Метрах в трехстах от их стоянки река, разбившись на несколько потоков, падала с крутого скального выступа. Тысячи сверкающих на солнце струй на мгновение терялись в кипящем котле у основания водопада и вновь сливались в сплошной серебряный поток, клокочущий и исчезающий под старым подвесным мостом.

– Этим мостом пользовались, пока не построили автомобильную дорогу, теперь о нем почти никто не помнит, – прокричал Егор ей прямо в ухо и посмотрел по сторонам, – а жаль, с ним связана красивая легенда.

– Расскажешь? – прокричала она в ответ.

– Непременно, когда вернемся к машине.

Недалеко от своей стоянки они нашли чудесную поляну, укрытую зарослями незнакомого Наташе кустарника. В густой траве вовсю ковали чье-то счастье кузнечики. И стоило расстелить скатерть, как с десяток наиболее прытких представителей этого скачущего племени тут же почтили их своим присутствием.

– Иди умойся, а я пока приготовлю поесть. – Егор разгладил руками скатерть и принялся выкладывать на нее провизию, которой они запаслись на дорогу.

– Егор, – Наташа проследила за тем, как он ловко нарезает арбуз, – ты не даешь мне проявить себя как женщине. Иногда мне кажется, что ты просто не доверяешь мне. Все пытаешься сделать сам.

– К этому меня приучила долгая и многотрудная холостяцкая жизнь. Но проявить себя как женщине я позволю тебе, и уже сегодня ночью, например. А если пожелаешь, можем и сейчас на часок задержаться.

Наташа вспыхнула:

– В последнее время у тебя все мысли работают в одном направлении!

– А кто виноват? – Егор с деланой угрозой посмотрел на нее. – Учти: если сейчас же не умоешься, я тобой займусь вплотную. И тогда, уверяю, не сделаешь этого до вечера!

Ополоснувшись ледяной водой, Наташа почувствовала, что усталость куда-то испарилась, кровь побежала по жилам быстрее, щеки загорелись, как после жарких поцелуев Егора.

После обеда путешественники устроились на траве, позволив себе полчаса безмятежного ничегонеделанья.

Егор положил голову Наташе на колени и, прикусив зубами травинку, закрыл глаза, намереваясь подремать. Наташа потеребила его за ухо:

– Эй, лентяй! Кто-то мне легенду обещался рассказать!

– Легенду? – Егор повернулся на бок, взглянул ей в глаза. – Хорошо, слушай! – Он сел и, обняв Наташу за талию, прижал к себе. – И думай, чем вознаградишь меня за рассказ. – Он поцеловал ее в щеку. – Слушай! Давным-давно в этих местах обитало гордое и смелое племя, которым правил отважный вождь по имени Дахор. Во время одного из набегов на соседние селения его воины захватили много пленников, и среди них дочь вождя – врага Дахора, красавицу необыкновенную. Увидел ее Дахор и полюбил больше жизни. Но старейшины его рода воспротивились их браку. И когда Дахор отправился в очередной поход, старики сбросили Анаит, так звали возлюбленную молодого вождя, в водопад. Красавица погибла, но ее душа переселилась в красивую птичку, пение которой было похоже на звонкий голосок Анаит. Удача тогда отвернулась от Дахора. Его войско было разбито, а самого вождя враги взяли в плен и ослепили. Потом связали ему руки и подвели к подвесному мосту. Иди, дескать, мы тебя отпускаем! И захохотали, потому что знали: слепому да еще со связанными руками Дахору мост не перейти. Но тут запела птичка, и он узнал голос любимой. Птица пела, и он спокойно шел по мосту, но стоило ей замолчать, и он понимал, что впереди опасность. Например, сломанная доска. Тогда слепой вождь осторожно нащупывал ногами дорогу и преодолевал препятствие. Так он перешел мост, и пораженные враги вынуждены были отпустить его.

– А что было дальше?

– Дальше? Птичка принесла из источника каплю живой воды, промыла глаза Дахора, и он прозрел. Но и это еще не конец истории. Дахор покинул свое племя, которое погубило его любовь, и поселился в хижине у водопада. Каждое утро птичка голосом его любимой будила его, а вечером провожала ко сну. В полнолуние она превращалась в прекрасную девушку, и они могли любить друг друга.

