— Всегда пожалуйста, — многозначительно уронила Зана. Она сидела рядом, вместе с остальными, исключая, конечно, Роггена, который на другой стороне трюма ворковал с Грабелькой. Демигриф заработала множество мелких ран, но выглядела тем не менее молодцом. Ее глухое урчание служило подходящим аккомпанементом разговору.

— Я не трачу благодарностей на тех, кто получает золото за старания, — буркнул Окен, метнув на женщину усталый взгляд. Она подмигнула и отсалютовала ему — несколько обидным жестом, но Окен хихикнул.

— Не тяни, седобородый, — прорычал Лугаш. — Промочил губы, так пошевели ими. Где треклятое копье?

Волькер метнул взгляд на рокоборца, но Окена, похоже, не смутил тон дуардина-огнеубийцы.

— Я же говорил. Его забрали скавены. Хотя одному Создателю ведомо, откуда они узнали о копье. Но они узнали и явились за ним: неслись сотнями по ветвям и корням, сжигая все на своем пути. — Окен прикрыл глаза и отхлебнул еще медовухи. — Мы старались держаться от них подальше, мы опережали их, но лес уже заполонили гроты. Нам пришлось забраться повыше, чтобы не попасть под перекрестный огонь. — Он нахмурился. — Не сработало. На второй день мы потеряли Танора и Кьярлссона. Скавены уже были повсюду, неслись за этой их проклятой машиной.

— Мы видели следы — что это было? — спросил Волькер.

— Что-то вроде колеса, только бронированное и большое — больше, чем ему положено быть. Оно расплющило гаргантов, как червяков, а уж след из раздавленных пауков растянулся на многие лиги. Даже гигантские арахниды были ему нипочем. Оно просто катилось, поджигая деревья и разрывая паутину. Если бы Горч был посуше, весь лес сгинул бы, как пить дать.

Окен опустошил кружку и протянул ее за новой порцией. Продолжил старик, только когда Волькер налил медовухи доверху.

— Мы добрались до Цитадели Сердца Леса как раз вовремя, чтобы увидеть начало атаки. Решили воспользоваться моментом — и проскользнули внутрь. Но скавены опередили нас. — Он устало обмяк. — Мы дрались с ними в подполе, но они захватили копье прежде, чем мы что-то сообразили. А потом… — Старик умолк. — Больше никто не выжил, полагаю.

Волькер покачал головой.

— М-да. Славные были парни. Их души воспоют в Глубоких Чертогах. — Окен поднял глаза. — Крысаки получили Охотника. Один Создатель знает, что у них за планы, но нам надо найти их и остановить прежде, чем они приступят к их осуществлению. — Он допил и отставил кружку в сторону. — Худо будет, если кое- кто другой доберется до копья первым. — Он нахмурился. — Оно… пело там, внизу, в темноте. Эту песню не слышишь, но чувствуешь, она пробирает до самых костей. Тошнотворное ощущение.

— Гроты боялись его, — тихо сказала Ниока и огляделась. — Помните колья?

Окен кивнул и похлопал ее по руке:

— Да, сударушка. Боялись. Они тоже его слышали. Вот почему они хотели, чтобы призраки их врагов охраняли его, и вот почему оставили в яме этого здорового ублюдочного паука.

— Но что их тревожило? — спросил Волькер. — Копье?

Окен покачал головой.

— Не копье, но тот, к кому оно взывало. — Он продолжал хмуриться. — Эти оружия ищут сильного владельца. Как паразиты, они всегда высматривают пару рук покрепче, разум поострее, тело повыносливее. И в руках слабого воина такое оружие может повернуться против хозяина, если его противник вдруг придется ему по вкусу.

— Ты говоришь так, словно оно живое, — заметил Волькер.

— Оно живое — в некотором роде. Не разумное, но… коварное. Этакое звериное коварство. Вот почему старые хазалиды в мудрости своей решили запереть всё это оружие, не пытаясь воспользоваться им. Нельзя доверять оружию, которое себе на уме. — Окен снял очки, приподнял их, покрутил, рассматривая. Убедившись, что стекло исцарапано и треснуто, он вздохнул, аккуратно сложил очки и убрал в карман. — И ложа Тунвуртгац считала так же. Но копья уже нет, оно в руках врага. У крыс, как и у гротов, оно не задержится надолго. Оно, наверное, все еще поет — зовет кого-то, все равно кого, кто завладел бы им…

Волькер нахмурился.

