла почернеть и рассыпаться трухой, стоило только обмануть доверие.

Гадское гадство!

Шагавшие рядом Карлос и Берта хранили мрачное молчание. Нам вернули отобранные вещи — я могла порадоваться хотя бы этому. С оружием в руках и остатками припасов — шансы повышались. Не на миллион очков, конечно, но все же…

Я коснулась висевшего на поясе револьвера, и он вселил в меня уверенность, а короткий клинок на бедре давал надежду, что в близкой стычке у меня будут варианты спасения.

Рюкзак приятно оттягивал плечи, и я впервые порадовалась его тяжести. В голове медленно вращались самые дурные мысли, но я старалась смотреть на ворота и не думать о том, что нас за ними ждет.

— Это будет самый жуткий забег за всю мою жизнь, — хохотнула Берта. — Пожалуй, хуже было только на Бархаше.