– Егор, – Наташа уткнулась ему в грудь лицом, пряча повлажневшие глаза, – расскажи мне о девушке, которую ты когда-то любил.

Егор вздохнул:

– Слишком давно то было, и порой кажется, что все мне только приснилось. Она была очень хорошенькой и молоденькой девочкой, с длиннющей косой какого-то необыкновенного солнечного цвета, а вот ее глаза были очень похожи на твои. Мы и знакомы-то были чуть больше недели, а потом расстались. Поначалу все шло хорошо, она согласилась выйти за меня замуж. Но тут, к несчастью, у нее внезапно умерла бабушка, и она уехала на похороны. Меня же не выпустили из госпиталя. Все эти дни я не отходил от окна, все ждал, когда она вернется. А в тот день впервые спустился самостоятельно на улицу, решил подождать ее в беседке. И как она умудрилась проскользнуть мимо – ума не приложу! Вернулся в палату, а мне говорят, мол, только что была твоя Наталья, да сплыла. Я туда-сюда! Гляжу, а на подушке лежит «Роман-газета», которую я читал перед этим, и прямо во всю обложку написано... – Наташа почувствовала, как напряглось тело Егора, – ...«Я тебя ненавижу, Карташов!» Вот и все! Позже мне рассказывали, сам-то я ничего не помню, что я чуть не разнес всю палату. Почему она со мной так поступила, до сих пор не пойму! Через несколько дней я выписался и попросил друга, чтобы он на своей машине отвез меня в село под Владивостоком, где она жила. Хотел в глаза ей посмотреть, спросить, с чего вдруг решила меня ударить мордой об лавку?

– И что же? Увидел?

– Куда там! Вышел из дома мне навстречу амбал – Афанасий восемь на семь, мужик, за которого она еще до меня замуж собиралась. Он сообщил, что поезд «ту-ту» – ушел для старшего лейтенанта Карташова и моя Наташка уже два часа его законная супруга.

Наташа помертвела. Она вспомнила и тот день, и ту машину, что остановилась под их окнами... Выходит, Петр ее обманул, а она целых пятнадцать лет считала, что Игорь о ней и думать забыл. Но как же тогда быть с Викторией?

– И тогда я запил, – продолжал Егор, не замечая ее смятения. – Пил беспробудно почти два месяца. По пьянке и на Люське женился.

– Егор, а ночью, когда мы вместе были, ты эту девушку вспоминал?

– Наташка, родная моя! – Он вновь прижал ее к своей груди, коснулся губами волос. – Прошла уже целая вечность, я забыл ее лицо, не помню голос, но встретил тебя, и словно опять вернулся на много лет назад. Но учти: любил не ее, а тебя, поверь. А что касается той девочки, то, думаю, она о коротком любовном приключении наверняка даже не вспоминает. А ведь я тогда чуть из армии не вылетел из-за чрезмерного увлечения алкоголем. Выручили друзья да мой непосредственный отец-командир. В октябре я попал в спецподразделение, куда собрали особо ловких ребят из армии и флота. Там нам создали такие условия, что не только о пьянке, свое имя забудешь! Перед отъездом я побывал в госпитале, но про Наталью не стал даже спрашивать, хотя старшая медсестра порывалась заговорить на эту тему. Но я держал фасон, правда, на душе кошки скребли сильнейшим образом, но я виду не подал, гордый был, непреклонный тогда! А в конце декабре все-таки не вытерпел и перед самой отправкой на Кавказ отпросился на два дня и слетал в Ленинград. Подъехал на такси к мединституту, она там училась. Часа три простояли. Я чуть ли не месячное денежное довольствие по счетчику уплатил, но так ее и не увидел. Да и где там, студентов уйма, мельтешат, как муравьи...

– Когда это было? – Наташа провела ладонью по лицу, словно сбрасывая паутину. Она не нуждалась в ответе, потому что уже знала когда...

...Тогда в конце декабря они с Сонькой спешили на семинар по политэкономии и чуть не попали под колеса разворачивавшейся «Волги» с шашечками по бокам. Мокрый снег, вылетевший из-под колес, брызнул им на пальто. И, обругав недотепу водителя, они отскочили подальше от проезжей части и принялись носовыми платками оттирать грязные пятна. Но Наташа вдруг замерла, скомкала платок, затолкала его в карман и бросилась к стоянке такси. Сонька едва догнала ее.