— В шлюпку! Уходите!

Шлюпка отошла, матросы стали энергично грести, уходя от линкора, превращённого по приказу командора в большой брандер. А «Чёрная лилия» продолжала двигаться навстречу лютенцам. У тех сложилось такое впечатление, что командир отряда приказал этому кораблю задержать вражескую эскадру, навязав ей бой. Глупое решение, учитывая многократный перевес в силах. Четыре линкора, идущие первыми, устремились к кораблю, стараясь взять его на абордаж, пока он не развернулся для бортового залпа. Остальные постарались его обойти, устремляясь в погоню за уже развернувшимися кораблями альбионцев. Конечно, догнать корветы трудно, но там был один линкор, к тому же три корабля замешкались, принимая людей со шлюпок. Ещё одной причиной, почему лютенцы решили взять на абордаж «Чёрную лилию», было то, что корабль узнали. Некогда флагман лютецкой эскадры, направленной к Карберийским халифатам, был там захвачен. Теперь он у альбионцев — и дело чести вернуть корабль! Таиса это тоже учла, собираясь совершить задуманное. Командор глянула на обезображенное тело своего товарища, который только недавно хвастался, что у него родился сын и он надеется, что тот пойдёт по стопам отца — станет морским офицером. Намного позже Тайша увидела уже не мальчика, а вполне взрослого мужчину, и даже рекомендовала своей подруге взять этого молодого человека к себе на службу, а то, что у этого молодого человека были две сестры, гораздо младше его, то кто подумает плохо о почтенной вдове? Но это было гораздо позже, а сейчас Таиса напряжённо всматривалась в приближающиеся корабли.

Лютенцы не обратили внимания, что на «Чёрной лилии» не видно людей, решив, что команда затаилась, опасаясь картечи атакующих. Два лютецких линкора, подойдя к альбионскому со стороны скул, вцепились в него абордажными крючьями. Ещё два намеревались подойти с бортов, чтоб обеспечить подавляющее превосходство над абордажной командой противника. Они выжидали, намереваясь избегнуть бортового залпа, когда на альбионском линкоре завяжется бой, канонирам у пушек будет не до стрельбы. Другие лютецкие корабли тоже довольно близко подошли, ожидая того же, но они не собирались ввязываться в абордажную схватку, а намеревались обойти «Чёрную лилию» и напасть на замешкавшихся альбионцев, только закончивших забирать людей со шлюпок. Удивление лютецких абордажников было велико, когда они не встретили сопротивления, на корабле вообще не было людей, паруса, как и руль, были закреплены и корабль шёл сам по себе. Только одинокая маленькая фигурка стояла в центре палубы, она уж никак не могла оказать сопротивление атлетически сложенным мужчинам, да и оружия у девушки не было (длинные волосы и миловидное лицо, без усов и бороды, свидетельствовало, что это девушка, хоть она и была в альбионском мундире). Девушка улыбнулась и щёлкнула пальцами:

— Пора!

Корабль утонул в ревущем пламени. Взрыв был такой, словно не корабль взлетел на воздух, а проснулся вулкан. Длинные языки пламени ударили по лютецким кораблям, безошибочно находя их крюйт-камеры. Взрывались даже те корабли, что были на значительном удалении от «Чёрной лилии». Установленные бочки с порохом не смогли бы дать такого эффекта, но на это никто не обратил внимания, решив, что так и надо — командор сумела безошибочно расставить заряды.

— Она была гениальным флотоводцем, — произнёс капитан одного из корветов, принимавших людей со взорвавшегося линкора, — она была просто гением! Так взорвать корабль! Так рассчитать установку зарядов!..

— Она была прекрасной девушкой! — произнёс сквозь катящиеся слёзы Глайстрон и, уже не сдерживая рыданий, смог только выговорить: — Таиса! Зачем?

Грохот и огонь взрывов заняли внимание людей, и никто не заметил, как в небо из самого центра взрыва устремилась большая пепельная тень.

