Прищурившись, Наташа наблюдала за игрой солнечных бликов на воде. Жаль, что нет рядом Егорки и Петьки. Вволю бы наплескались, накувыркались в теплой воде, рыбу половили бы с Виталькой... А фруктов здесь какое изобилие! Знать бы, что все так повернется, обязательно взяла бы сыновей с собой...

Четырнадцать лет они практически неразлучны, за исключением нескольких редких и недолгих командировок и прошлогодней поездки в Швейцарию на Международный конгресс кардиохирургов. Изо всех сил Наташа старалась, чтобы ее ребята не отставали от сверстников по части мужского воспитания. Зимой бегала с ними на лыжах, летом пропадали на Столбах[13] или в компании приятелей сплавлялись на плотах по Мане, притоку Енисея. Парни ее как кошки лазали по скалам, до ночи готовы были биться: летом – в футбол, зимой – в хоккей с мячом, но дрались редко. Все местное хулиганье знало, что против их двух кулаков всегда найдутся четыре – братьев Романовых, или Романят, как ласково называли двойняшек в школе...

Наташа, расслабившись, лежала в кресле и улыбалась. Ее черноголовые и сероглазые братцы-кролики помаленьку начинают сводить с ума девчонок, так что уменьшения забот и хлопот с взрослением сыновей в перспективе не предвиделось.

Солнце припекало все сильнее, тени становились темнее и короче. Наташа потянулась, села в кресле, огляделась по сторонам, затем взяла из сумки яблоко и с удовольствием захрустела им. Серьезный малый Виталька вплотную занялся ее воспитанием. Обрушился вчера на ее фруктово-бутербродную диету, но что поделать, если ей совсем не хочется готовить для одной себя все эти щи-борщи, стоять в жару около раскаленной плиты. То ли дело легкий салат, несколько абрикосов, в крайнем случае сваренное всмятку яичко.

Виталька, понаблюдав за ее системой питания, возмутился:

– За отпуск ты желудок в полную негодность приведешь!

– Виталя, – засмеялась Наташа, – не учи ученую! За день я литра два сыворотки и простокваши выпиваю. Это и есть лучшее лекарство для моего изношенного организма.

– Всем бы такой изношенный организм, цены бы им не было! – Сосед окинул придирчивым взглядом высокую загорелую женщину. Смуглая, с золотистым отливом кожа, ярко-голубые глаза и полные, подчеркнутые розовой помадой губы – все вместе притягивало внимание не только мужской половины Тихореченска, но и доброй части женской...

Сопровождать Наташу на базар было для Виталия сплошным наказанием. Обычно они занимались лишь созерцанием даров кубанской земли, а если и делали какие-то покупки, то с единственной целью – избавиться от чересчур назойливых продавцов, стремившихся не столько продать товар, сколько обратить на себя внимание красивой женщины. Неоднократно горячие горцы пытались подкупить Виталия, чтобы узнать, кто она такая и где живет. А однажды даже пришлось спасаться бегством от нахально преследовавшей их «Жигули» «Тойоты» местного рыночного воротилы.

В последнее время они стали реже ездить на базар, справедливо полагая, что беспокойства от подобных прогулок гораздо больше, чем удовольствия.

Наташа не удержалась от смеха, вспомнив, как на днях подшутила над толстым, заросшим дремучей щетиной торговцем. Кавказец хватал ее за руки, призывно заглядывал в глаза – уговаривал купить персики:

– Смотри, джаночка, какой персик! Прямо как твои щечки розовый. Сама не хочешь, брату купи. Он хочет, я вижу!

– Это не брат. – Наташа серьезно взглянула на продавца поверх солнечных очков. – Это мой старший сын, а дома младшие дожидаются.

– Вах! – всплеснул руками кавказец. – Такая молодая – и такой взрослый сын!

– Какая ж я молодая, скоро пятьдесят стукнет. – Наташа с торжеством обвела взглядом соседние торговые ряды. Продавцы замерли, пораженные талантом выглядеть в полсотни лет чуть ли не вполовину моложе.

– Ты, наверно, артистка, да? – продолжал допытываться кавказец. – Я слышал, они каждый год кожу на лице, как на барабане, натягивают?