— Кажется, я знаю, кто идет за ним. — Он быстро рассказал Окену о стычке с оборотнями в Либрарии Вурмис и о колдуне, который оседлал Великого Короля. Старый дуардин с кислой гримасой покачал головой.

— Нам нужно добраться до него первыми. Если оно достанется какому-нибудь отребью Хаоса, знающему, что это такое, они вполне могут решить метнуть его в Зигмара… или Грунгни.

— Или Алариэлль, — тихо сказал Рогген. — Леди Листвы много страдала последние века. Я не хочу, чтобы это случилось снова.

— Какое благородство, — пробормотала Адхема, криво улыбаясь. — Вы, конечно, забыли о самой очевидной цели.

Волькер посмотрел на нее:

— О ком? Небось о Нагаше?

Адхема рассмеялась:

— Нет, дурень. О Трехглазом Короле. — Она подалась вперед, но лицо ее все равно наполовину осталось в тени. — Тут воюют не две стороны. Не три и не четыре. Враг разобщен, в их рядах есть и такие, которые с не меньшим, чем мы, удовольствием полюбовались бы на падение Архаона с его трона. Возможно, наши противники — и его противники тоже.

— Что с того? — буркнул Лугаш. — Они все равно наши противники.

— Как скажешь. — Адхема откинулась назад. — Но следует рассмотреть все возможности. Просто на всякий случай.

— И кого же хочет убить твоя госпожа? — спросил Окен.

— Я думаю, это очевидно, — ответила Адхема. — Любого, кто встанет у нее на пути. Копье, способное поразить любую цель, даже в ином Владении? Моя госпожа может изменить ход войны одной-единственной смертью. Эффективно, не так ли?

— Зависит от того, чья именно эта смерть, — заметил Рогген.

Адхема, лениво улыбнувшись, пожала плечами.

— Возможно, мы смотрим на подобные вещи по-иному. — Улыбка ее угасла. — Каждое из Восьми имеет предназначение. Ганг убивает, Шардук ломает и так далее, и тому подобное. Кто лучше Царицы Тайн позаботится о том, чтобы они соответствовали своему назначению?

— Ну, я мог бы перечислить… — протянул Волькер.

Адхема села.

— Мог бы, мог бы, малыш. Начиная с себя. — Она огляделась. — Давайте-ка прекратим притворяться, детишки. Мы — не друзья. Мы союзники по расчету в лучшем случае. Боги швыряют нас куда попало, и мы пляшем по их приказу. Это только игра. Новая игра. И я собираюсь выиграть.

— Ты не права.

Волькер моргнул, внезапно осознав, что произнес это именно он. Оружейник откашлялся, прочищая горло.

— Ты не права, — повторил он. — Это не игра. Не для меня. И не для любого из нас. Для них — возможно. Для врагов. Но даже Нагаш не думает, что это игра. Это война за судьбу всего, и сражаются все, кто когда- либо жил или умирал. Богам без нас не победить, как нам не выжить без них. — Он обвел взглядом собравшихся. — Кто-то из нас здесь из-за денег, кто-то из-за чести, кто-то из-за данных обещаний или неудовлетворенных страстей. Но все это второстепенно. Прямо сейчас у нас есть общее дело и враг, стоящий перед нами. И этого довольно. — Он замешкался на миг. — Или должно быть довольно.

Адхема негромко рассмеялась.

— Красивые слова. — Вампирша улеглась, закинув руки за голову. — Разбуди меня, когда мы найдем врага, азирит. Возможно, тогда я решу, на чью сторону встану.

Круш смотрел снизу вверх на нависающее чудовище. На самом деле никого тут не было — просто игра варп-света, но скавен все равно решил поклониться. Осмотрительность — оружие хитрости. Особенно когда дело касается такого существа, как Криверакс, Ходячее Бешенство.

Образ Крысолорда, Несущего Войну, был не столь внушителен, как сам демон во плоти, но все же производил впечатление. Изображение поднималось из потрескивающей сетки варп-молний, испускаемых механизмами Круша. Рабы и охрана съежились, уткнувшись носами в пол камеры двигателя или грызя собственные хвосты, чтобы не завизжать, когда зеленый свет охватывал их. Один из незадачливых рабов, работавший на помосте сверхволчка, совсем спятил и бессмысленно корчился на полу, исходя пеной, пока остальные равнодушно топтали его. Круш сыпанул щепотку измельченного в пыль варп-камня чуть ниже костяшек перчатки, втянул аккуратную полоску порошка носом и предался успокаивающим мыслям.