Королева Изабэль в окружении своих фрейлин сидела на скамеечке и слушала тягучую карберийскую музыку. Не только слушала, а ещё и смотрела на танцующих Лейлу и Зару. Девушки были уроженками Фахдараба, и такие танцы не были для них чем-то чуждым. Надо сказать, что девушки, специально одетые как наложницы гарема, очень красиво танцевали. Внезапно распахнулась дверь, и в комнату вошёл, почти вбежал, Георг Восьмой, музыка смолкла, и девушки, прикрываясь большими платками, отступили в сторону. Король посмотрел на Изабэль и произнёс:

— Дорогая, пришло известие… Погибла Таиса Ланик. Погибла как герой, её подвиг войдёт…

Король хотел ещё что-то сказать, соответствующее подобному случаю, но его уже не слушали. Королева, её старшая фрейлина графиня де Иларо, леди Ронкс, да и все остальные плакали навзрыд. Король опустил голову и вышел.

Лео Франо сидел напротив своей жены, что-то вышивающей и вежливо кивал, слушая Иззекая Аткинса, тот рассказывал последние новости Артарики, постоянно намекая, что пора бравому капитану выходить в отставку и заняться ведением хозяйства. Потому как наследнику Аткинсов и Франо надо передать не только фамильный замок в Альбионе, а ещё и крепко налаженное дело в Артарике. Ему, Иззекая, скоро будет тяжело вести все дела, а поскольку у него только одна дочь, то пора вникать в дела её мужу. Наследник лежал тут же в колыбельке, под присмотром умильно на него смотрящих: бабушки — Аткинс и дедушки — Франо. Эскадра адмирала Франо находилась в гавани Бонтона, отец и сын решили воспользоваться оказией и посетить поместье Аткинсов. Вошедший слуга прервал выступление Иззекая и что-то ему сказал, тот повернулся к адмиралу:

— К вам курьер.

Адмирал Франо вышел и вернулся с пакетом, распечатал его и быстро пробежал глазами текст, после чего, став хмурым, произнёс:

— В бою у острова Тэлингер погибла командор Таиса Ланик, погибла как герой, превратив свой флагманский корабль в брандер и направив его в порядки лютецкого флота. В результате чего лютенцы разгромлены полностью. Тут нет подробностей, что и как там произошло, думаю, в Бонтоне нас ждёт более подробный отчёт. Хотя я не понимаю, как можно одним брандером разгромит целую эскадру…

— Отец, ты мало знал Таису, она способна на очень мног… — начал Лео и отвернулся чтоб скрыть слёзы.

— Это невозможно! Она не может умереть! — произнесла Анжела. — Не может!

— Я понимаю ваше горе, — произнёс адмирал Франо и, показав пакет, покачал головой: — Но сведения точные.

— Не верю, — упрямо сказала Анжела.

Проснувшись утром, Лео обнаружил свою жену, стоящей у окна, Анжела чему-то улыбалась, что никак не вязалось с печальными известиями, полученными вчера. Обернувшись, Анжела требовательно сказала своему мужу:

— Лео, нам надо ехать в Хунду! Помнишь того зверя-богиню, о котором ты мне рассказывал? Тот пепельный дракон, которому поклонялся твой прежний капитан? Ну, помнишь?

Капитан Франо кивнул, отметив про себя, что его жена назвала зверя-богиню драконом. Где-то он слышал это слово, но Анжела вряд ли, тем не менее она назвала пепельного зверя именно так. Меж тем леди Франо продолжила:

— Нам надо в Хунду! В Сикрашат! Там есть храм той богини, нам туда и надо к Сиште!

Это заявление жены ещё больше удивило Лео, а Анжела пояснила:

— У нас будет ребёнок, девочка, она сказала, что девочка тоже будет одарённой, и инициировать её и правильно обучить можно будет только там, у меня самой не получится.

— Кто она? — шепотом спросил Франо, подозревая, что от горя у его жены началось помешательство. Ответ его удивил:

— Тайша, она сегодня ночью была здесь и дала мне вот это.

Анжела повернулась и показала Лео цветок без каких-либо признаков увядания, словно его только что сорвали. Лео помнил этот цветок — такие белые цветы росли только в одном месте — в горах Сикравашти.

Агила Ланик сидела в кабинете директрисы зеристчестэрского института благородных девиц, они обсуждали текущие дела, ведь Агила входила в попечительский совет, а с недавнего времени её добровольный взнос в казну института был самым большим. В местное отделение банка «Рошар и партнёры» племянницей на её имя была переведена крупная сумма, неслыханная по местным меркам. Значительную часть этой суммы скромная женщина, не имеющая своих детей, пожертвовала на благотворительные цели.