Он присел на край ее постели.

— Пожалуйста, Дэвид… — не оборачиваясь сказала Бхаджат. — Я знаю чего ты хочешь. Я не могу… просто не могу.

Он долгое время сидел на краю постели, затем встал, нагнулся, поцеловал ее голое плечо и отошел к другой постели.

Вопреки своим ожиданиям, уснул он почти сразу же.

На следующее утро мистер и миссис Писарро приобрели пару авиабилетов до Нью-Йорка, после того как Бхаджат имела долгий телефонный разговор с Неаполем.

— Тигр направляется в Нью-Йорк, — сказала она Дэвиду. — Мы встретимся с ним там.

Дэвид кивнул. Тигр давал ей указания. Они встретятся в Нью-Йорке, и она передаст Дэвида лидеру ПРОН.

Полагаю, с пленниками любовью не занимаются с горечью подумал Дэвид.

Эвелин сидела, загорая на балконе в номере отеля. Барбадос был прекрасным островом, густо заросшим пышной тропической зеленью, лезшей на обветренные горы и наполнявшие воздух острым ароматом. Небо пламенело оранжевым цветом, а море так и сверкало под полуденным солнцем. Вдали мягко накатывались на белый песок пляжа буруны.

Но окружавший отель город гноился, словно открытая рана под жаркими лучами солнца. Дети со впалыми щеками апатично играли на улицах и открытой автостоянке напротив отеля, где туристы когда-то припарковывали свои и взятые напрокат машины. Весь остров погружался в бездонную пропасть нищеты. Никакой работы, если не считать жалко малого числа надуманных проектов Всемирного Правительства. Зато много голода. И уйма младенцев. Словно крысы в Гамельне, подумала Эвелин. Повсюду младенцы.

Младенцы с тощими лицами и вздутыми животами. Ни один из них не выглядел здоровым.

Мотнув головой, Эвелин попыталась выкинуть из нее беды Барбадоса. Ты получила доступ изнутри к самой большой сенсации века, коротко напомнила она себе. Не время теперь распускать нюни и сентиментальничать, старушка.

Хамуд поддерживал связь с Шахерезадой через посредников. А Дэвид был с этой проновкой. Они заставили всех лихо погоняться за собой. И добрались аж до Нового Орлеана, но с тех пор Хамуд не получал от нее никаких известий. Теперь он вышел в город, попытаться восстановить связь.

А тем временем Эвелин узнавала как действует Подпольная Революционная Организация Народа. С тех пор как Хамуд подцепил ее несколько месяцев назад в неаполитанском баре, он ни разу не оставлял ее без своего присмотра больше чем на несколько часов. Но это означало что и он тоже находился под пристальным наблюдением Эвелин.

Она быстро выяснила, чего ему хотелось на самом деле: славы. Известности. Рекламы. Ему хотелось видеть о себе такие же заголовки в газетах, как о Шахерезаде. Теперь он заимел собственную специалистку по средствам массовой информации, собственную публицистку. И собственный гарем в одну одалиску. Эвелин поняла, что его мужское эго можно было удовлетворить по-настоящему только в постели.

По крайней мере, он изобретателен, морщась, подумала она. Еще несколько недель, и я смогу заняться новым ремеслом — обучением девиц по вызову.

Хамуд мнил себя повелевающим, но Эвелин давно усвоила: если хочешь взаправду командовать мужчиной, предоставь ему считать себя совершенно послушной. Поэтому она скрипела зубами и доставляла ему желанные анальные удовольствия, и помимо их все прочее. Она научилась многому в плане того, как использовать мебель, особенно стулья, достаточно прочные для удержания их дергающихся, извивающихся тел. Настаивала она только на одном — на чистоте. Они всегда мылись под душем перед актом — Эвелин не могла думать об их сношениях как о занятиях любовью. Хамуду, кажется, очень нравилось, когда она намыливала его тело и притворно охала, глядя на пенис.

А в постели он говорил. Всегда не очень-то много. Он был человек немногословный. Но мало помалу Эвелин узнала вполне достаточно, чтобы у нее начала складываться общая картина ПРОН. За пару недель она узнала вполне достаточно, чтобы расшифровать все, что он говорил по видеофону, как бы осторожно он не разговаривал.

Она не удивилась, узнав, что ПРОН финансировалась в основном транснациональными корпорациями. Это имело смысл. И подпольщики, и крупные корпорации хотели свалить Всемирное Правительство.

