Танец закончился, и Франо, отведя свою даму к её подругам, направился к стоящим немного в стороне Таисе и Анжелине. Увидев, как девушка сжимает руку его товарища, бравый лейтенант недовольно нахмурился. Таиса, наоборот, улыбнулась и опередила своего друга:

— А мы тут как раз о тебе говорили, Анжелина пригласила меня на вашу помолвку.

— Какую помолвку? — растерялся Франо, уже собиравшийся сказать что-то резкое Таисе. А та, не давая ему опомниться, заявила:

— Лео, ты же собирался Анжеле делать предложение! А там и помолвка, или я что-то неправильно понял? — с этими словами Таиса вложила маленькие руки Анжелы в ладони Франо. Если лицо девушки и так заливала краска, то теперь покраснел и молодой человек. Таиса удовлетворённо кивнула и строго сказала: — Ну, я жду!

— Чего? — в один голос выпалили молодые люди.

— Как чего? Пылкого признания в любви! Да не мне! Друг другу признавайтесь! — усмехнулась Таиса.

— Анжела, я вас люблю! Будьте моей женой! — выпалил Франо.

— Мало, — строго покачала головой Таиса, — и не убедительно! Франо, вставай на одно колено и говори: — Я сгораю от любви к вам, милая Анжела. Хотя, милая тебе ещё рано говорить, можешь сказать — прекрасная! Вот так, правильно, продолжай — я не могу жить без вас! Я отдаю вам своё сердце! Прошу вашей руки, сделайте меня самым счастливым из смертных!

Франо сделал и сказал всё, как говорила Таиса, Анжела, которую коленопреклонённый юноша держал за руки, только растерянно хлопала глазами. Увидев поощряющий кивок Таисы, заикаясь, выдавила из себя:

— Я… Я согласна. Только спрошу у маменьки и папеньки.

— Не так, Анжела, так предложения не принимают, надо сказать — я счастлива принять ваше предложение! — теперь уже Анжеле подсказала Таиса и, улыбнувшись, добавила: — Понятно, что папеньке и маменьке потом сообщим, ну, чтоб они не волновались лишний раз. Анжела, вы поняли? Именно сообщите, а не попросите разрешения.

Всё это разыгранное Таисой действо привлекло внимание всех находящихся в бальном зале. Они собрались вокруг Таисы, Франо и Анжелы и с удивлением наблюдали за происходящим. Госпожа Аткинс, которая тоже была в зале, несколько раз пыталась вмешаться, но Таиса делала страшные глаза и показывала рукой, чтоб та молчала, и женщина, не понимая, почему она это делает, ничего не предпринимала.

— Что здесь происходит? — растерянно задал вопрос Аткинс, он как раз вместе с остальными плантаторами и лордом Солсбэром вошёл в зал, видно те закончили совещаться. Таиса, отметив растерянный вид королевского посланника, торжественно объявила:

— Граф Лео Франо имел честь сделать предложение руки и сердца девице Анжелине Аткинс! Она его благосклонно приняла! Помолвка состоится в ближайшее время, о чём будет объявлено дополнительно!

Аткинс собрался не то что возразить, а хотя бы высказать своё мнение, но что-то ему помешало. Причём плантатор откуда-то уже знал, что так и надо, а непонятное будет непременно объяснено позже. Глянув на свою жену, плантатор понял, что она хоть и слегка растеряна, но тоже убеждена, что так и надо. Таиса усмехнулась и кивнула Солсбэру, тот, словно очнувшись, вздрогнул и обратился к ней:

— Тай, друг мой, я бы хотел с вами переговорить…

— К вашим услугам, Харни, — кивнула Таиса и оставила будущих молодожёнов, уже принимавших поздравления. Поздравляли все присутствующие, тоже убеждённые, что так и должно быть. Таиса и Солсбэр вышли на террасу, и лорд вполголоса начал говорить:

— Ваш план, так блистательно начавшийся, грозит сорваться, большинство плантаторов оправилось от испуга, к тому же подтянувшаяся милиция колонии оттеснила восставших рабов. Я просто не знаю что делать! Мои доводы не убедили этих твердолобых мужланов! А вы в это время занимаетесь какой-то ерундой!

