Честно говоря, Фиорий был несколько удивлён, так как до него доходили слухи, что вся процедура занимает около часа, а тут это чудо справилось за двадцать минут. Однако, сама Вериф, облекшаяся в физическую форму, сделала аналогичное вообще мгновенно.

— Поздравляю. — Тихо заявил Аркалия и аккуратно приблизился к некроманту.

Все с ужасом следили за севшей на постаменте головешкой. Белые глаза мертвеца смотрели прямо перед собой, нежить ожидала приказов своего повелителя.

— Благодарю. А теперь, мой сладенький, скажи же мне, ты видел, кто тебя убил?

Монстр затрясся, разевая рот, а затем из начавшихся разлагаться голосовых связок донеслось протяжное

— Дааа.

У Фиория не было слов. Просто невероятно. Тот, кто это сделал, реальный тупица.

***

Порывистый штормовой ветер трепал флаги и штандарты на стенах зданий и храмов. Всё небо было затянуто тяжёлыми облаками. Глубоко дыша, Кемаль издали наблюдал за тем, как четверо из народа маасаков — тёмных жителей дальних островов архипелага Гуреней — выносили из притвора храма изуродованные тела двух аколитов.

Над прихрамовой территорией висела зловещая тишина, лишь иногда прерываемая завываниями ветра. Жречество, а также несколько благородных господ о чём-то тихо перешёптывались, глядя испуганными глазами в зияющую темнотой арку входа в капище. Кемаль прекрасно понимал причину их беспокойства. Проклятая богиня убила двух своих служителей, что в назначенный час пытались вознести ей молитвы. Насколько Кемаль мог помнить, прежде такого не случалось. Вериф часто гневалась, но её ярость была всегда чем-то обусловлена, а тут …

Поняв, что на него никто не смотрит, Кемаль позволил себе растянуть уголки губ в улыбке. Туда им и дорога. Пусть этот демон, это исчадие перебьёт всех своих последователей, мир станет только чище.

— Эй, раб! Тебе особое приглашение нужно?! — Сзади раздался голос одного из жрецов.

Действую практически на автомате, Кемаль подхватил белые лоскуты ткани и устремился вперёд. Привычка моментально подчиняться приказам выработалась у него уже давно, также как и у всех рабов со стажем. Никто не желал получить порцию боли от рабской печати за проявленное промедление. Теперь же эта привычка, от которой он не собирался избавляться, служила ему совершенно иную службу — маскировала от возможного раскрытия окружающими. Никто не должен был знать, что нарисованный у него на руке символ лишь муляж, начерченный Кемалем по памяти. Он больше не был рабом и мог действовать самостоятельно.

Подбежав к телам, Кемаль на секунду зажмурился, пытаясь прогнать стаю плывущих в глазах звёздочек. По факту он не спал со вчерашнего утра.

После того, как ему удалось дотащить тело этого ублюдка Плавия до каналов и спустить в стоки, он тут же ринулся сдавать пост организатору работ на дворцовой кухне. Там он наплёл с три короба, что был вынужден в основном работать в кладовой. Действительно, кто же не поверит рабу с печатью? До того, как войти в казармы и лечь на боковую, он проник в слабо охраняемую красильню. В принципе, он легко мог подойти к охране и сказать, что господа послали его в поисках краски, однако, если обман вскроется, то могут возникнуть подозрения. Не стоило вот так безалаберно пользоваться новыми возможностями направо и налево. Через полчаса кропотливой работы, он восстановил внешний вид печати, по сути, обведя уже имевшийся след. Однако, поспать так и не удалось. Посреди ночи стража потребовала на допрос всех рабов, работавших этим вечером на кухне дворца. К своему ужасу Кемаль понял, что каким-то невероятным образом убитого нашли. Далее потянулись допросы, устроенные не много не мало самими инквизиторами. По итогу виновные, естественно, не были найдены. Аналогично и сам Кемаль ничего не узнал о том, как и где нашли тело.

Вблизи убитые выглядели ещё хуже, чем издали. Служителей натурально изломала какая-то нечеловеческая сила. Тела были невероятно бледны, казалось, что из них заодно выпили и всю кровь. Это Кемаля не удивляло. Поговаривали, что демонесса падка до крови своих прислужников. Склонившись вместе с остальными рабами, Кемаль развернул ткань и начал обворачивать левую руку одного из аколитов. Прогневавших Вериф надлежало хоронить особым, не самым почтительным образом, и это была часть подготовки. Несмотря на усталость, Кемаль старался добросовестно выполнять свою работу. Сверху над ними навис облачённый в чёрное жрец, с важным видом наблюдая за действиями рабов. Возможно, тот самый, что должен был провести ритуал, но сбежавший из храма сразу после смерти двух подчинённых.

