Аркадий вытащил ракетницу:

– Сейчас погранцов вызову. Застава у них в трех километрах отсюда, но они на лошадях, так что вмиг примчатся.

Пограничники прибыли быстро, но все равно на оформление документов о задержании, составление актов о браконьерстве, изъятии оружия и другие процедуры, с этим связанные, ушло более часа. Аркадий и его гости тронулись в путь, когда солнце почти уже касалось горных вершин.

Они шли гуськом по узкой тропинке, и Аркадий уговаривал друга:

– Иди к нам в егеря! У нас здесь сейчас как на войне! Опытные люди во как нужны! Вот и сегодня разве я решился бы выступить один против четверых, а вдвоем видишь как складно получилось!..

Вдали показалась крыша дома с большой белой цифрой «четыре» на ней – номером кордона. Лесничий приложил сложенную козырьком руку к глазам и вдруг воскликнул:

– Что за черт!

Снизу навстречу им на лошади без седла скакал во весь опор старший сынишка Аркадия. Осадив на полном скаку светлого в яблоках жеребца, парнишка крикнул:

– Папка, дядя Егор! Там с обеда почти каждый час вас по рации какой-то Монин вызывает! Сказал, что через полчаса опять выйдет на связь. – Паренек посмотрел на часы. – Нет, уже пятнадцать минут осталось.

Егор и Аркадий переглянулись.

– Опять у них пожар какой-то! – Егор протянул руку к поводьям. – Слезай, Димка, надо узнать, с чего это вдруг Монычу приспичило даже здесь меня отыскать.

Через полчаса это стало известно всем...

Егор встретил их у ворот, и по гневно сжатому рту и яростным искоркам в глазах Наташа поняла, что событие произошло из ряда вон выходящее. Известие оказалось действительно хуже некуда: сбежал Пеликан.

– Как это случилось? – тихо спросила Наташа.

Сейчас ему очень хотелось крепко и отчаянно выругаться, но Егор сдержался: женщины и дети – не лучшая для этого аудитория.

– Лопухи из краевой прокуратуры отправили Марину... Помнишь ее? – обратился он к Наташе и, когда та утвердительно кивнула, продолжил: – В общем, отправили ее проводить следственный эксперимент в лесопосадки к югу от Тихореченска. Там в свое время нашли труп одного из членов правления афганского фонда. Его братки Пеликана сначала пристрелили, а потом закопали. Вот и поехали обстановку убийства воссоздавать. Воссоздали, черт бы их побрал! Выскочили из кустов бравые хлопцы с автоматами, ребят из сопровождения уложили наповал, Марина в реанимации, до утра доживет – хорошо будет! А этой сволочи и след простыл! На трех машинах ушли, а прокурорские в пионерский костер превратили!

Егор посмотрел на погрустневшую Наташу, расстроенных Аркадия и Любашу:

– Придется нам с Наташей возвращаться. Любаша, Аркадий, простите, ради бога, что так неудачно все получилось. И в баньке не удалось попариться, и не наговорились досыта. В следующий раз как-нибудь...

– Дождешься тебя, как же! – Любаша обняла и поцеловала его в щеку, потом прижала к пышной груди Наташу. – Уговори его вернуться, когда вся эта свистопляска закончится.

– Папка! – крикнул с крыльца Димка. – Скорее, опять вызов идет!

– С ума они там посходили, что ли? – Егор в три шага обогнал Аркадия и скрылся в дверном проеме.

Из распахнутого окна до женщин доносился взволнованный голос Егора, потом кто-то из мужчин зло выругался, и наконец они появились на крыльце.

Егор присел на верхней ступеньке и закрыл лицо руками. Аркадий спустился к женщинам; трясущимися пальцами он пытался выхватить из пачки сигарету, но только ее сломал.

– Что, что случилось? – всполошилась Любаша. – Говори, не рви душу!

– Эта падаль час назад захватила в заложники ребятишек в детском лагере «Орешек», – буркнул Аркадий и выругался.

– О боже! – Любаша сползла вниз и села на землю. – Там же наш Колька!