Таиса чуть заметно усмехнулась — Солсбэр сказал последнюю фразу с такой обидой, словно рассчитывал, что девушка выполнит и его работу — переговоры с местными плантаторами. Снова усмехнувшись, на этот раз уже откровенно, Таиса сказала:

— Я как раз и занимаюсь выполнением нашего плана. Аткинс — наиболее авторитетный из местных богачей, он больше всех мутил воду. Если его нейтрализовать, то остальные на некоторое время растеряются и ещё один удар по их благосостоянию сломит их.

— Как же вы собираетесь нейтрализовать Аткинса, неужели… — начал лорд и с деланным ужасом запнулся, хотя, как знала Таиса, против варианта физического устранения верхушки колониального сопротивления Солсбэр не возражал. Даже обсуждал этот вариант с Таисой во время плавания сюда. Таиса тоже изобразила ужас и возмущение:

— Нет! Что вы! Я такого даже подумать не мог! Всё гораздо проще, Аткинс — потомок первых переселенцев в Артарику, как, впрочем, и остальные местные плантаторы, а это были простолюдины. А Франо — граф, породнившись с ним, Аткинс становится, если не вхож в высшее общество Альбиона, то достаточно близок к нему. А его внуки, дети Лео и Анжелины, будут графами. Знаю, знаю — не все, только один, но и остальные будут дворянами Альбиона. Старый плантатор это уже понял и начал подсчитывать, какие выгоды такой союз ему принесёт. Ведь одно дело, быть просто богатым. А другое дело, пользоваться привилегиями дворянского сословия.

Лорд Солсбэр некоторое время молчал, а затем спросил:

— Тай, а почему вы в этом уверены? Не откажет ли…

— А вот тут вы пообещайте Аткинсу некоторые послабления в уплате пошлины и налогов, как родственнику графов Франо, но только ему одному. А важные вести, что вы, да и не только вы, скоро получите, значительно укрепят ваши позиции в переговорах.

— Тай, что за вести и откуда вы о них знаете? — поинтересовался удивлённый лорд. Таиса усмехнулась:

— Смотрите, Харни, восстание рабов, вернее, бунт развивался по обычному сценарию таких событий, сначала они громили всё, что видели. Гонялись за своими хозяевами, но не преуспели в этом — те оказались более организованными. Потом подошли отряды милиции и стали теснить рабов, хорошо теснить. Всё-таки ружья не сравнить с самодельными копьями. Но именно это и заставит бунтующих рабов организоваться, не в армию, конечно, а в структуру для них более привычную — племя, то есть появятся вожди. Не только из тех, кто прибыл сюда недавно, а и из тех, кто довольно долго работал на здешних плантациях. Они знают, что главное богатство местных землевладельцев — хлопок. Недаром же рабы, бывшие дикари, с таким усердием жгли поля. Но большая часть хлопка уже собрана и находится в Бонтоне — самом большом городе Артарики, там склады, занимающие очень большой участок побережья, вы сами мне об этом рассказывали. Но сейчас, когда почти все силы колонии брошены на борьбу с бунтовщиками, склады почти не охраняются. Если некоторые из них поджечь, то, опасаясь повторения подобного, плантаторы, даже не плантаторы — магистрат города, отзовёт свою милицию, вот тут вы и предложите землевладельцам ограниченный воинский контингент для охраны их поместий. Ведь дикари, не встречая сопротивления, могут снова двинуться жечь ненавистные им плантации, поменяв свою тактику. Не штурмы усадеб, а поджоги уже собранного хлопка в местах его хранения. А противодействие таким диверсиям — это не боевые действия при подавлении бунта. Тут приходится опасаться даже одиночного дикаря, а рассредоточенная малочисленная группа ой как много может поджечь! А чтоб противостоять таким поджигателям, вернее, предотвратить поджоги, плантаторам придётся задействовать силы всей своей милиции, а этого не позволят городские власти, им ведь тоже надо, чтоб их охраняли. Противостоять основным силам дикарей будет нечем. А те обязательно нападут, если увидят, что отряды милиции, противостоящие им, стали малочисленными.

Лорд задумался, а потом возразил:

— Тай, почему вы думаете, что рабы, бывшие дикари, будут способны проанализировать сложившуюся ситуацию, сделать правильные выводы и совершить такую диверсию? Вряд ли у них хватит ума. Догадаться отвлечь от себя внимание пожаром на складах… Это знаете ли… Не всякому цивилизованному человеку придёт в голову.