За спиной раздался звук приближающейся процессии. Занятый работой бывший раб даже и не подумал оглянуться.

— Приветствую, вы жрец Сифирий? От имени хранителей пламени Иззета я пришёл выразить вам мои соболезнования в связи с утратой вами двух послушников. — Прогромыхал очень уверенный в себе голос.

Жрец, до этого внимательно наблюдавший за рабами, аж подпрыгнул от неожиданности. Все присутствующие, включая ещё пару жрецов, нескольких благородных и стайку аколитов, развернулись к гостям.

— Верховный чародей Иралий?! — Опешил жрец. — Что привело вас сюда в столь скорбный час?

— Я знаю, что ранее между служителями Вериф и нашим притвором были тяжёлые разногласия. Безвременно покинувший нас мастер Нольц отзывался о вас непозволительно. Теперь же, когда я возглавил чародеев в Дедлайте, то также хочу извиниться и за него. Надеюсь, наши дружеские отношения с мастером Фиорием станут фундаментом будущего сближения чародеев и жрецов.

— Да … конечно … благодарю. А сам мастер Фиорий, он …?

— Как вам уже и докладывали, крайне занят и переживает, что не может присутствовать. Он будет на церемонии погребения.

— Интересно, что же может быть важнее, чем гнев богини? — Тихо и с явным неудовольствием пробормотал Сифирий. Однако, чародей это услышал.

— Задачи, поставленные Вериф. Они важнее. Сейчас он борется за то, чтобы утихомирить гнев госпожи.

Кемаль не понимал о чём идёт речь, да это было и не важно. Жрец снова вернулся к созерцанию их труда.

— А это что? — Внезапно осведомился высший чародей.

По поднятой голове одной из рабынь Кемаль тут же понял, о чём тот толкует. Кисть правой руки второго аколита была оторвана. Обрабатывающая руку рабыня просто заматывал культю.

— Да, нездорово, госпожа сильно гневалась. Надо послать за оторванной конечностью в храм. Рабыня! — Скомандовал Сифирий, указывая на коленопреклонённую тёмную девушку.

— Да зачем? У неё и так полно работы. — Внезапно подал голос один из сопровождающих Иралия чародеев. — Пусть сходит этот. Он уже почти всё закончил.

С ужасом Кемаль понял, что речь сейчас идёт именно о нём. Вот дерьмо. Он переусердствовал, закончил быстрее остальных. И теперь …

— Да, действительно. Ты, раб!

Кемаль обернулся и впервые смог увидеть всю процессию. Высший чародей Иралий был облачён в официальные вычурные оранжево-красные одежды чародеев с вышитыми огненными знаками пламени Иззета. Рядом с ним в аналогичных, но более скромных одеяниях стояли ещё пятеро его подчинённых.

— Мне ещё нужно … — Начал было Кемаль.

— Почтенно ступай в храм и отыщи кисть нашего павшего брата!

Впервые Кемаль чуть не ослушался приказа, но выбора не было. Медленно-медленно, он пошёл в направление зияющего входа. Вот и всё! Как это могло случиться?! Демонесса обладает невероятным могуществом. Не раз наёмные убийцы просто умирали внутри её капища, там власть Вериф была воистину безгранична. Как только он почувствует раба с отсутствующей печатью, его участь будет предрешена.

Кемаль шёл как на казнь, по пути осматривая возможные пути отступления. Сверху на башнях он видел лучников, всё пространство вокруг храма оцепила стража. Может просто свалиться в обморок, но тогда его обследуют и найдут нарисованную печать. К тому же он знал, как поступают с больными рабами. Выбора не было.

Крадущимся шагом бывший раб вошёл в притвор, с секунды на секунду ожидая удара. Скорее всего, он ещё позавидует судьбе этих двух аколитов. Ничего не происходило. Кемаль уверенно двигался в направлении алтаря. Колоннада как будто сжималась вокруг него, лица демонов угрожающе смотрели с барельефов. Атмосфера ужасов и страданий никогда не покидала эти стены. Он помнил тот чёрный день, когда он в первый и последний раз находился в этом капище. Кемаль до крови закусил губу. То, о чём он пытался забыть, то, что преследовало его по ночам, снова словно обжигающее пламя возникло в его памяти.