Копнув поглубже она стала узнавать, какие именно корпорации этим занимались. Названия хранились в глубокой тайне, но постоянно всплывала «Корпорация Остров номер 1», и она не единожды слышала такие фамилии, как аль-Хашими и Гаррисон. Т. Хантер Гаррисон, подсказала ей репортерская память, владелец «Гаррисон Энтерпрайзис», И Вильбур Сент Мать-Его Джордж!

Вытянувшись на шезлонге и предоставляя лучам солнца Барбадоса впитываться в ее усталое тело, Эвелин все еще внутренне кипела при мысли о Сент-Джордже. Неудивительно, что он уволил ее из «Международных Новостей». Ее, как она сообразила теперь, отправили на «Остров номер 1» шпионить за Коббом. А вместо этого она вернулась со статьей, публикации которой Совет никогда бы не допустил.

Дверь в номер отеля открылась и со щелчком закрылась опять. Эвелин выпрямилась на шезлонге и увидела стоявшего посредине номера Хамуда, с обычной нахмуренностью на темном мрачном лице.

Она поднялась и вышла с балкона в номер.

— У тебя новый купальник, — заметил он.

— Он не для купания, слишком непрочен, мигом свалится.

Его это, казалось, ничуть не тронуло.

— Где ты его достала?

— В одной лавке. Он дешевле грязи.

— Когда?

— Несколько дней назад. — Эвелин заставила себя улыбнуться, повела плечами и сбросила лифчик. — Без верха он тебе больше нравится?

— Это улучшение, — натянуто улыбнулся Хамуд.

Она стянула с бедер трусики и выбралась из них.

— Ты предпочитаешь вообще без ничего, не так ли?

— У нас нет времени, — отказался он. — Через час мы уезжаем.

— О? Что случилось? Куда мы едем?

Он покачал головой.

— Слишком много вопросов.

Подойдя к нему настолько близко, что ее соски задели его открытую рубашку, она прошептала:

— Некоторое-то время у нас есть, так ведь?

Он положил ей на бедра свои тяжелые руки.

— Для душа времени нет.

— Но мы можем заняться этим и под душем, — сказала она, проводя кончиком пальца по его колючему подбородку. — Там очень мило. Тебе понравится.

Крякнув, Хамуд обхватил ее одной рукой за талию и направился в ванную.

Нагнувшись открыть краны в ванной Эвелин спросила:

— Моя одежда сгодится там, куда мы едем? У меня нет ничего, кроме летних тряпок и тому подобного.

— В Нью-Йорке тебе понадобится пальто. Достанем его там.

Она нахмурилась про себя. Значит летим в Нью-Йорк. Вот там-то мы и встретимся с ними. Она получила ответ. Но теперь ей все равно придется пройти через этот обещанный ему чертов душ.

Сидя с комфортом в авиалайнере, одетый в похищенный в Мехико костюм и с подделанными в Галвестоне удостоверениями, с аккуратно подстриженной бородой, подтемненными волосами и кожей, Дэвид откинулся на спинку кресла и ждал приземления самолета. Он теперь стал тощим как волк, месяцы голода и опасности выжгли легкую гладкость «Острова номер 1». И настороже он держался тоже как волк. Он научился чутко спать.

На какой-то миг он подумал об Эвелин. Она хотела, чтобы я увидел настоящий мир, вспомнил он, глядя на свои потемневшие руки. Они загрубели, покрылись мозолями. Интересно, видела ли она половину того, что видел я.

Бхаджат дремала в кресле рядом с ним. Она выглядела такой хрупкой, такой ранимой. Длинные черные волосы рассыпались по плечам. Полные губы чуть приоткрыты.

Но мы враги, напомнил себе Дэвид. Как только мы попадем в Нью-Йорк, она сдаст меня своим друзьям по ПРОНу. А я рвану в представительство Всемирного Правительства.

Месяцы их близости, общей для них опасностей, совместной жизни и совместной же встрече со смертью — все это закончилось. Вот потому-то она и не хотела заниматься со мной любовью прошлой ночью, сказал он себе.

И, понял он, именно потому-то этого и хотелось ему.

Самолет наконец совершил посадку после долгой задержки, пока он кружил над парящим над Нью-Йорком куполом смога. Дэвид влился в выходящую из авиалайнера бормочущую толпу, а Бхаджат шла прямо позади него. Она предупредила его что в здании аэропорта будут расставлены другие проновцы, стерегущие его, чтобы он наверняка не попытался бежать.