— Причин две. — Зана подняла два пальца. — Во-первых, я спасла твой толстый зад от того харкракена — помнишь? И, во-вторых, мы выполняем задание бога.

Брондт нахмурился:

— Какого бога?

— Это имеет значение?

— Для меня — имеет.

— Я думала, вы, харадронцы, не верите в богов, — заметила Зана.

— Не верим. Но это не значит, что мы настолько глупы, чтобы сердить предмет нашего неверия без причины. Так какого — Зигмара? — Он помедлил — Нагаша? — Дуардин понизил голос.

— Великого Создателя.

Брондт долго изучал тлеющий кончик сигары.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

— Поехать.

— Куда?

— В Шу’голь. Мне точно известно, что это тебе по пути.

Брондт смотрел мимо нее: на Волькера и остальных.

— Вам всем?

— Да.

Грабелька заскрипела.

— И этой твари?

— Да. — Рогген нахмурился.

Брондт ухмыльнулся:

— Это уже две услуги.

Зана наклонила голову:

— Одна.

Брондт пыхнул сигарой:

— Две.

— Полторы.

— Идет. — Он плюнул на ладонь и протянул ее. Зана сделала то же самое, и они обменялись рукопожатием. — В трюме есть место для скота. И пассажиров, если уж на то пошло.

Лицо Заны вытянулось:

— А каюты?

— Не за полторы услуги. — Ухмылка Брондта даже не дрогнула. — Там тепло и сухо. Лучше, чем спать на палубе.

Зана вздохнула:

— Ладно, старый прижимистый ворчун. Но ты все еще должен мне половину услуги, и не забывай об этом.

Вот теперь ухмылка исчезла.

— Я никогда не забываю долгов! — гаркнул Брондт. — Статья шестая, пункт третий кодекса гласит…

Зана покачала головой:

— Знаю, знаю.

Брондт нахмурился, потом развернулся и рявкнул на нескольких членов своего экипажа. Они подошли — хотя и не особенно торопясь. Прорычав им что-то на быстром, отрывистом хазалиде, Брондт снова обратился к Зане:

— Они покажут вам помещение. — Он опять пыхнул сигарой. — До Ползучего Города мы доберемся за день или около того. Прошу воспрепятствовать возникновению трудностей. Чтобы не как в прошлый раз. — Он пристально уставился на Зану.

— Это была случайность, — возразила она.

— Один только ремонт обошелся в… — начал капитан, тыча в воздух окурком.

— Тогда ты что-то не жаловался, — фыркнула женщина. — Кроме того, ты же опередил Брокрина, верно? И «Драк Анг» получил вдвое больше повреждений, чем «Занк»…

Брондт только отмахнулся:

— Поднимайтесь на борт, пока я не передумал.

Пока дуардины из команды Брондта вели их к эфирному причалу, Волькер тихо спросил Зану:

— А что произошло в прошлый раз?

Та молча шагала себе дальше с каменным лицом. Волькер переглянулся с Роггеном. Великан-рыцарь, ухмыльнувшись, похлопал Грабельку по клюву.

— Что бы там ни случилось, я очень волнуюсь. Это будет мой первый полет.

Волькер кивнул:

— Угу. Будем надеяться, что он не станет для нас последним.

Ахазиан Кел устроился перед потрескивающим костром, готовя себе ужин. Сидел он на том, что оста лось от тела оррука, запрыгнувшего на его лошадь. Отрезанные от этого тела куски медленно жарились сейчас на шампурах над огнем. Вкус мяса орруков он полюбил еще в юности, в Пепельном Доле. Этих бестий лучше всего готовить живьем, но и мертвые они довольно пикантны.

Оружие лежало на земле под рукой, шлем стоял у ног. Ахазиан, расслабившись, смотрел на огонь, мечтая о грядущей славе и лениво поигрывая с осколком Ганга, катая его между пальцами. Потом потянулся за куском оррука, снял дымящееся мясо с огня…

— Ты близок.

Ахазиан оторвался от еды. Мясо на косточке, прожаренное идеально, пузырилось. Он дожевал, проглотил.

— Знаю. — Ахазиан щелкнул по осколку копья. — Он… поет.

Волундр кивнул.

— Кьят Гнутая Душа, выковывая Ганг, пел древнюю песню об убийстве. Эхо этой песни все еще отдается в копье, давая ему жизнь. Чем ближе ты подойдешь к оружию, тем громче будет становиться песня.