– Не паникуй раньше времени! – прикрикнул на нее Аркадий. – Степанок только что с нами гутарил. Все детишки были на озере, а дежурный отряд столы к ужину накрывал в столовой. Вот их и взяли. С ними три женщины. Воспитательница и вожатые. А повара, говорят, успели через подвал уйти. Шкуры свои спасали, говнюки! – Он смачно сплюнул. – Девочка-вожатая тяжело ранена, и во время погони, кажется, Пеликана подстрелили. Представляете, что сейчас творится, если Егора даже отсюда выцарапывают? Содом и Гоморра!

Егор поднялся с крыльца и подошел к Наташе:

– Я срочно должен быть там. Это моя работа, Наташа! Единственная, в которой я профессионал. Прости, что все получилось не так, как мы с тобой хотели. Побудь пока здесь, с Любашей и детьми. А нам с Аркадием придется уехать.

Наташа с вызовом посмотрела на него:

– Я еду с тобой и никаких отказов не приму, даже не мечтай! Я – врач, хирург и тоже в этом деле профессионал!

Серые глаза словно покрылись ледяной корочкой. Егор приподнял пальцами ее подбородок, удивленно и недоверчиво протянул:

– Вот это сюрприз! Что еще новенького мне предстоит узнать о тебе?

– Егор, сейчас не время выяснять отношения! – Наташа отстранила его руку. – Как далеко лагерь?

– Сорок километров. – Егор посмотрел на часы. – Ну что ж, тогда по коням, господа хорошие! – И, внимательно оглядев Наташу с ног до головы, покачал головой: – Хирург, и как я раньше не догадался, дурья башка!..

Сорок километров до лагеря было по трассе, но Аркадий предложил сократить наполовину путь и воспользоваться просекой, проложенной строителями ЛЭП еще в шестидесятые годы.

Два десятка километров по заросшей кустарником, размытой горными ручьями, заваленной щебенкой просеке вытрясли бы душу даже из самого отъявленного автогонщика, а что тогда говорить о женщине?

Наташа едва успевала зажмуриваться от страха, когда «Нива» с ревом брала очередной крутой подъем. Она молила бога, чтобы не погнулись колесные диски, не полетели тормоза, когда автомобиль с разбегу приземлялся на все четыре колеса и, присев на амортизаторах, словно горячий рысак перед барьером, брал очередное препятствие. При этом он скрежетал и рычал от гнева на варваров, так безбожно его истязающих.

В яростном реве двигателя Наташа ничего не слышала, но видела в зеркальце над водителем, как порой шевелятся губы Егора и он, не поворачивая головы, бросает в сторону Аркадия короткие фразы. Тонкая струйка пота, стекавшая с виска и исчезавшая за воротником рубашки, сказала ей, каких нечеловеческих усилий стоит Егору удерживать бьющуюся в судорогах «Ниву» и не дать ей уйти в свободный полет.

Наконец просека закончилась и они выехали на широкую песчаную дорогу. Наташа не успела как следует опомниться и перевести дух, а впереди уже мелькнула высокая арка с яркой вывеской, сообщавшей, что перед ними цель их рискованного путешествия – детский лагерь «Орешек».

Группа военных с автоматами преградила им путь. Егор открыл дверцу, выскочил из машины и, растолкав охрану, поспешил навстречу Степанку, Гуд Монину и еще каким-то, очевидно облаченным властью мужчинам. Они тут же скрылись в деревянном коттедже с вывеской «Директор».

По территории лагеря деловито сновали мужчины в камуфляже и с портативными рациями. Наташа присмотрелась и поняла, что большое двухэтажное здание в глубине лагеря и есть та столовая, где засели бандиты, захватившие детей и женщин.

Поблизости от столовой располагалось несколько двухэтажных кирпичных корпусов, на крышах которых залегли молчаливые крепкие ребята в черных масках, с автоматами и снайперскими винтовками наготове.

Ни детей, ни взрослой обслуги лагеря Наташа нигде не заметила. Один из офицеров ей пояснил, что ребятишек, а их немало, почти шестьсот человек, пришлось переправить за озеро и разместить на территории турбазы и дома отдыха.

– А Пеликан вон он, на втором этаже притаился, видите, что делает, гад! – Лейтенант подал Наташе бинокль, и она с ужасом разглядела на подоконниках детей. По трое, по четверо, мальчишки и девчонки, испуганно прижавшись друг к другу, сидели, свесив ноги наружу.

– За детьми укрылся, гаденыш! – Офицер в сердцах виртуозно выругался. – Раненая девочка истекает кровью, а он ее не выдает, прежде себе врача требует!