Наташа, побледневшая, с расширенными от волнения глазами, ждала продолжения рассказа. Нина Ивановна, не поднимая глаз, собрала в кучку крошки со скатерти и принялась катать из них шарик.
– Говорите дальше, не томите душу. Вот-вот Петр вернется... – взмолилась Наташа.
Медсестра подняла голову:
– Вечером он пришел ко мне и потребовал твой адрес.
– И что же вы?
Нина Ивановна пожала плечами:
– А что я? Пыталась все объяснить, только он даже слушать не стал, прямо чуть ли не за грудки меня взял; выложила я ему твой адрес... – Она хмуро посмотрела на Наташу. – Вчера его выписали...
Наташа судорожно сглотнула комок, застрявший в горле. В комнату вошел Петр, пропустив вперед Семена. Кот прошествовал в глубь комнаты и шумно запрыгнул на любимое лежбище – подоконник.
– Кто приезжал? – спросила Нина Ивановна.
– Военные какие-то. Не на ту улицу свернули, пришлось объяснять дорогу...
– Наташка, вставай! – раздался над ухом голос Софьи.
Наташа подняла голову от подушки. Погрузившись в воспоминания, она даже не заметила, что Софья вернулась домой.
Запрыгнув с разбегу в огромное кресло у письменного стола, черноволосая подружка устроилась в нем с ногами, скинула на пол мягкие домашние тапочки.
– Что, Иванушка, не весел, что головушку повесил? – пропела она дурашливо. – Никуда твой Петр не денется! День-два еще пройдет, и появится здесь как миленький! – Она вытащила из-под себя подушку, любимую постель всех проживающих в доме котов, и бросила ее в подругу. – Кто тебя замуж тянул? Жила бы себе сейчас припеваючи и плевала на все с верхней полки...
Наташа промолчала, предпочитая не отвечать на Софьины шутки и подковырки. Она отлично понимала, почему Сонька постоянно язвит и ехидничает. Подружка до сих пор не могла простить ей скоропалительного замужества.
– Вот же дура набитая, – жаловалась она матери, – с ее головой в науку надо идти. Так нет же – бамс! Выскочила чуть ли не за колхозного бригадира! Теперь всю жизнь доярок лечить будет да детей рожать своему бугаю!
– Софа, ты не права! Доярки такие же люди и трудятся, не в пример тебе, гораздо больше, и жизнь у них тяжелее, – пыталась усовестить дочь Евгения Михайловна. – К тому же если женщина любит, то она на все способна...
– Кто любит? – Сонька в гневе забывала об интеллигентском воспитании. – Эта дура стоеросовая вбила себе в голову, что виновата перед ним, жалеет, видите ли, за его непомерные страдания! А в чем таком сверхъестественном виновата, не говорит...
– Успокойся и оставь девочку в покое! – рассердилась Евгения Михайловна и выпроводила дочь из кабинета.
Но сама Наташа не могла поступить подобным образом: Софья была хозяйкой комнаты, и с этим приходилось считаться...
В полночь она набрала номер Нины Ивановны. Издалека, через шумы и потрескивания, донесся до нее знакомый прокуренный басок. Некоторое время Наташа напряженно вслушивалась в изрядно искаженный расстоянием и микрофоном голос и вдруг, странно запрокинув голову, медленно сползла со стула на пол. Софья едва успела подхватить падавший вслед за подругой телефонный аппарат и, немного послушав сбивчивую речь с другого конца страны, бросила трубку на рычаг. Наташа, согнувшись в три погибели, отчаянно рыдала у ее ног.
– Мама! Тетушки! – истошно заорала Сонька, когда три худенькие фигурки в ночных рубашках, как привидения, возникли на пороге их комнаты. – Воды и сердечных капель, живо! – приказала она. И фигурки сгинули, чтобы через минуту возникнуть вновь со стаканом воды и пузырьками с лекарствами в дрожащих руках.
Наконец Наташа пришла в себя. Ее уложили на диван в гостиной, и все семейство Разумовичей уселось вокруг на стульях. Наташа не могла говорить, поэтому пришлось рассказывать Софье. Она мало что поняла из быстрого, прерываемого всхлипами говорка Нины Ивановны. Одно было ясно: Наташе больше никогда не увидеть Петра. Через неделю после ее отъезда он погиб во время пожара, неожиданно возникшего на объекте. Хоронили Петра Романова в закрытом гробу родители. Даже в горе они не захотели признать жену сына и не сообщили ей о гибели мужа. Все село гудело, осуждая Наташу, не ведая об истинных причинах ее отсутствия.
– Изверги, это что ж за изверги такие! – рыдала в трубку Нина Ивановна, когда Евгения Михайловна вновь дозвонилась до нее следующей ночью. – И до них даже не доходит, что они на самом деле натворили! Первым делом машину со двора свели, все вещи Петра забрали, только бы Наташе не достались!
– А это они зря! Наташа – законная наследница, обязательно им передайте! Я как адвокат займусь этим вопросом. Пусть только Наташа придет немного в себя, и я сразу же прилечу во Владивосток. Постараюсь все дела с наследством уладить. Только вышлите мне вызов, чтобы я могла здесь пропуск оформить.
В Наташе после гибели мужа словно что-то сломалось. Поначалу она все порывалась бросить институт, уехать в Полтавское. В какое-то мгновение у нее промелькнула мысль избавиться от ребенка. Она сходила в женскую консультацию, даже сдала анализы, но буквально в последний момент не выдержала и рассказала все подруге.
Немедленно собрался семейный совет и четырьмя голосами против одного постановил: рожать и только рожать и не забивать себе голову разными глупостями вроде того, что негде жить и где взять денег на содержание ребенка.
– Мы с Беллочкой потеснимся и поживем в одной комнате, – успокаивала Наташу Клара, – а ты с малышом будешь жить в моей. И мы с удовольствием за ним присмотрим, пока ты будешь на занятиях. И никаких яслей, – потрясла она угрожающе пальцем, – если не хочешь хроника вырастить! Мы как-никак детские врачи с сорокалетним стажем и знаем, что почем в нашем государстве!..
– Помимо всего, – взяла слово Евгения Михайловна, – на ребенка тебе полагается пенсия в связи с потерей кормильца. За дом, если продавать надумаешь, тоже неплохие деньги получишь. Положишь их на сберкнижку, на черный день. И насчет машины не беспокойся. Романовым не видать ее как собственных ушей, это я тебе гарантирую!
Но прошел еще не один месяц, прежде чем Наташа рассталась со своими страхами, стерпелась с горем и навсегда утраченными надеждами. Благодаря стараниям Евгении Михайловны и Нины Ивановны уже через полгода она имела весьма приличную сумму на своем счету за проданный дом. Получила и «Жигули», которые предоставила в полное распоряжение Софьи и ее матери.
Сама Наташа уже с трудом протискивалась на заднее сиденье автомобиля. Пророчество Клары и Беллы о близнецах подтвердила и ее врач. На первомайские праздники Наташа родила двух черноголовых мальчишек, крепеньких, краснолицых и горластых. В комнате выдачи младенцев суровая медсестра деловито развернула казенные пеленки и заставила молодую мать внимательно рассмотреть головки, ручки, ножки, пересчитать пальчики. Потом она перевернула малышей по очереди животиками вниз и заявила:
– Меченые они у вас! Не потеряются! – И, увидев, как у мамаши медленно сползает едва заметный после тяжелых родов румянец, улыбнулась: – Не пугайтесь! Это всего лишь родимые пятна. Смотрите – одно в одно! Со «Знаком качества» родили пацанов! Вот уж папаше в радость!