Фигура Волундра колебалась в огне. На самом деле его там не было. Это всего лишь послание, отправленное в это Владение волей Черепомола и демоническим пламенем его кузницы. Волундр сел, свесив руки между коленей и опустив голову. Он выглядел усталым. Огонь его взгляда едва теплился. Глядя на него, Ахазиан откусил еще мяса.

— Ты в порядке, Черепомол?

Волундр махнул рукой:

— Это неважно. — Выпрямившись, он провел рукой над костром. — За тобой гонятся.

— Знаю. — Разломав кость, Ахазиан пальцем выскреб из нее мозг. — Я всё надеюсь, что догонят, но пока не повезло.

— Самонадеянность не во вред воину. Но ее следует подкреплять мудростью.

Ахазиан задумчиво слизнул с пальца костный мозг.

— Как скажешь.

Волунд фыркнул, заметно раздраженный.

— Наши враги — не только смертные. Ты должен быть осмотрителен. С Хромым Богом шутить нельзя.

— Ты говоришь так, будто знаешь его.

Молчание. Ахазиан ждал. Черепомол заговорит, когда будет готов, не раньше. И после долгих секунд воин-кузнец произнес:

— Я родился рабом. На плантациях Печных Королей. Ты слышал о них?

Ахазиан кивнул:

— Они ковали оружие и доспехи для слуг Темного Бога, до того, как азириты разрушили Печь Зла и разогнали ее правителей. Свирепые карлики. Как дуардины, только извращенные и жестокие. — Он ухмыльнулся полным орручьего мяса ртом. — Но делали хорошие клинки. Некоторые военачальники отдавали тысячу рабов за один-единственный топор, выкованный Печными Королями.

— Они заслужили свою судьбу, — пророкотал Волундр. — Они были слабы. Упадочны. Я видел, как явился Хромой Бог и сокрушил Печь Зла. — Он уставился на свои руки. — Они украли его секреты и упрямо пользовались ими. Взрыв, вспышка — и из огня и жара выходит он, ревя проклятия, с огромным молотом. Не боевым молотом, а кузнечным. Этим молотом он разбил наши цепи и разрушил главную печь. Пенные Короли бежали в недра своей горы, только бы не встречаться с ним.

Ахазиан удивленно моргнул:

— Он… спас тебя?

— Более того. Он обучил меня своему искусству. Отчасти, по крайней мере. — Волундр поднял глаза. — Эти уроки сослужили мне хорошую службу в последующих испытаниях. — Он хрипло рассмеялся. — Он очень рассердился, когда узнал о моем предательстве.

— Почему же ты предал его? — спросил Ахазиан прежде, чем сообразил, что этого вопроса лучше было не задавать.

Взгляд Волундра стал жгуч и ярок, будто масло плеснули в огонь.

— Твоя цель — отнюдь не задавать вопросы, Ахазиан Кел. Ты должен только найти то, что мне нужно, и принести это мне.

Тон Черепомола рассердил Ахазиана:

— Я в этом поклялся, воин-кузнец. — Он швырнул кость в костер. — А клятва Кела крепче железа.

Волундр опять рассмеялся, на этот раз мягче:

— Вот потому я и выбрал тебя, сын Икрана. Не подведи меня.

Его образ замерцал и рассеялся дымом на ветру. Миг — и он исчез. Ахазиан, крякнув, потянулся за очередным куском оррука. Он все еще был голоден и чувствовал, что в скором будущем ему понадобится вся его сила.

Волькер резко очнулся. Сердце колотилось, в глазах туманилось, долгую секунду он не понимал, где находится. Оглядевшись, он увидел относительно чистое и сухое пространство кормового трюма «Занка», с опорных балок свисали эфирные лампы. Их мягкий красноватый свет озарял ящики, бочки и мешки, заполнявшие трюм.

Несмотря на веселое окружение, тут оказалось тесновато, тем более что демигриф Грабелька занял добрую треть пространства. Волькер осторожно сел — он все еще не привык к качке. Гудение корабельного эфирного двигателя он ощущал даже через ящик, на котором сидел. Нос наглухо забила вонь демигрифов, так мог бы пахнуть курятник, набитый мокрыми кошками.

Зана сидела напротив, затачивая свой клинок, медленно и умело водя по нему оселком. Она улыбнулась, когда Волькер заерзал, но ничего не сказала. Лугаш лежал неподалеку, сдвинув шлем на глаза. Под голову он вместо подушки подложил свое скрещенное оружие. Дуардин громко храпел. Единственным свободным участком трюма завладел Рогген — и прохаживался там, упражняясь с мечом. Никого из них, похоже, не беспокоил резкий запах норовистого зверя, делящего с ними пространство.