– Ничего она не натягивает! – рассердился Виталька. – И про пятьдесят лет тоже лапшу на уши вешает! Слушайте ее больше! – Бросив грозный взгляд на озадаченных торговцев, он подхватил Наташу под руку и увел с рынка. – Сколько раз я тебя просил не вступать с ними в разговоры. Так привяжутся, что потом до вечера не отобьешься, – сердито выговаривал он, пристраивая пакет с виноградом и персиками на заднее сиденье «Жигулей».

Наташа, безмятежно улыбаясь, смотрела в окно, делала вид, что не слушает его.

– Эй, джаночка, – Виталька ласково обнял ее за плечи, – почему меня в сыновья произвела? Сказала бы проще, что вон мой муж рядом стоит и за всем наблюдает...

– Муж?! – Наташа сделала большие глаза и залилась смехом. – И кто же поверит, что ты мой муж? А вот что сын, сразу поверили.

Сосед снял руку с ее плеча и с обидой отвернулся.

– Мальчик мой, – Наташа потянула его за отросший вихор, ласково дунула в ухо, – успокойся, Алеша Попович! Если хочешь, в следующий раз именно так тебя и отрекомендую. Только не забывай: тебя здесь многие знают, и могут пойти некрасивые разговоры, тем более я скоро уеду. Помни, кто твой брат, и вряд ли ему будут приятны подобные слухи.

Виталька жалобно посмотрел на нее:

– Ты правда скоро уедешь? Оставайся, погости еще немного!

– Недели две я здесь точно проживу, а потом посмотрю. Если не надоест, еще на недельку задержусь...

– А я постараюсь, чтобы тебе здесь не надоело, – обрадовался паренек.

Сегодняшняя поездка как раз и входила в план развлечений, который разработал ее молодой сосед. Ежедневно, пользуясь любой свободной минутой, он перепрыгивал через забор, помогал Наташе собирать абрикосы. Вместе они освобождали их от косточек, потом варили варенье или вялили абрикосы на солнце, сушили в духовке. При этом смеялись по каждому пустяку, много шутили и дурачились.

Вчера отвезли на почту и отправили в Питер четыре посылки с вареньем и сухофруктами. Так незаметно Виталька стал незаменимым ей помощником, другом и затейником...

...Тем временем тени отступили еще дальше. Яростное светило сфокусировало, кажется, все свои лучи на тенте, и Наташа поторопилась выбраться из парусиновой духовки, чтобы окунуться в воду. Но и здесь она не нашла долгожданной прохлады. Поэтому, искупавшись, взяла покрывало и устроилась подремать в десятке метров от их лагеря, на небольшой продуваемой поляне в тени молодых ракит.

Проснулась она внезапно, словно испугавшись чего-то. Рядом с ней, опустившись на колени, сидел Виталька и пристально ее рассматривал. Заметил, что Наташа открыла глаза, и виновато отвел взгляд.

– Я тебя потерял, думал, уж не произошло ли чего? Случайно совсем наткнулся...

– Дурачок! – Еще не проснувшись окончательно, Наташа улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке. – Что со мной может случится, когда такой рыцарь рядом?

– Наташа! – Виталий вдруг точно захлебнулся, с силой втянул в себя воздух, прижал ее ладонь к своим губам и, не дав Наташе опомниться, буквально упал на нее, придавил к земле неожиданно сильным и тяжелым телом. Ошеломленная столь стремительным натиском, она почувствовала, как жадные горячие губы скользнули вдоль шеи, замерли в ложбинке между грудей...

– Виталий, нет! Не смей! – стараясь изо всех сил вырваться, вскрикнула в панике Наташа, но он зажал ей одной рукой рот, а второй попытался стянуть с нее последнюю оставшуюся на ней нейлоновую тряпицу.

– Не кричи, пожалуйста, – умоляюще шептал Виталий, – тебе будет хорошо, вот увидишь!

Наташа застонала от бессилия. В такую ситуацию ей еще не приходилось попадать. Самонадеянная дура! Доверилась слюнявому мальчишке, забыла, что он прежде всего молодой мужчина, и не стоило слишком уж явно дразнить его видом своего почти обнаженного тела.

Неимоверным усилием ей удалось освободить одну руку. Наташа лихорадочно зашарила по земле, ухватила горсть песка. И, не заботясь об ощущениях молодого негодника, метнула песок ему в лицо. Бросок был слишком слаб, но все же песок попал Виталию в глаза, и, глухо вскрикнув, он скатился с Наташи.